Павел Беловол - Призраки Уэли и козни Императора

Анна положила на стол предсмертные записки и, не сопротивляясь, направилась с Томасом Уэли в столовую.

Прошло три дня. Томасу неоднократно приходилось говорить с призраком Джима Робинзона, пытаясь уговорить его не делать никаких попыток для осуществления его зловещих планов. Но всё было тщетно, призрак Джима только раздражал его своим смехом. Томас Уэли принял решение: нарушить все планы призрака Джима Робинзона.

Утром, 14 декабря 1890 года, когда солнце ещё только начинало показывать свои первые лучи, он тихонько пробрался в свой кабинет и, выкурив последнюю трубку, решился на отчаянный поступок.

Томас достал в оружейном шкафу сосуд с ядом и, без лишней нервозности и с чувством достоинства, высыпал содержимое в стакан и налил в него из хрустального графина воды. Без малейшего колебания, поднёс стакан к губам, и в этот момент почувствовал, как неведомая сила удерживает его руку за запястье. Последовал голос Джима:

— Ты не посмеешь нарушать мои планы. Я ещё не покончил с твоими дочкой и женой.

Но Томас равнодушно отнёсся к призыву, собрав все силы, встал, выдернул руку из невидимых тисков и осушил стакан до дна.

Томасу стало вдруг очень легко. Весь мир поник в его глазах. Никакой боли, никаких волнений, по коже пробежала приятная дрожь. Ничто в этот момент не могло бы сравниться с этим прекрасным состоянием. Тело обмякло и, как в невесомости, Томас Уэли стал медленно опускаться в кресло. На какое-то мгновение он потерял реальность времени, и неудержимая сила вдруг заставила Томаса снова встать из кресла.

С необыкновенной лёгкостью Томас вспарил над креслом и, не чувствуя притяжения, прошёл над письменным столом и, словно зачарованный, начал метаться по комнате, наслаждаясь лёгкостью, с которой он парил. Не осознавая, что с ним происходит, Томас с удовольствием поднимался под самый потолок, рассматривал заброшенные и позабытые предметы на шкафах и тут же мог опуститься на уровень пола, посмотреть в узкие щели под теми же шкафами. Томас Уэли подлетел к своему креслу, чтобы зависнуть над ним, и обомлел.

Он увидел то, о чём позабыл на те несколько мгновений, пока наслаждался своими новыми сказочными возможностями. И в этот момент Томас Уэли осознал, что с ним происходит, вернувшись снова к реальности и к тому роковому моменту.

Он увидел своё тело в таком безобразном виде, что невольно встрепенулся. Это было ужасное зрелище. Его тело покоилось в рабочем кресле, опрокинув голову набок, руки разбросаны в разные стороны и в одной из них, сжатый смертельной схваткой, стакан, в котором ещё осталось несколько капель жидкости, решившей окончательно его судьбу. Лицо — белое, как мел, губы — синие, с жёлтым отливом, ещё выпускали пену изо рта. Открытые глаза не выдавали ни страха, ни сожаления, и только белая пелена постепенно наплывала на зрачки, пряча под собой цвет.

Томас Уэли понимал, что возврата уже нет, но в этот момент беспокоил его внешний вид собственного, уже покойного тела. Он в мыслях не мог допустить, чтобы его дочь или жена вошли к нему в кабинет и увидели такую страшную картину. Это может здорово повредить их психике. Необходимо вообразить вид уснувшего за столом, и тогда они не воспримут его смерть с испугом.

Уэли попытался проникнуть в карман пиджака на своём бывшем теле за носовым платком, чтобы им можно было вытереть губы, но невольно одёрнул руку, после того как она прошла сквозь карман и сквозь платок, и сквозь тело. В нерешительности он повторил попытку снова и снова, но всё было тщетно. Томас попытался схватить стакан и убрать его из руки, но ничего не получалось. Он стал нервозно двигаться по комнате, решая, что предпринять, не замечая никаких преград перед собой: ни стола, ни стульев и не замечая, что всё же есть одна преграда — это стены.

Томас от безысходности облокотился о стену и задумался. Глядя на своё тело, он в то же время прислушивался к тому, что происходит в доме. Но внезапно почувствовал твердь за спиной, и это натолкнуло его на мысль.

— Ели я хожу сквозь столы, стулья и шкафы, то почему стена стала мне преградой?

И только Томас подумал об этом, стена за спиной словно растаяла, и он рухнул в соседнюю комнату, где в это время спала его дочь Коринн. Увидев себя наполовину в комнате дочери и наполовину за стеной, в своём кабинете, Томас поднялся, и метнулся обратно сквозь стену, во избежание столкновения с живым человеком, чтобы не вызвать паники у своего дитя, не понимая ещё, что невидим для живых.

Томас задумался над тем, какая причина послужила для того, чтобы стена на какое-то время стала ему преградой. Он снова и снова пытался упереться руками в стену, но руки по-прежнему проходили сквозь неё. Тогда он вновь стал двигаться по своему кабинету, пытаясь найти решение этой задачи. Уэли в отчаянии, не задумываясь о происходящем, машинально уселся на стул, снова не ощущая под собой твёрдый предмет, посмотрел на себя прежнего, сказал вслух:

— Ну и что же мне с тобой делать? С тобой? Почему с тобой? Со мной, или не со мной? Как, чёрт побери, это правильно назвать?

Он выругался и постепенно в его сознании затеплилась мысль, что сидит на стуле и ощущает его. И чтобы вновь не оказаться без опоры, Томас начал постепенно понимать, что мешает создать преграду или опору сама мысль.

— Конечно! Сама мысль о том, что нет никаких преград, мешает построить их! Ведь Джим Робинзон схватил его за руку, пытаясь помешать выпить тот роковой напиток.

Томас Уэли тут же приблизился к своему мёртвому телу и, мысленно давая себе указание, что это твёрдое тело и с ним необходимо проделать некоторые манипуляции. Он с уверенностью выхватил стакан из руки умершего самого себя и поставил его на стол. Торжествуя и ликуя в сердцах, Уэли без осторожностей вынул платок из кармана сюртука и с лёгкостью обтёр им рот покойника. После чего он поднял руки и сложил их накрест на столе перед телом.

В это время Томас услышал на втором этаже шорохи и понял, что проснулась Анна. Понимая, что жена сейчас обнаружит его отсутствие в их спальне, примет утренний туалет и спустится к нему в кабинет пожелать доброго утра, он заторопился и, пытаясь толкнуть тело к столу от спинки кресла, его руки вновь прошли сквозь тело.

— Без паники! Необходимо сосредоточиться! Есть реальное тело, и я с ним справлюсь! — говорил Томас мысленно сам себе.

Но руки не слушались, и ничего не происходило. Он снова и снова пытался, но ничего. Ему казалось, что прошла уже целая вечность, и вот уже слышны лёгкие шаги Анны, приближающиеся к его кабинету. В отчаянии Томас толкнул тело от себя, и оно склонилось над столом, а голова послушно легла на руки, создавая видимость уснувшего за столом человека.