П. Элрод - Я, Страд: Мемуары вампира

– Скажите мне, что…

Я поднял руку.

– Просто слушайте.

Она прислонилась к камню, на сей раз уже неохотно. Слабый шорох, который я уловил несколько мгновений назад, превратился в более громкое постукивание и отчаянные крики. Я представлял себе, как он тщетно колотил кулаками по цементу, бросался грудью на потолок, упирался ногами в один конец и пихал руками другой. Неважно, что он теперь обладал силой неживых, – ему не сдвинуть камень. Неважно, что он мог обратиться в дым, – ему не найти ни одной трещины, ни одной крохотной дырочки, чтобы убежать от меня. Неважно, что у него скоро кончится запас воздуха, – ему не надо дышать.

Неважно, неважно…

Он вдруг затих. Размышлял, наверное. Если он изучил магию, – а по тому, как ловко он заловил меня в свою ловушку, я знал, что он был с ней знаком – он наверняка сейчас анализировал полученные знания. Он оценит свои слабые и сильные стороны, но теория не всегда предполагает практику. Он почувствует силу своего измененного тела, а также ярость, текущую по его жилам, и вместе с ней дикую радость своего черного возрождения, но прежде всего он почувствует затмевающее все остальное, раздирающее ему глотку, слепое безумие неутолимого голода.

– Страд? – позвал он и голос прозвучал как-то отдаленно из-за камня.

Я ничего не сказал.

– Ты здесь. Я знаю, что ты здесь. Я знаю, что ты слышишь меня.

– Это он. Это его голос, – прошипела Ловина.

Я кивнул, подумав, что мне надо заставить ее забыть все, раз она услыхала мое имя.

– Страд, ты должен выпустить меня на волю, – тихо канючил Лео. – Ты меня сотворил, ты должен освободить меня.

На этот раз я засмеялся.

– Да ну?

– Да, да. Я твой раб. Тебе это известно. Я могу делать только то, что ты мне прикажешь. Ты мой хозяин.

– Ты говорил, что если бы у тебя были мои способности, ты бы нашел им достойное применение.

– Я был не прав. Прости меня, хозяин. Я был невежда. Я бы ребенком, глупым ребенком. Я изменился, я все понял. Позволь мне служить тебе. У тебя никогда не будет более преданного слуги.

– Надеешься снова сыграть на моей самоуверенности, Лео?

– Не-е-е-е-е-ет! – завыл он, теряя самообладание. Это был действительно ужасный вопль, страшнее тех предсмертных криков, которые я слыхал на поле боя, и одного его было достаточно, чтобы растопить железное сердце и пробудить в нем жалость. Ловина поежилась и посмотрела на меня. Вокруг ее глаз выступили белые пятна.

– Вы хотели, чтобы он страдал, леди. Услышав его крики, вспомните плач вашей матери, ваших сестер, ваших…

Ее рука дернулась, чтобы остановить меня.

– Прекрасно. Не говорите больше ни слова. Это то, чего я хотела, и боги вознаградили меня с вашей помощью.

– Освободи меня! – визжал Лео.

Ловина вздрогнула, но не сдвинулась с места.

– Пожалуйста, повелитель! Я буду служить вам, буду выполнять любые ваши прихоти!

– Тогда слушай мое пожелание, Лео. Живи, сколько можешь, а потом будь проклят.

Временное затишье, затем опять стук, когда он начал бить ладонями по стенам. Он уже ничего не просил, а только кричал. Его злость давно переросла обычное человеческое чувство. Неважно. Если бы он мог прорваться наружу, он бы уже был далеко. – Он умрет? – прошептала Ловина.

– В конце концов да.

– Волшебство не даст ему умереть в таком месте?

– Нет.

Движением, похожим на мое, она ощупала цемент. Фонарь отбросил изображение ее фигуры на стену в виде причудливой тени, под углом уходящей во мрак.

Лео опять замолчал.

– Там внутри очень темно, – сказал я, прекрасно зная, что он слушает меня. – Он ничего не видит, кроме смутных образов, возникающих в его мозгу. Ему тесно: с боков от стен его отделяет расстояние толщиной в руку, между его лицом и потолком такой же маленький промежуток свободного пространства, чуть побольше – над головой и под пятками. И он голоден, Ловина. Он так голоден, как вам и не снилось. И с каждой минутой ему становится все хуже. Как будто у него в желудке сидит гигантская кошка и рвется наружу, а вторая кошка сидит у него на животе и царапается, потому что хочет залезть вовнутрь. Он согнется пополам от боли, но это ему не поможет. Он будет грызть свою плоть, пить свою кровь, но ничто не принесет ему облегчения. Он будет вопить и молить о пощаде, и сожрет язык, взывая к милости богов, но ему нет спасения. Он разобьет голову о камни, пытаясь убить себя, но не сможет умереть. Только его голод прикончит его. Он сожрет его, как медленный огонь съедает воск свечи.

Ее голос был ровным и спокойным, когда она спросила:

– Сколько это продлится?

– Месяц. Да нас донесся протяжный, истошный стон.

– По прошествии трех месяцев придите сюда при дневном свете со своими слугами и вскройте склеп. Соберите все, что найдете там, и сожгите, а пепел развейте по ветру.

Она прикрыла глаза, опустив голову, и сделала глубокий вдох. Холод проник в этот дом мертвых и… неживых.

– Месяц?

– Может, чуть дольше.

Она опять посмотрела на меня.

– Тогда я останусь здесь. Я буду сидеть здесь и слушать его все это время. Я буду слушать, как он умирает и молит о мире для тех, кого он зарезал той ночью.

Я слегка дотронулся до ее щеки мизинцем.

– И для тех, кого он не смог погубить, леди.

– Да. И для них тоже. – Она не отпрянула от меня назад, ее рука замерла над фонарем. В его свете наша кожа и одежда окрасилась в красный цвет. – Я помню еще кое-что из той ночи, я помню лорда Страда. Я притворилась, что спала… или, может быть, я действительно спала и он явился мне в моих снах, но я припоминаю, как мой отец открыл дверь и Страд ворвался в комнату. Это был высокий черноволосый мужчина и глаза его горели адским пламенем. И с головы до ног он был забрызган кровью. Она покрывала его, как, кажется, заливает нас сейчас.

– Это, наверное, было очень страшно.

– Я не боялась его. Ни тогда, ни теперь.

Последовало долгое молчание. Я размышлял, что я должен сделать: то ли стереть эту картину из ее памяти, то ли…

Она встрепенулась и вздохнула.

– Ну, лорд Василий, вы, наверное, устали слушать мои детские фантазии?

– Фантазии? – переспросил я.

– Фантазии, – твердо сказала она. – Фантазии моего беспокойного детства.

– Я надеюсь, что прошлое больше не будет беспокоить вас.

Она взглянула на гладкую поверхность склепа.

– Думаю, нет. Никогда. Пожалуйста, передайте лорду Страду, что и я и моя семья будем вечно благодарны ему за его справедливый суд.

Лорд Василий улыбнулся… и низко поклонился.

«Лазло Улрич, бургомистр деревни Берец, памятуя об особом интересе лорда Страда к любым и всем волшебным книгам, может предложить его светлости несколько томов, недавно обнаруженных, для продажи. Бургомистр будет рад видеть лорда Страда у себя или по его желанию доставить книги в замок Равенлофт для тщательного осмотра…»