Маленький маг (СИ) - Агишев Руслан

От всего увиденного Фоса до сих пор потряхивало. Столько мертвых тел, умерщвленных настолько ужасным способом, он еще не встречал за свою богатую карьеру поисковой ищейкой у маркиза Весселя. Шевалье видел трупы молодых девушек, прекрасных как майский цветок, убитых жестокими ревнивцами; престарелых отцов, зарезанных своими сыновьями; исколотых клинками жертв наемных убийц. Однако, сожженных заживо и в таком количестве видел впервые. «Как головешки из очага. Такие же черные, обуглившие и источавшие запах дыма… Сколько их тут? Женщины, мужчины, дети, старики и старухи… Боги, даже мыши превратились в угольки! В маленькие угольки! Зачем? Для чего все это?». Перед его глазами стояли сгоревшие детские трупики с растопыренными в разные стороны ножками и ручками! Он закрывал глаза, но эти видения не желали уходить. «Что же он за человек такой?! Ведь Ири ребенок, простой пацан?!». Только сейчас до него начинало доходить, какой страшной силой на самом деле обладал этот мальчишка, всегда казавшийся ему совершенно беззащитным и ранимым. В его распоряжении оказывалась магическая сила поистине эпических масштабов. На памяти Фоса даже слышанные им легенды и сказания не рассказывали о таких магах. «Он же целое селение сжег! Благие Боги! Сжег, а потом все тела аккуратно разложил по их домам. А, вообще, человек ли он? Разве человек так бы сделал?».

Взятая у Жакара фляжка, к которой он снова и снова прикладывался, уже пустела. К сожалению даже это крепкое поило не помогало. Оно вязало конечности. Голова же, как на грех, оставалась кристально чисто и полной ужасных мыслей. «Благие Боги, а что станет когда оно вырастет? Оно уже сейчас зверь, маленькое чудовище! В кого оно превратиться через несколько лет? А через десяток, через два десятка? Мы же все тут кровью умоемся…». Это новое будущее, где господствовал чудовищной силы и жестокости маг, с трудом укладывалось в его голове. Волной из самое глубины его души поднималось неприятие, злость. Сами собой сжимались кулаки. Он совсем не хотел себе и своим детям такого будущего. «Благие Боги, а если до него доберется кто-то из наших… Они же своими руками вылепят из него такое, что живые позавидуют мертвым». Его спина моментально взмокла только от одной мысли, что глава канцелярии, этот старый пройдоха и мерзкий тип, заполучит в свои руки Ири. Фос не по наслышке был знаком с нравами тайной канцелярии. Еще при его службе о главе ходили слухи, от которых кровь леденела в жилах. «Ха-ха-ха… Он же из Ири бойцовского пса вырастит, чтобы потом натравливать его на своих врагов… Каков, гусь… Неужели, граф Гарт задумал именно это? Мы ему притащим мальчишку-мага, а он…».

Фос тяжело вздохнул и спиной прислонился к каменной стене дома. Предстоявшее ему и Жакару задание вырисовывалось уже в совершенно ином свете. Здесь не было и намека на заботу о государе или бедном потерявшемся мальчике. Из всей красивой и словесной мишуры оставалась лишь циничная жажда личной власти. И страшнее всего было то, в своих рассуждениях Фос не видел и намека на ошибку или противоречие. Все было совершенно логичным и полностью соответствовало характеру главы тайной канцелярии, который вот уже тридцать лет, словно паук, тщательно плел паутин заговоров вокруг королевского трона.

— Такие, как он, мать родную не пожалеют… Благие, что же теперь делать? — еле слышно бормотал шевалье, в растерянности уставившись вдаль. — Н-е-ет, Ири не должен попасть в столицу… Не-е-т, никак нельзя… Я должен сделать все, чтобы наследник Горено не попал к главе тайной канцелярии… Пусть лучше он исчезнет или … умрет, — от внезапно пришедшей мысли Фос вздрогнул. — Да — а, лучше, чтобы его не стало! Да! Да! Благие поймут меня. Жизнь маленького мальчика против жизней сотен и тысяч людей… Благие Боги поймут меня…

Тряхнув головой, Фос решительно поднялся с места. Решение им было принято. Наследник Горено не должен попасть в столицу.

Отступление 12.

Земля клана северных горцев

Кишлак у Белой скалы

Ледяное безмолвие опустилось на перевал, зажатый между глубоким ущельем и высокой белой скалой. Ослепительно белый, искрящийся на солнце снег, тянулся на сотни верст вымершей пустыней. Крепкий мороз загнал под снег всю горную живность: мохнатых мышей, пернатых уламров и горных котов. Не спешили показываться даже круторогие архары, густая курчавая шкура которых напоминала настоящую шубу. Еще с ночи, чувствуя изменение погоды, они в снежном насте разгребали крепкими копытами ямы, где, прижавшись друг к другу, и пережидали наиболее тяжелое дневное время.

— Кхе-хе, — пробурчал закутанный в тяжелый тулуп седобородый аксакал, выбравшись из душной мазанки на свежий воздух. — Плохой мороз, совсем плохой, — прошамкал он, с трудом втягивая беззубым ртом колючий жесткий морозный воздух. — Кхе-кхе… Много животных замерзнет… Станет мало-мало добычи. Опять голодать будем.

Бурча о плохих временах, старик медленно шел по узкой тропке, прокопанной в глубоком снегу. Пока еще были силы, он старался каждый день выбираться из заваленного снегом дома. Вот и сегодня, аксакал кое-как доковылял до своего любимого места, откуда открывался вид на перевал. Приложив к слезящимся глазам две дощечки, он стал всматриваться в снежную пустоту.

— Кхе-кхе… Что это? — к своему удивлению, старик что-то увидел. — Больной архар? Глупый теленок яка? Может померещилось…, — он осторожно протер глаза шелковым платком и снова приложил сдвоенные дощечки к глазам. — Кхе-кхе…. Нет, не баран… Человек, это человек, — удивился старик. — Откуда здесь человек? Безумец…

Только настоящий сумасшедший мог отправиться в путь в такую непогоду. Это понимал любой, кто жил в этих местах.

— Кхе-кхе… А это еще что? — рядом с медленно бредущей фигуркой ему вдруг привиделось что-то яркое, похожее на крошечный огонек. — Великий Тенгри… Это же вестник…

Всполошившийся старик от волнения даже выронил свои дощечки, что спасали глаза от слишком яркого света, и быстро поковылял назад, к остальным. Все жители кишлака должны знать, что вестнику нужна помощь.

В горах фигура вестника была окутана особым, едва ли не мистическим, ореолом. Считалось, что только отмеченный Великим Тэнгри, способен стать тем, кто разносит вести по горским кланам. Вестников, крепких мужчин и женщин разного возраста, было чуть меньше пяти десятков, всю свою жизнь проводивших в бесконечном путешествии от одного горского аула к другому. В каждом из селений вестник выбирал дом, в котором при стариках-аксакалах заводил долгую и монотонную песнь с перечислением всех известных ему новостей из других кишлаков и аулах. После чего выслушивал местные новости и уже в другом селении его песня звучала чуть иначе и дольше.

Встретить в пути человека, лицо которого было густо татуировано знаками священного Неба, считалось огромной удачей. О беседе с ним вспоминали годами, всякий раз с гордостью смакую каждую мельчайшую подробность. Если же вестник каким-то чудом останавливался у кого-то, то в доме устраивался большой той с праздничными угощениями, песнями и танцами. Дорого гостя усаживали на самое почетное песни, ставили перед ним блюда с самыми лакомыми кусками, красивейшие девушки аула танцевали перед его взглядом.

При вестнике мгновенно сникали самые ярые задиры и драчуны, затухали ссоры, прекращались стычки. Его слово даже могло остановить междоусобную свару враждующих кланов. И если, не дай Боги, кто-то ослушается его или посмеет причинить ему вред, то, согласно законам гор, этого человека объявляли отступником и приговаривали к страшной казни. Каралось смертью и оставление вестника в опасности. Любой, кто увидел красное полотнище, знак беды, в руке вестника, должен был бросить все и спешить к нему на помощь.

… Старик, ворвавшись в жарко натопленную мазанку, всполошил всех. Через некоторое время из кишлака уже спешили трое крепких мужчин, тянувших за собой санки на широких полозьях. Упавшего вестника, еще пытавшего махать небольшим куском красной ткани, они нашли почти сразу. Скрючившись, он лежал в небольшой ямке и еле слышно стонал.