Танит Ли - Владыка Иллюзий

— Мой дорогой, — сказал Чузар, — ты пребываешь под проклятием моего любимого брата, который одурачил тебя по простой детской злобе. Но, боюсь, у тебя есть нечто, принадлежащее мне, что я хотел бы вернуть себе.

Смущенный, мудрец заявил:

— Я уверен, что ты ошибаешься.

— Вовсе нет. Сегодня утром я случайно оказался в вашем лагере в пустыне. К несчастью, одна моя вещица, должно быть, случайно выскользнула из моего плаща. Я думаю, ты подобрал ее, и теперь она в сумке, которая висит на твоей шее.

Старец невольно дотронулся до сумки.

— У меня здесь фиолетовый камень, посланец небес, который я нашел рядом со своей рукой, когда проснулся.

— Так оно и есть, — сказал Чузар приветливо. — Это моя игральная кость, к которой я, по глупости, очень привязан. Будь добр, верни ее мне.

Старец тут же пересмотрел свое отношение к молодому человеку. Тот уже не казался ему таким обаятельным и душевным. Кроме того, создавалось впечатление, что левая половина его лица могла быть обезображена…

— Ты хочешь сказать, что это избранное создание, бог в виде фиолетового камня, не что иное, как игрушка в азартной игре?

— Не зли меня, — тихо сказал Чузар, — верни то, что принадлежит мне по праву, или я ударю тебя, старик.

В ответ на это толпа яростно загалдела. Последователи старца внимательно слушали беседу Чузара с их предводителем, и теперь, когда Чузар перешел к оскорблениям и угрозам, неистовые камнепоклонники стали плевать в него, бросились с кулаками и начали пинать ногами.

Разве им мало было того ужасного факта, что, к стыду священного города, именно здесь оскорбили их пророка?

Это вконец разозлило Чузара, вынужденного защищаться от ударов и плевков.

Впрочем, казалось, что большей своей частью Чузар не присутствовал у моста, потому что звучные тумаки поражали пустоту. Лишь покалечились последователи старца, коснувшиеся пурпурного плаща, который был отделан блестками — стекловидными осколками, жалящими, словно осиные жала. Несколько раз в воздухе появлялись ослиные челюсти, крича что-то в лица нападавших, а один из сектантов даже потерял сознание, когда медная трещотка точно ударила его по макушке. Три или четыре блестки упали с плаща в озеро. Присутствовавшие при этом обитатели Белшеведа не приняли участия в битве, но тем не менее заволновались и расстроились, так как не понимали сути происходящего и боялись, что это происки богов или демонов.

И затем дерзкий молодой человек, которому изрядно досталось от сектантов, просто удрал. Когда он исчез, его колющийся плащ разлетелся на куски, высвобождая мириады маленьких созданий, которые закружились и, к ужасу людей, налетели на толпу. Большинство из них не поддавались описанию, хотя их количество наводило на мысль о причастности к астрологии или математике. Некоторые из этих созданий напоминали странных насекомых, окаменевших при превращении из одного вида живых существ в другой — например, из жука в рыбу. На них даже смотреть было противно. Но большинство обломков представляли собой игральные кости разного цвета и веса.

— Что случилось? — пронзительно закричала толпа.

Старец и его последователи искали пропавшего Чузара. Они в смятении кричали, призывая своих каменных богов, и окружавшие их люди услышали эти крики.

— Они говорят о камнях.

— Значит, в нас кидали камни?

Последнее заключение было неизбежным. Никто из них не произнес его вслух, но их головы, лица и глаза повернулись к мостику, где беспомощно стояла связанная девушка.

Пока остатки плаща Чузара кружились и падали на мозаичные панели города, люди пришли к единому мнению. Драка была вовсе не дракой. Посыпавшиеся предметы метили не в них. Люди начали кидать камни в блудницу. Они просто побили ее камнями.

Пастырь появился.

Люди стали ползать по мозаичным плитам в поисках кремний, разбросанных и расколотых горшков. На самом же деле они находили лишь игральные кости Чузара, иллюзорные или настоящие. Одержимые дошли до того, что с помощью ножей и ногтей выковыривали куски самой мозаики. После чего они вскакивали на ноги и швыряли все, что попадалось им под руки, через мостик. Затем, догадавшись, что находятся слишком далеко, люди подбежали ближе, заполонив мостики над озером. Они размахивали руками и широко открывали рты. Булыжники и обломки камней шлепались в озеро. Куски черепицы и деревянные щепки ударялись в облицованные золотом четыре стены храма.

Охранники девы бросились бежать. Некоторые прыгали в озеро и плыли к берегу.

Толпа не видела, попадали ли в Данизэль камни и причинили ли они ей вред. Она не шаталась и не падала. Некоторым казалось, что ее одежды были разорваны, другие видели следы крови, словно алую вышивку у нее под горлом. Но людям этого было мало. Они хотели покалечить ее, хотели услышать ее крики, потому что сами они кричали бы на ее месте. Поэтому они выцарапывали камни из мостовой и бросали в нее снова и снова.

Исполнясь гневом, старец кричал до слез. Он обвинял людей в святотатстве, в осквернении камней. Его душа страдала из-за того, что его приверженцы в приступах истерической ярости, вспоминая слова призрачного женоподобного существа перед воротами, кидали свои собственные талисманы в деву. «Пусть боги летают».

Он плакал и от этого, и оттого, что невинная жертва умрет.

Но осталась ли несчастная невредимой под градом камней? Хотя на ее плече появился слабый голубой синяк, а в волосах застрял, словно черная драгоценность, какой-то кремень, Азрарн охранял ее даже днем.

Ничто не может оставить след на алмазе, ничто, кроме другого алмаза.

Азрарн защищал девушку, которую любил, и, вероятно, ничто не могло проникнуть сквозь эту защиту. Только он сам мог бы пробить ее. Только Азрарн. Или что-то принадлежащее Азрарну.

То, что было его частицей.

Осколки, кремни и камни летели по воздуху, а Данизэль стояла под этим дождем. Ее веки были опущены; она не могла даже поднять рук, чтобы прикрыть глаза и лицо. Время от времени каменный дождь ослабевал, — люди бросались на поиски новых камней для метания и ссорились из-за них. Даже игральная кость и игрушки Чузара были подобраны и брошены в несчастную — но они оказались менее смертоносными, чем что-либо другое, потому что рассыпались в воздухе, превращаясь в лепестки цветов или в хлопья тающего снега.

Со всеми этими предметами из плаща Чузара вылетел еще один странный камень в форме капли: однажды он случайно наступил на него и взял с собой, потому что это была большая редкость. Это и был тот самый подарок, о котором Чузар как-то говорил Данизэль. Маленькая лучистая и чрезвычайно твердая черная жемчужина крови ваздру, которую Чузар откопал в дюнах вместе с двумя такими же, теперь спрятанными где-то в другом месте.