Джон Толкин - Две башни

Горлум долго глядел на них. По его худому лицу прошла судорога. Глаза погасли и были теперь тусклыми, старыми и усталыми. Он содрогнулся, словно от резкой боли, и повернул было в сторону перевала, покачивая головой, словно прислушиваясь к каким-то внутренним голосам. Но что-то снова заставило его повернуться к спящим. Он медленно протянул дрожащую руку и очень осторожно прикоснулся к колену Фродо; это прикосновение было почти лаской. На одно короткое мгновение он преобразился. Если бы спящие увидели его сейчас, то приняли бы за очень старого и усталого хоббита, иссушенного годами, унесенного далеко от друзей и дома, от полей и ручьев юности, превращенного в жалкую, дряхлую, голодную развалину. Но от его прикосновения Фродо шевельнулся и всхлипнул во сне. Сэм тотчас же проснулся. Первое, что он увидел, был Горлум, трогавший его друга.

– Эй ты! – сердито прикрикнул он. – Что ты тут делаешь?

– Ничего, – тихо ответил Горлум. – Славный хозяин.

– Ну конечно, – сказал Сэм. – А где ты был? Шнырял туда-сюда, старый негодяй?

Горлум отшатнулся, словно его ударили. Глаза снова вспыхнули зеленым светом. Сейчас он очень напоминал паука: сидел пригнувшись, высоко подняв тощие коленки, вытаращив глаза. Короткое мгновение исчезло, бесследно, безвозвратно.

– Шнырял? – прошипел он. – Они всегда такие вежливые, да! Славные хоббиты! Смеагорл ведет их путями, которые никто не знает. Он устал, страдает от жажды, да, от жажды, а он ведет их и ищет дорогу, а они говорят – шнырял! Очень хорошие друзья, да, очень!

Сэм устыдился своих слов, хотя его недоверие не уменьшилось. – Ну, прости, – сказал он. – Извини. Ты разбудил меня и испугал. Я не должен был спать, вот и нагрубил тебе. Фродо устал, я уговорил его подремать, и... Ну, в общем, я извинился. Но, все-таки, где ты был?

– Шнырял, – мстительно ответил Горлум с прежним зеленым блеском в глазах.

– Ну, ладно, ладно, – примирительно проговорил Сэм. – Не хочешь говорить, не надо. Только теперь нам лучше шнырять вместе. Который час? И какой день? Сегодня или завтра?

– Завтра, – ответил Горлум, – или завтра было, когда хоббиты уснули. Очень глупо, очень опасно – если бы бедный Смеагорл не шнырял и не сторожил их.

– Я вижу, скоро это шныряние у меня поперек горла встанет, – проворчал Сэм про себя. – Я разбужу Фродо. – Он осторожно отвел волосы со лба своего друга и, наклонившись, тихонько окликнул его: – Проснитесь, Фродо, проснитесь!

Фродо зашевелился, открыл глаза и улыбнулся при виде склонившегося Сэма. – Ты не рано меня разбудил, Сэм? Темно же еще...

– А здесь всегда темно, – с досадой ответил Сэм. – Вот Горлум вернулся и говорит, что уже завтра. Так что нужно идти. Немного осталось.

Фродо глубоко вздохнул, сел и тут заметил Горлума.

– А, это ты, Смеагорл! Нашел чего поесть? Отдохнул?

– Ни еды, ни отдыха, ничего для Смеагорла, – сварливо ответил Горлум. – Он негодяй, он шныряет.

Сэм прищелкнул пальцами, но сдержался. Фродо удивленно посмотрел на Горлума.

– Это не так, Смеагорл. Тебя так никто на называл. Не принимай этого близко к сердцу.

– Смеагорл должен принимать все, что дают, – ответил Горлум, – а такое прозвание дал ему добрый Сэм, который все знает.

Фродо с упреком посмотрел на Сэма.

– Да, – досадливо признался тот, – я назвал его так, когда проснулся, а он был рядом. Я извинился, но скоро, кажется, пожалею об этом.

– Ладно, забудем, – предложил Фродо. – Слушай, Смеагорл, скажи-ка мне, найдем ли мы дальше дорогу сами? Перевал рядом, если дальше дорога простая, то наш договор подошел к концу. Ты сделал, что обещал, и теперь свободен. Можешь идти, куда хочешь, только бы не к Врагу. Ты заслужил награду. Когда-нибудь я, либо те, кто будет обо мне помнить, сумеют вознаградить тебя.

– Нет, нет, еще нет! – заскулил Горлум. – Нет! Они не найдут дорогу, нет, нет! Есть еще подземный ход. Смеагорл должен идти впереди. Ему нет отдыха, еды тоже нет, но он все равно пойдет.

Может быть, был и день. Да только он почти не отличался от ночи. Разве что непроглядный ночной мрак сменился серым мутным сумраком. В мертвенной тишине хоббиты поднимались вслед за Горлумом. Сильно выветренные каменные глыбы вокруг были похожи на огромные изваяния. Примерно в лиге впереди смутно угадывалась огромная серая стена: сплошная масса вздыбившегося камня, – последний предстоящий им горный склон. Грозно темнел он и рос по мере их приближения и, в конце концов, заслонил собой все. У его подножия лежал глубокий мрак. Сэм принюхался.

– Фу! Ну и запах! – фыркнул он. – И надо сказать, пахнет все сильнее.

Они вступили в тень и сразу увидели черное устье пещеры.

– Сюда, – тихо произнес Горлум. – Это – вход. – О том, что эта пещера называется логовом Шелоб, он не упомянул. Из пещеры тянуло отвратительным зловонием.

– Это единственный путь, Смеагорл? – спросил Фродо.

– Да, да, единственный, – поспешно ответил Горлум. – Теперь мы должны идти здесь, да, да.

– А ты, значит, уже бывал в этой норе? – спросил Сэм. Ему очень не хотелось лезть в пещеру. – Тебе-то эта вонь поди нипочем.

Глаза у Горлума замерцали. – Нипочем? Да, нипочем. Нам все нипочем. И голод нипочем, и вонь тоже. Смеагорл может вытерпеть. Да, он бывал здесь, прошел насквозь. Это единственный путь.

– А чем же это так воняет, интересно знать? – спросил Сэм. – Похоже... Нет, уж я лучше промолчу. Наверно, это какая-нибудь оркова берлога, и там скопилось всякой дряни за сотни лет.

– Ладно, – сказал Фродо, – орки там или кто, если другого пути нет, пойдем этим.

Глубоко вздохнув напоследок, они вошли. Уже через несколько шагов тьма вокруг стала непроницаемой. После мрачных подземелий Мории им нигде не было так темно, а здесь тьма была еще плотнее и гуще. В Мории было пространство, сквозняки, эхо, а здесь, в застойном воздухе, всякий звук умирал, едва родившись. Они шли, словно окутанные черным дымом, ослеплявшим не только глаза, но и душу – мраком, в котором гасло всякое воспоминание о свете, цвете и форме. Это была ночь, абсолютная и вечная.

Казалось, из всех чувств осталось только два: осязание и обоняние. Однако последнее не радовало. Лучше бы уж и его не было. К их изумлению, стены были гладкие, а пол – ровный. Только время от времени попадались ступеньки. Ход все время поднимался и притом довольно круто. Хоббиты шли рядом, вытянув руки вперед и в стороны, но пальцы не всегда касались стен, таким широким был этот коридор.

Горлум шел первым и был, казалось, в нескольких шагах впереди. Во всяком случае, некоторое время они еще слышали его шипящее захлебывающееся дыхание. Но вскоре и этот звук исчез, и они шли все вперед и вперед на ощупь. У них осталось только одно желание – выбраться отсюда как можно скорее.