Мир и нир (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

Выглянув в окно, увидел: крепостные ворота открылись. Внутрь хлынул поток наших. Трезвых и злых. Боюсь, у меня не будет пленных для допроса.

Но есть дело важнее.

Сбежав вниз, поймал одного из осёдланных кхаров, их тут бродило несколько. Уколол кинжалом в круп, чтоб скакал быстрее. Бычок вылетел за ворота так резво, что едва не сбросил меня на повороте.

Мы помчались. Дорога к роще Веруна – прямая, ровная. Но летели в темноте, не видя почти ничего. Биб – не помощник, все его силы ушли на сдерживание «родственника». Я надеялся только на звериные чувства животного и прижался к его шее. Если проскочит под низко свисающей веткой – отгребу в лоб.

- Мы на месте, чую других…

Я позволил Бибу разомкнуть хватку. Промелькнуло чувство, будто из меня вылился грязный селевой поток.

Сразу так легко стало…

«Спасибо, верья!» - «Не вопрос, обращайся!»

Разумеется, ничего подобного не говорилось, призрак молча исчез, как и полагается призракам.

- Создатель здесь! – подсказал Биб.

Ночным зрением помощника я увидел фигуру старика.

- Справился?

- Да! Спасибо, Верун. За мной угощения, рощи и всё такое… Не заржавеет.

- А куда ты денешься? – хмыкнул божок.

Он тоже исчез.

А я взобрался на тяжело дышащего кхара и двинул домой. Теперь уже шагом, не галопом.

Хотелось, наконец, обнять маму и Мюи с детьми… и одновременно не видеть, во что сволочи превратили Кирах. Не подожгли только старый глейский замок и недостроенный каменный. Все остальное обратилось в золу. А даже если и сохранились обгоревшие стены, балки, перекрытия, их всё равно разбирать. И строить заново: для производства нира, дрожжей, стекла, зеркал. Горели и амбары с зерном, и угольные сараи. Ущерб на сотню либ серебра… И я знаю, кто виноват. Знаю, с кого спросить.

Но пока есть незавершённое и более срочное дело.

Степняки отправились к замку Клая. Чем займутся там или уже занялись – ясно, достаточно посмотреть на сотворённое ими в Кирахе. Поэтому объятия отложились на потом.

В Фиррах я повёл сотню, и добрались мы туда быстро – ещё затемно. Верный Биб принёс прекрасную весть: гады не пробились в замок и разбили шатровый лагерь. Настрогали штурмовых лестниц и приготовились идти на приступ с утра…

Десять воинов и три десятка вооружённых хрымов сумели отбить первый натиск. Без преувеличения – герои!

Монголо-татары не спешили в уверенности, что возьмут глейский замок при свете дня.

Поправочка. До утра ещё дожить надо. А это сложно, когда я здесь, сердитый и не особо гуманный. Третий бой за половину суток, поверьте, расшатывает психику. И с человеколюбием дефицит.

Начали!

Биб снял часовых, их было трое.

Потом арбалетчики расстреляли сидевших у костров и охранявших кхаров. Коровки забеспокоились, но шум был невелик. А вот когда арбалетные болты пронзили стенки шатров, наугад нащупывая жертв, началось…

Я не щадил никого. Передо мной сновали дикари, без малейшей нужды спалившие практически всё, созданное с момента моего переселения в Мульд.

- Биб! Ищи Харабрука!

Каган сам нас нашёл. Под ливнем пуль и болтов он сумел вскочить на кхара и, размахивая саблей, проложил дорогу, втоптав копытами в землю двух воинов Клая.

Я кинулся вслед бегом. Искать быка не было времени. Кхар без седла, на нём долго и быстро не поскачешь, острый хребет пробивает пятую точку до шеи. Да на повороте проще простого слететь.

- Стой, хозяин! Там верьи!

В запале я даже не заметил, как отмахал больше одной меры, вплотную приблизившись к лесополосе Веруна. Харабрук ломанул напролом, через поле, и вогнал кхара в самую гущу деревьев.

- Биб, может, у него какой амулет защитный? Оттого никого не боится?

- Харабрук лежит в тридцати шагах впереди. Душа выпита до капли. Кхар проскакал сквозь рощу, - сообщил мне мой разведчик.

Собственно, и всё. Малая война на юге Мульда закончилась. Последних степняков добивают. Можно подсчитывать потери и пытаться спасти раненых.

На рассвете ма унесла Моиса к Веруну. Младшый сын Айюрра сломал ему ножку. Божок, конечно, вылечит. Но каков мерзавец – воевать с грудными детьми!

Домашние наперебой обсуждали смелость Насти, бросавшейся на захватчиков с голыми руками. А когда нашла пистолет, застрелила их предводителя.

Кто теперь у маркглея старший сын-наследник? А нет у Айюрра сыновей. Вообще!

Смерть двоих из них и проклятого степного кагана ни в какой мере не искупят мои утраты.

Погиб Пахол. Дикари не пощадили хромого калеку, зарубили. Он в последний момент пытался закрыть голову руками, ему отсекли его золотые руки. Потом и голову.

Погибли мастера и толковые рабочие. Новых учить – время, время… которого всегда мало. Да и людей искренне жаль.

Из трофеев… Ну, кхары. Много оружия, большей частью второсортного.

Скверно, что погибли купцы – шестеро, отношения с торговой гильдией Мармерриха осложнены до крайности. Оставшиеся в живых имели наглость требовать возмещения убытков.

Я толковал с ними, а рядом ещё дымились остатки «логистического центра». Разговор шёл на повышенных тонах, когда меня отозвала Настя. К ней присоединилась Сая.

- Гош! Видишь того толстого? Самого наглого? Когда мы сидели в вашей спальне, тот зашёл вместе с сыном марглея и показал на Мюи, сказал, что она – твоя жена, и у неё твои дети.

- Нападение внутри замка устроили люди, пришедшие сюда с купцами, - добавила Сая. – Они вырезали нашу охрану. Я едва успела убежать, когда те запирали ворота.

- Дождётся он у меня компенсации… Нираг! Бегом ко мне!

Уставший после ночи без сна и двух боевых акций, мой сотник, тем не менее, кинулся бегом, почуяв серьёзное. Я вкратце описал ситуацию.

- Берём всех купеческих?

- До единого. Запереть их негде. Сгоняйте в круг на лугу и держите. Срочно отправь человека в город и зови судью с Камнем. В бою мы убивали направо и налево. Сейчас – только по суду и по закону. А вот того жирного купца – давай ко мне. Надо посмотреть в развалинах – остались ли кандалы.

Потолковав с ним по душам, едва не отправив его душу к Моуи, я вдруг почувствовал как проголодался. Но миновали те времена, когда просто спускался в обеденный зал, лакеи тащили мне выпить и закусить, мама обеспечивала полезность и разнообразие блюд… Прислуживавшие мне за столом сейчас лежат вперемешку с обугленными брёвнами и ждут священника, чтоб прочёл молитву и зажёг погребальный огонь. Ма спасла одного из поваров, но он настолько напуган, что не отличит мясо от овощей. Сама оказывает помощь нашим воинам, пострадавшим в ночных схватках за Кирах. Не погиб никто, тут повезло, но раненых хватает. А заражение даже от пустячного пореза, тем более – от глубокой рубленой раны, чревато заражением.

Навестив Мюи, занятую детьми, я спустился в кухню и принялся холостяковать. Что делает неженатый мужик, спасающийся от голода? Правильно – жарит. Я разогрел плиту на углях, поставил сковороду. Кинул мелкие ломтики свиного сала, нарезал колечки лука, куски свинины, картошки. Стоял, перемешивая на сковородке, и напряжённо думал, что предпринять в первую очередь.

На запах пришла Настя, втягивая воздух носом словно гончая.

- От жареного лука у всех в замке слюни текут.

Я перевернул холостяцкую смесь, посолил и принялся заливать в неё яйца.

- Тут на всю семью хватит. На шестерых. Вот только укропа добавлю. Будешь?

Она взяла укроп, ополоснула, отделила стебли. Приготовила мелкие веточки. Когда отдавала мне, наши руки на миг соприкоснулись.

- Георгий! А той жизни, которую ты мне стёр, мы вообще не были близки?

- Раз позволила сводить тебя в кино в гарнизонный кинотеатр. Когда народу надоели видики, захотелось снова увидеть большой экран. Пытался обнять тебя за плечи, ты отстранилась. Вот и всё свидание. А я неделю как на крыльях носился. Чумной от счастья. Чуть картер от ЗиЛа на ногу себе не уронил, не мог сосредоточиться, мысли только о тебе… Потом сказала: нет, приличной девушке нужен офицер с перспективой. Я не котируюсь.