Воинство болот - Колд Рональд

— Что творит этот психопат? С меня хватит! Трубите сбор, мы выступаем на столицу!

Амибал мчался впереди своего воинства, состоящего преимущественно из взбунтовавшихся дворян и наемников, и взгляд герцога вполне мог испепелить знаменитые столичные ворота на изрядном расстоянии. Мало кто заметил, что в опустевшем лагере остался Джозато, последний из адептов Тьмы, находящийся при мятежной армии.

Советник Амибала долго глядел в облако медленно оседающей дорожной пыли, взметенной кавалькадой, а потом двинулся на запад. Его работа в Д’Алви была закончена.

Воинство мятежников находилось в двух днях пути от столицы, когда появились новые сведения о «чудачествах» Эфрема. Король лично зажег факелом дровяницу, сложенную под котлом с маслом, в котором плавали известный глава ночных грабителей столицы по кличке Вырвиглаз, Человек-Крыса, прятавшийся в королевском парке и пытавшийся залечить раненую лапу, и один из многочисленных маркизов, перешедших на сторону Амибала.

— Так сгинут все бунтовщики, причинившие землям и населению Д’Алви неисчислимые беды! — провозгласил Эфрем, с наслаждением потирая разъедаемые дымом глаза и шумно принюхиваясь к творящемуся в котле. — Я, как особа коронованная, скорблю вместе с жителями столицы о гибели монаршей семьи и провозглашаю, что все виновные в смерти брата моего, принца Иеро и принцессы Лучар, будут стерты с лица земли! Да что там, даже в аду им не укрыться от нашего праведного гнева!

Когда до столкновения двух воинств оставалось меньше суток, к Эфрему явилась многочисленная петиция дворян, не вставших на защиту короля с оружием в руках, но и не принимавших участие в мятеже.

— Король! Мы, вольные дворяне Лантического побережья, просим тебя за тех заблудших аристократов, что примкнули к проклятому Черному Герцогу. Не вели казнить пленных!

Эти слова весьма напыщенно произнес некий барон Санглот, одетый по случаю визита в золоченные доспехи. Его аккуратно подстриженные щеточкой усы воинственно топорщились, а глядя на блики от навощенных сапог, можно было ослепнуть.

Этикет оказался нарушен лишь в единственном пункте: грозный двуручный меч не висел на поясе, а покоился в руках не менее представительного оруженосца, ибо старенькая портупея никак не могла сомкнуться на могучей баронской талии.

— Это почему же я должен миловать бунтовщиков, обагривших свои руки кровью королевской семьи, а свои души общением с силами тьмы? — спросил Эфрем. В это время он старался спрятать под мантию задушенную канарейку, которая испустила дух за миг до того, как в тронную залу Д’Алви вошла представительная процессия с толстяком во главе.

— По мнению весьма сведущих людей, большинство из них подверглись воздействию черной магии, обуяны демонами, околдованы мороком. Эти достойные сыны королевства не ведают, что творят, король!

Вперед выступили те самые «сведущие люди», со значением кивнули пыльными париками и потрясли старинными фолиантами. Эфрем, наконец-то справившийся с птичкой, поправил съехавшую с плеч мантию и одарил их одобрительным взглядом.

— То же говорят и мои многомудрые советники. Я не кровожадный убийца, как Черный Герцог, а несчастный король, скорбящий о гибели достойной монаршей семьи. И войска Чизпека пришли сюда не убивать, грабить и насиловать, а лишь наводить порядок и освобождать.

Он щелкнул пальцами, и тут же из-за портьеры появились его собственные советники, лысые старцы с незапоминающимися лицами в мешковатых костюмах. Один из них поднес королю письменные принадлежности.

Под восторженный рев дворянских глоток Эфрем подписал указ, по которому «король-освободитель» даровал жизнь и свободу всем, кто покается в мятеже, сложит оружие и признается на столичной площади, что находился во власти злых колдунов.

Неведомым образом указ оказался в лагере вставших на отдых перед битвой войск Амибала.

Когда десятки труб сыграли построение, герцог увидел, что его и без того небольшое воинство изрядно поредело.

Из ворот столицы мерным шагом выходила пехота Эфрема. Первый, второй и третий панцирные полки, Серебряное и Золотое Крыло королевских лучников, отряды егерей пограничной стражи, сведенные в один ощетинившийся топорами и саблями кулак абордажные команды флота. Потом потянулись дружины бывших доселе нейтральными дворян Д’Алви на хопперах, занявшие позиции на флангах. Последними из ворот выходили городское ополчение и два полка легкой му’аманской пехоты, охранявшие северную границу и не успевшие к генеральной битве, которым посчастливилось в первые дни оккупации не столкнуться с воинством Чизпека.

Мятежники выстроились клином и устремились на центр объединенного войска. Солнце стояло в зените, когда в тучах пыли посреди поля, усеянного костями павшего воинства Лучар столкнулись первые всадники на хопперах, азартно гикая и размахивая мечами. Ко времени, именуемым в простонародье послеобеденным, герцог Амибал понял, что проиграл битву. Иначе и быть не могло. Слишком неравными были силы, да и моральный дух мятежников оказался совершенно подорван.

— Смерть колдуну! Убить слугу дьявола! — орали ополченцы, среди которых вертелся на своем скакуне Амибал. Щедро раздавая удары направо и налево. Среди перекошенных от праведной злобы лиц мелькали физиономии воров и лавочников, которые азартно участвовали в подавленном гарнизоном мятеже некоторое время назад.

Герцогу удалось вырваться из окружения, и он со стороны наблюдал, как чернь топчет его родовое знамя, — и штандарт Нечистого с зеленой спиралью.

Остатки мятежных дворян сдавались в плен, рассеченные на части и прижатые к городской стене строем регулярной пехоты Чизпека. Еще больший отряд, так и не вступивший в сечу резерв Амибала, потрясал оружием и швырял его под ноги Эфрему, шествующему по полю боя в сопровождении своих странных советников и молчаливых телохранителей.

— Кто-то заплатит мне за этот позор, — пробормотал Амибал и повернул хоппера на запад. В лабиринте мелких ручьев и тенистых рощ посланные вдогонку разъезды победителей вскоре потеряли его след.

В столице король-освободитель, милостиво избавивший измученную землю от гражданской войны и бойни, принимал поздравления. На следующий день при большом стечении народа дворянское собрание, собравшее все возможные сведения о гибели королевской семьи, короновало нового монарха.

В Объединенном Королевстве наступил мир, только тайная канцелярия трудилась, не покладая рук, выискивая следы треклятых колдунов, по наущению которых погибло столько народу, да особые команды егерей отлавливали по лесам раненых лемутов, не сумевших уйти в западные или южные джунгли. В суматохе пропали все эливенеры и несколько священников, но ликующий народ не обратил на это обстоятельство никакого внимания, поглощенный трехдневными гуляниями с фейерверком и бесплатной выпивкой, закончившимися массовым побоищем и чередой пожаров.

Уже в пути Амибал наткнулся на заботливо повешенный на сук мешочек с переговорным устройством.

Из кустов за ним наблюдали внимательные глаза Джозато. Проклятый на родине Черный Герцог приладил к вискам гибкие отростки, которые непосвященному могли вполне показаться живыми.

Из уст самого С’лорна Амибал узнал про то, что северные дикари одержали сокрушительную победу над армией С’даны. Собранные тремя Кругами орды оказались буквально выкошенными из пушек и втоптанными в болотистую землю Тайга острыми копытами боевых лорсов.

Победоносная кавалерия северян и паровой флот безраздельно властвовали на землях, прежде считавшихся вотчиной красных, голубых и желтых адептов Тьмы. Держался лишь остров Манун, да пираты все еще шалили на Внутреннем Море, пользуясь тихоходностью новых кораблей Республики.

— А как покушение на Иеро? — спросил Амибал, пораженный известием о разгроме не меньше, чем неудачей своего мятежа.

— Глит мертв, а Иеро жив, вот и все, что мне сейчас известно. Во время битвы у Озера Слез он был в рядах кавалерии на лорсах.

— А С’дана?

— Убит. Иначе его следовало бы за глупость отдать детенышам Ревунов в качестве игрушки.