Плесень (СИ) - "Майский День"

Город неожиданно кончился, открылась обширная низина, внизу кое-где ползал, вяло цепляясь за местность, серебристый туман. Дэм жадно потянул носом прохладный воздух. Да, жизнь на планете возрождалась, и её новая очищенная радиацией кровь будила во всём теле сладкое томление момента.

Вампиры не охотятся стаями, и далее Дэм действовал один. Он учуял желанную добычу и рванул вниз длинными экономными прыжками. Ступни почти беззвучно касались мягкого грунта, совершенные мышцы выстреливали тело в новый полёт. Погоня захватывала дух. Дичь ещё не услышала вампира, не бежала в панике куда угодно лишь бы прочь от клыков, но ощущение борьбы и грядущей победы переполняло настолько, что Дэм зарычал еле слышно, только чтобы поделиться с ночью своим упоением.

Вот они, бредут маленькой стайкой, невысокие, но толстенькие — добыча. Дэм выделил самого крупного и взвился в последнем завершающем прыжке, когда сильный удар сбоку сбил его с правильной траектории прямо в колючие кусты. Зверьки порскнули, поддавая копытами в дёрн, а следом скользнула коренастая фигура, и скоро завизжала в ночи почти оборвавшаяся жизнь.

Дэм завыл и бросился на того, кто посмел отнять его добычу. Он прочёл много книжек о добром и светлом, но сейчас вся беллетристическая чушь мигом вылетела из головы. Осталось одно кровожадное желание — отнять дичину и убить наглеца. Два желания.

Он почти настиг чужого вампира, когда тот обернулся и разинул измаранную кровью пасть. Во рту дрожал язык, а выкаченные из орбит глаза смотрели косо и недобро. Дэм замер на месте. Там, где буксует нормальный полезный страх, на помощь приходит брезгливость. Незнакомый вампир был противен. То есть все отвратительны, когда рвут на части живую плоть, а не рассуждают о поэзии, но с этим что-то обстояло очень и очень не так. Он горбил спину, и гримаса на лице казалась приклеенной надолго, а не сооружённой ради подходящего момента.

— Тварь! — кричала Лилита откуда-то сверху с косогора.

Дэм слышал её голос, но лишь теперь понял слова. Точнее, одно слово, второе добавил сам: дрожащая? Упырь на мгновение сделался мутным, словно пытался стереть себя с пленэра, а потом развернулся и скачками понёсся прочь, прихватив, между прочим, законную добычу Дэма. Проклятья сами слетели с губ, но пришлось замаскировать их кашлем, когда рядом остановилась Лилита. Девчонку трясло от возбуждения, глаза сверкали серебристыми мазками белков. Она была напугана всерьёз, но не бросила напарника в ночи, побежала следом. Дэм обнял её, чтобы успокоить. Значит, не сказки. Уродцы из горячего места и правда есть в природе, а как же тогда этот Акиве? У него рожа нормальная и спина прямая, что весьма существенно при таком росте.

Придётся встретиться с ними обоими и завершить разговор, но только не теперь. Добыча убежала, голод разочарованно ворочался внутри, слишком зол был Дэм для прочувствованной беседы.

— Ты в порядке, красавица моя?

— Не твоя и не красавица, но в порядке.

Кокетничает — значит в норме. Дэм оглянулся на тот кусок мира, за краем которого прятался недобрый рассвет.

— Пойдём искать нору. В эти ваши технические подземелья меня не тянет.

— Меня тоже, — она всхлипнула совсем по-человечески и прижалась к нему теснее. — У меня есть убежище. Здесь их на самом деле много.

Дэм охотно кивнул и попытался сделать шаг. Не очень удобно идти, когда обнимают и крепко.

— Давай я тебя понесу, — предложил он. — Я так давно не дружил с девушкой-вампиром, а это, оказывается, здорово.

Ну вот, теперь кокетничает он, значит, пора им залечь в нору и заснуть, раз на большее не способны.

— А твари тоже не любят дневного света? — на всякий случай уточнил Дэм.

— Потому мы все и живы до сих пор.

Что-то не сходилось в предложенной головоломке. Дэм отметил это автоматически. Странный вампир отнял еду, но в драку не полез, то есть повёл себя разумно. Такие ли дураки эти сумасшедшие из горячих земель, как хочет уверить Савва? Вполне вероятно, что ему просто выгодно подставлять чудаков, которые и сами себя неплохо подставляют. Затевает он что-то или развлекается от скуки, Дэм понятия не имел, да и размышлял об этом отстранённо. Лилита рядом занимала его гораздо больше, чем заботы где-то там вдалеке.

Укрытие нашли без проблем, но залезать в него пришлось ползком. Дэм едва не лишился шкурок на бёдрах и судорожно вцепился в это единственное на данный момент достояние. Сетку с имуществом он оставил в хижине Ивеца, да и не было там другой одежды.

В мир шёл очередной день, и от его могучей поступи содрогалась планета. Всё живое, что на ней уцелело или возродилось вновь, чтобы освоить опустевшие пространства, тянулось к свету и теплу солнца. Лишь нелепые порождения тьмы отворачивали от него лица. Почему-то раньше Дэму его существование казалось естественным. В галдящей толпе не услышишь собственного голоса, хоть кричи, а в звенящей тишиной пустоте слова замирают на губах. Почему не научились думать раньше и пустили в мир этот бардак?

Лилита прижималась к нему мягким боком. Волосы их смешались, казалось и мысли цепляются друг за друга, как зубчики шестерёнок. С тем, что свершилось, что-то делать было поздно, значит, следовало искать разумную цель впереди. Интриги Саввы растревожили больше, чем хотелось. Дэм понимал, что и сам устал жить бездумно, как жили прежде. Тут и забыл бы войну, но слишком назойливо лезли на глаза её последствия.

В укрытии пахло Лилитой, она дневала здесь неоднократно, Дэм ожидал, что успокоится и быстро заснёт, но почему-то не отпускала тревога. Словно в каменную крышу норы мог постучать не только страшный день, но и могущественный враг, которого он не видел, не слышал, но о котором уже знает. Противник, на чьём фоне мелкие разногласия Саввы и Акиве покажутся пустячными.

Как большинство старых вампиров, Дэм мог не засыпать днём, а просто лежать в томительном трансе и ждать пришествия ночи. Такой полуявь-полусон вполне освежал, утомляли только хаотично плавающие в нём беспорядочные мысли. Лилита неподвижно пригрелась рядом, наверняка дремала, убаюканная поступью дня, качавшей Землю, но Дэм противился забытью. Он слушал. Вот, радуясь рассвету, прошелестел лапками мелкий зверёк. Скрипнул где-то камень, разрушаясь. Здесь всё стремительно ветшало, время равняло город с почвой не хуже атомной бомбы. Трава перестала расти, отягощённая потом росы. В нору проник слабый отсвет утра, едва уловимый и ещё не жёсткий.

День приближался, и никто в нём не мог причинить вреда двум вампирам. Сгинули охотники вместе с остальными людьми, исчезли без следа крупные звери. Другие упыри попрятались по норам, и только в глубоком подземелье бывшего метро мог бродить кто-то опасный, но по-дневному вялый.

Дэм уже почти заставил себя поверить, что нудные разговоры и бессмысленная драка довели его до состояния беспричинной тревоги, когда над головой послышались шаги.

Кто-то на двух ногах неловко ступал по спекшейся крыше убежища, под его ботинками скрипели мелкие камешки. Дэм испуганно напрягся. Обувь? Ещё большее чудо, чем люди. Никто не мог бродить там, в расплавленном золоте зари, при ботинках или без них. Вампиры спали, а люди вымерли, но уцелел накопленный за века страх.

Дэм попытался подняться, чтобы защитить себя и подругу, но в голове толклись бесполезные мысли, а тело не подчинилось. Он испугался так, как не боялся ещё никогда в жизни, вампирской и человечьей. Рядом спала и ничего не слышала Лилита. Шаги проскрипели и замерли у входа в нору. Дэм остался с ними один на один.

Они всё забыли. То есть вампиры, конечно, помнят события, но их тупые головы не пытались осознать происходящего. Страшная война стёрла с лица планеты цивилизацию людей, оставила руины и пепел, а они бродили среди развалин, в самодовольстве своём не постигая, что жить теперь надо по-другому, потому что в одночасье поменялся мир.

Акиве ушёл в горячие земли одним из первых. Его, так же как собратьев, пьянил невидимый свет радиации. Он купался в нём самозабвенно, так что горло кипело и отказывалось принимать кровь, но однажды остановился и осознал, что расслабляться нельзя. Наслаждение переросло фазу сладкого довольства и стало горьким. Тогда в его бредовом сознании поселилась вот эта мысль: произошла катастрофа, и для начала надо протереть глаза и посмотреть по сторонам. Далее — всё остальное.