Потерянная богиня (СИ) - Богомолова Валерия

Именно Алехандро сделал меня такой, какая я есть — непохожей на Белоснежку, Красную Шапочку и прочих пряничных сказочных героинь. Жизнь с ним была похожа на фейерверк возле порохового склада, на праздник на жерле вулкана, на пикник на минном поле. И дело даже не в его темпераменте (хотя и это тоже, между нами всегда кипели мексиканские страсти), а в роде его деятельности. На нас часто совершались покушения, и мы никогда не были уверены в том, наступит ли для нас утро. Но… Это научило меня не бояться опасностей и разбираться в людях. А еще Алехандро подарил мне Зверя. Его лучший друг, которого он считал своим самым главным конкурентом, Диего, похвастался ему как-то своим новым приобретением — великолепным вороным конем, которого приобрел для скачек… Одна проблема — конь был слишком норовист и никого не подпускал к себе…

Как только я увидела этого коня, сразу в него влюбилась. Не слыша предостережений, я перемахнула через изгородь и подошла к нему. Протянула сахар. Погладила… Через десять минут я уже скакала верхом на Звере, чувствуя себя абсолютно счастливой. Алехандро купил у Диего коня и подарил мне.

А еще он помог мне воплотить мою мечту — он открыл мне дорогу в Фабрику Грез. И если раньше я блистала на сцене театра, то став женой этого мексиканского дьявола, «Сеньорой Солано», как меня стали называть, стала сниматься в кино… Впрочем, по-настоящему я стала Сеньорой Солано только после того как… Алехандро погиб в автокатастрофе. Я стала вдовой во второй раз. Только на этот раз мое положение усугублялось тем, что мне перешли по наследству все его дела… Детей у Алехандро Солано, как я уже говорила, не было, был только племянник Энрике по линии первой жены, но он никак не подходил на роль наследника из-за мягкости характера… На помощь нам пришел Диего, по моей просьбе ставший нашим деловым партнером… Он согласился также стать наставником для Энрике, чтобы было кому передать Империю. Он порекомендовал мне сменить обстановку и вернуться в кино, которое я забросила после смерти второго мужа… Но с помощью Диего дела понемногу стабилизировались, и я решилась последовать его совету. Работа лечит. Если бы я знала, чем это закончится, я никогда бы не приняла это предложение!

Сейчас я корила себя за свою беспечность и эгоизм, изгрызая душу в лохмотья. Мой ребенок лишился отца, потом отчима… А теперь он еще должен лишиться матери?! Что будет с ним — там, в Мексике?! Как он переживет эту потерю?! Нет, я понимаю, что туда спешно вылетят мои родители и заберут его к себе. Или же останутся в Мексике с ним… О безопасности позаботится Диего… Но… господи, это же живой человек! Маленький человечек! Ребенок! Мой ребенок! Мой сын!

И все из-за чего?! Кто, черт возьми, все это сделал?! И как это все случилось?!

А случилось примерно следующее.

Мы снимали кино. Красивую фэнтези-сагу, в прекраснейшем месте земного шара, в зеленых, практически в первозданных лесах Новой Зеландии… И ничто не предвещало…

Место было для нас не новое, первую часть мы снимали здесь же, и ничего из ряда вон выходящего не происходило. Съемки проходили нормально, фильм благополучно вышел на экраны… Все было в порядке.

А тут… Во время перерыва мы со Зверем углубились в лес — прогуляться, побродить по окрестностям…

Честно говоря, я сначала вообще ничего не заметила — я так была погружена в свои мысли, что появление этих… хм… мягко говоря, не совсем обычных всадников, явилось для меня полной неожиданностью. Впрочем, как оказалось, раздумья мои были совсем не при чем.

Всадники действительно выглядели несколько странно, и настроены, к тому же весьма решительно. Но это я все увидела уже, когда Зверь летел, врубаясь в лесную чащу на весьма приличной скорости, так что рассмотреть их как следует возможности у меня не было. Я заметила лишь, что наряды у них были примерно как у наших ребят на съемках, очень походили на рыцарские латы, а в руках сверкали самые настоящие мечи. Причем, именно сверкали — от них шло едва заметное свечение, словно в компьютерной игре…

Когда мы начали отрываться от погони, с меча одного из преследователей сорвалась молния, но, к счастью, не попала в цель, однако куст, на который пришелся этот удар, вспыхнул живым факелом и уже через мгновение обратился в пепел.

Хороший удар. Зверь одобрительно заржал и прибавил ходу.

Нас вынесло на поляну, посреди которой… мерцало непонятное облако. И прежде чем я успела разобраться, что к чему, Зверь прыгнул. В это самое облако. Со мной, разумеется.

А потом… я обернулась. Никакого облака не было. И преследователей тоже. А поляна… была. И лес был. Только… какой-то другой.

В свое время я прочла предостаточно фантастических романов, и в них меня всегда удивляло, с какой легкостью герой принимал факт перемещения в иной мир, даже когда тот оказывался совершенно непохожим на его собственный, да к тому же опасным и существующим по абсолютно другим законам. И всегда для героя это было приключением, довольно волнующим, но обязательно интересным и захватывающим. А если кто и испытывал замешательство, то буквально на первых страницах — потом у героя пробивался какой-нибудь сверхъестественный дар, появлялись подкованные по любому вопросу помощники, и вообще в конечном итоге оказывалось, что этого героя здесь ждали. Давно и всем миром. Как спасителя-избавителя от самой главной местной напасти. Причем герой тоже это воспринимал чаще всего как должное — ну спаситель, так спаситель, с кем ни бывает? Есть, мол, такая профессия — родину защищать…

Меня здесь не ждали. Знакомиться, набиваться в друзья или, не приведи Господи, самоотверженно рисковать ради меня жизнью никто не спешил — да и некому было, судя по девственно чистому лесу, где и нога человека вряд ли когда-либо ступала… А может, здесь людей не существует вообще? Вдруг это какой-нибудь сильно затерянный мир, наводненный динозаврами, птеродактилями и прочей живностью, обитавшей у нас миллион лет до нашей эры?! Что тогда?

Я еще раз глубоко вздохнула. Нет, так нельзя. Надо посмотреть на вещи по-другому. Работа, конечно, лечит, но лучше всего психические расстройства лечит врач-психиатр. Это нервы. После смерти мужа у меня случился нервный срыв, только я его сразу не заметила. Некогда было замечать. А торкнуло меня только сейчас. С чего я решила, что это обязательно должен быть другой мир? Это просто с головой у кого-то не в порядке, вот и все…

Мне очень хотелось в это верить. Потому что это значило бы, что я никуда не делась, просто немножко сошла с ума. А это лечится. Меня бы определили в клинику, я бы там попила успокоительных таблеточек и вернулась бы домой, счастливая и довольная.

Но как бы ни так.

Это действительно был другой мир. Я это чувствовала. Да, это утверждение звучало абсурдно, но я привыкла доверять своим ощущениям. Черт, где же эта вся моя интуиция была, когда я отправилась на эти треклятые съемки?!

Зверь неожиданно остановился. Замер. Я тоже.

Перед нами на краю поляны стоял домик. Не избушка на курьих ножках, ни сарай, ни шалаш, а именно домик. Правда, маленький, очень похожий на землянку или на нору хоббита.

Я готова была поклясться, что когда мы со Зверем тронулись с места, его здесь еще не было. То есть… это как, пока я копалась в своем подсознании, анализируя ситуацию в целом и состояние собственного рассудка в частности, он что, вылез из-под земли? Да нет, это невозможно… может, я его просто не заметила? Или все-таки пора лечиться?

Я передернула плечами, потрепала Зверя по гриве, и мы осторожно двинулись к странной постройке.

На крепком деревянном крыльце, частично втоптанном в землю (или, наоборот, не до конца вылезшем из-под земли) — стоял невысокий коренастый человечек. Даже маленький. Он улыбался, светло и искренне, и вместо приветствия проговорил, тепло, радостно и немного торжественно:

— Я ждал тебя.

…Я огляделась. Понимаю, что такое поведение со стороны выглядело более чем нелепо, но я искренне пыталась разглядеть, кому это карлик так несказанно обрадовался. Уж явно не мне, — с чего бы вдруг? — и само собой, не Зверю. Однако кроме нас с конем не было никого, кто мог бы нарушить гармонию дивного пейзажа, и не только около землянки, но и вообще в обозримом пространстве, из чего я сделала вывод, что, по всей видимости, произошла какая-то ошибка.