Корона Тафелона (СИ) - Авербух Наталья Владимировна

Магда не ответила. Она не знала нагбарского и кое-как выучила несколько слов на местном языке. Их хватало, чтобы говорить с женщинами, но о простых делах, не о ведовстве.

Снег вокруг Овелаалуухи чуть светился. Он повернулся и пошёл, небрежно помахивая вокруг себя метлой. Так они и вышли из леса к городу, окружённому земляными стенами. Эрна думала, они постучатся в ворота, а, может, Овелаалуухи будет колдовать, но нет, он свистнул и к ним выкинули верёвочную лестницу. Колдун сделал приглашающий жест.

— Он говорит, никто не удивится, если вы появитесь в его доме, — перевёл Виль новую речь Овелаалуухи.

— Мы?! — вскинулась ведьма. — А ты?!

— Посмотрим, — уклончиво отозвался убийца. — Но заметить меня всё равно не каждый сможет, так что обо мне речи нет. Да не трясись ты, Маглейн! Не оставлю я тебя без переводчика. Вот всё время ты трясёшься. Была бы посмелее — цены бы тебе не было!

В городе Магду принимали за служанку, которую Овелаалуухи нанял для работы по дому. На Виля привычно не обращали внимания, хотя он действительно много работал и помогал по дому. Починил крышу, сделав несколько едких замечаний про колдунов и их жилища, законопатил щели, ходил по воду к городскому колодцу и колол дрова. Эрну колдун учить отказался наотрез. Сказал, его знания не для детей, а для взрослых. А, может, чего и похуже сказал. Так что если девочку не усаживали нянчить спасённую оборотницу, она целыми днями гоняла по городу с местной ребятнёй и быстро выучила их язык. Они вечно лазали где не надо, на городскую стену, на чужие дома и даже как-то раз влезли в княжий дворец. Это он назывался так — дворец. На самом деле это был большой и беспорядочно построенный деревянный дом, не похожий ни на баронские замки в Тафелоне, ни на жилища почтенных горожан в Раноге. Затею придумала Эрна, которая немножко научилась у матери отводить глаза. Мальчишкам она про это не сказала, хотя в этих землях за колдовство и не наказывали. Просто так было интереснее — задразнить приятелей, мол, боятся, а ей (то есть ему, ведь Эрна по-прежнему представлялась мальчиком) ничего, мол, не страшно! Если бы Эрна только для себя отводила стражникам глаза, её бы не заметили, но девочка пыжилась растянуть защиту на всех приятелей. А ведь дядюшка Лонгин говорил ей когда-то: чем больше людей тебе надо учитывать, тем хуже твоё колдовство! Они тогда чуть не попались! Быть бы Эрне битой, если бы она с перепугу не выпустила свою тьму, которой её Лонгин научил. В темноте-то они все сбежали! Только мальчишки перепугались страшно и, как Эрна их потом ни дразнила, больше так рисковать не хотела. За ними-де злой дух гнался! Чёрный, страшный, с клыками и когтищами! И все в этого духа поверили. Дворец потом три дня жрецы окуривали, в капище лучшего княжеского жеребца зарезали… а потом разговоры смолкли — как отрезало. Боялись накликать беду, что ли?...   Эрна так и не поняла, но мама очень ругалась и требовала «магические фокусы» прекратить. Из-за них, мол, ведовская сила пропадает. Маме было виднее, но всё равно обидно. Дядя Виль тоже ругался. Но не про фокусы, а про то, что она головой не думает, умишком не шевелит, зря рисковала ради шалости, а если бы, мол, её поймали? И зачем она свои способности людям показывает? Думает, без этого любить не будут?

Очень Эрна на дядю Виля тогда обиделась. А ещё больше, что её на несколько дней заперли с девчонкой возиться. Сам он будто и забыл, что собирался забрать Эрну у матери. Ничему особенно не учил, только как-то раз взял ночью с собой, намазав лицо сажей, подсадил в маленькое окошко под самой крышей неприметного сарая на краю города. Она пролезла, спустилась вниз — едва нашла, где ступить, там везде стояли ящики, а в них что-то мохнатое. Нашла кое-как на полу место почище, с трудом запалила трут, а от него — очень вонючую паклю, которую дядя велел непременно поджечь в этом сарае. Горела эта гадость ещё противнее, Эрна тогда чуть не задохнулась. Вылезла, дядя велел лицо умыть и забыть обо всём, а потом по городу ползли слухи, что жрец какого-то божка со смешным названием утаил от князя пушнину и хотел её всю отправить своему покровителю на небо. Ну, сжечь то есть. Так что жреца этого из города прямо зимой из города выгнали и провожатых не дали. И божка его из капища тоже выставили, поставили отдельно стоять у дороги. Нечего жадничать! Ещё в городе поговаривали, что тот жрец шпионил на самого главного жреца и князь уж не чаял, как от него избавиться, чтобы не разгневать богов. Виль и слышать ничего не хотел про эти слухи, но ходил очень довольный, справил Магде и Эрне тёплую одежду и Эрне ещё ленточек подарил красивых.

Магда была не так довольна. Учиться было сложно. Первое время Виль сидел в углу и переводил, потому что без него она не понимала и половины того, что говорил колдун. Но постепенно всё же выучилась и не нагбарскому и не местному, а языку Овелаалуухи, на котором он говорил с рождения и колдовал с тех пор, как вошёл в возраст. Не то чтобы она могла на этом языке разговаривать. Но главные слова, за которыми скрывалась настоящая сила, она узнала. Узнала и как сварить варево, открывающее мысли. Как заглянуть в прошлое человека — но не настоящее, а как он сам запомнил. Научилась гадать — на костях, на сушёной рыбе, на настое ядовитых грибов. Узнала, где прошло детство Овелаалуухи, увидела бедный каменистый и одновременно болотный край, мужчин и женщин (как оказалось, у обычных мужчин бороды всё же росли и возраст отражался на их лицах), похожих и одновременно непохожих на колдуна. Сам Овелаалуухи настойчиво спрашивал и призывал открыть в гадании судьбу самой Магды. Его не интересовало прошлое, нет, только будущее ведьмы. Просил показать, как она варит прорицательское зелье. Как угадывает образы, а как — события. Учителю надо верить, но верить Овелаалуухи Магде не хотелось. Его прошлое — то, что он открывал, — было таким мирным, таким безобидным… люди любили друг друга, помогали, вместе противостояли опасной природе… но стоило Магде спросить, почему он ушёл, почему променял родной дом на корабль воинов, почему живёт в чужом краю — как всё закрывалось. Даже в своём прорицательском зелье она не могла проникнуть в эту тайну.

Хуже всего было то, что колдовство Овелаалуухи было противно всему тому, чему с юности училась Магда. Он не любил этот мир, не любил его природу, не протягивал руки лесу и не брал силу у земли. Он отбирал — насильно, как волшебники, — или выкупал, торгуясь… с кем? Его объяснений про богов и духов Магда не понимала, не принимала и не желала слушать. Но что-то такое было, что давало колдуну силу. Силу бросать вызов. Земле, небу, воде… вызов самой жизни. Это было отвратительно. Магда с трудом перенимала это колдовство, несколько раз порывалась уйти, но Виль уговаривал её не обращать внимания на языческие бредни и учиться, мол, мало ли что пригодится?...   может, им ещё долго придётся скитаться, а, может, барон не захочет её больше видеть. Уехал же он от неё в святые земли. Вон, вернётся небось с наложницей, зачем ему Магда нужна будет?..

Больше всего убийцу привлекало то, что колдуны вроде Овелаалуухи не знали границ и владений, не должны были сливаться со своей землёй и не просили позволения у местных колдунов. Сколько бы их ни собралось, они не отнимали силу друг у друга — если Овелаалуухи не врал, конечно. Почему-то других таких колдунов не было, а в городе Овелаалуухи не любили и сторонились. Терпели только потому, что рано или поздно вернутся его товарищи, свирепые воины, приходящие с севера, с моря, но сейчас уплывшие по рекам куда-то на восток и на юг.

Как оказалось, вызвать вьюгу куда проще, чем успокоить, а утихомирить вьюгу, которую вызвал не ты — и вовсе почти невозможно. Зато можно сделать себе тропинку через метель и пройти так, чтобы на тебя снег не сыпался. Когда вскрылся лёд, Овелаалуухи принялся учить Магду плавать по воде — к полному восторгу Эрны. Колдун мог, стоя в лодке, заставить её плыть в любую сторону, без весёл и парусов! Но, как выяснилось, просто так это не делается. Надо было сначала уметь править лодкой как обычный человек, научиться чувствовать воду, а только потом призывать эти силы. А Магда сумела вызвать и ветер, и подводное течение, но запуталась в них и быстро оказалась в воде. Ведьма тогда чуть не утонула, она не умела плавать, а широкая юбка, купленная в городе, спутала ей ноги. Колдун даже не шелохнулся, чтобы ей помочь, а, когда Магда всё же выкарабкалась на берег, в его всегда спокойных глазах мелькнуло сожаление.