Елена Минькина - Утро бабочки

— Ты не должна думать о плохом, смерти нет. Ну, выбрасывают люди свои тела, как старую изношенную одежу, а сами оне живы, оне рядом с нами и тожа счастливы, но только тода, когда счастливы мы. Не расстраивай маму, она видела так мало счастья. Пусь сейчас она порадуется за табя. Думай, что мама завсегда с тобой, просто ты яе не видишь, но ты скоро научишься с ей разговаривать.

— Деда, но она сейчас с Мишей, если там, куда они ушли и есть жизнь, то она с ним. Почему она бросила меня? Она меня не любила, она никогда не думала обо мне. Она умерла, потому что Миша умер. И жила она для него!

Ее голос перешел на крик. Она не могла простить маме того, что та умерла. Дед понимал это. Он прижал ее к себе и сказал:

— Ты все равно должна простить мать. Да, люди не умирают, не дав на энто свояго согласию, но ты должна простить яе, простить и понять, что жизть справедлива, табе нужно було иметь именно энту маму, прожить именно энту жизть. Табе придется научиться быть и чувствовать сабя любимой твоей мамой, даже если яе ужо нет. Я знаю, щас табе даже трудно представить энто, но без энтого ты никогда не будешь счастлива.

Маринка задумалась. Простила она мать? Скорей всего нет. Может быть, ее беды в этом? Где-то внутри сидела обида. Да, она постаралась спрятать ее поглубже, спрятать, но не избавиться. Чувствовала, что детство продолжает влиять на нее и сейчас. Аллочка тоже советовала простить мать, но и ее она не послушала. Маринке казалось, что мама украла у нее детство. Когда она сама стала матерью, не делила своих дочерей на старшую и младшую. Она любила их одинаково. Чтобы Настя и Машенька не чувствовали себя обделенными, как она. Сережа даже осуждал ее за это. Он защищал младшую Машеньку, но Маринка была непреклонна: дети должны получать поровну и отвечать за все одинаково. Если что, и наказывала она их одинаково, несмотря на разницу в возрасте на семь лет. Это приносило свои плоды: девчонки вообще не ругались. У них не было ревности.

Завтра рано надо тащить Машку в садик. Сережа хочет, чтобы она нашла няню, чтобы Машка сидела дома. Но Маринке не хотелось забирать ее из сада, там она в коллективе, пусть привыкает, ведь через год ей в школу. У Насти разные учителя. С руссичкой она не ладит, надо в школу идти, разговаривать с учительницей. Она все Настю ругает, но Маринка знает, что так с ней нельзя, ребенок с характером, будет делать все назло, даже если это в ущерб себе. Девчонки давали ей силы, хотя все чаще Маринка стала задумываться о самоубийстве, очень уж тяжела была ее жизнь сейчас. Но, испытав на своей шкуре потерю матери, она не могла так поступить со своими детьми. Хотя сейчас мысли о смерти стали приходить все чаще, ей казалось, что в таком кошмаре жить нельзя и выход один — просто уйти из жизни. Ведь если смерти нет, как говорит баба Алла, то это не страшно, но дети… Когда в голову приходило такое, она находила такие аргументы: а как же живут другие люди, которым нечего есть, а как же живут люди, которые теряют детей, близких, а калеки? После этого сравнения она всегда благодарила Бога за то, что имела. Жизнь приобретала совсем другой оттенок. Значит, все-таки права Аллочка: наше счастье и наше несчастье зависит от нас самих. Или все-таки не зависит? Сомнения терзали ее.

Маринка все старательно записывала. Она даже не ожидала, что бумага может так облегчить боль. Вся жизнь вставала перед ней, как в каком-то кинофильме. Как странно, многие люди живут спокойно, все у них идет, как по маслу: нормальные родители, потом нормальный брак, дети. Они даже не задумываются ни о каких потусторонних силах, для них эти силы просто не существуют. Из такой семьи вышел и Сережа. Интересно, если бы он узнал про Маринку всю правду, бросил бы ее? Нет, лучше будет, если он никогда ничего не узнает. Он просто обвинит меня в том, что это я все придумала. Но разве можно такое придумать? Маринка в школе не написала ни одного сочинения сама, она их все списывала, так как придумывать она ничего не умела. Она прислушалась, в квартире стояла мертвая тишина. Вспомнила, как девчонки в классе рассказывали разные страшные истории, они говорили, что время после двенадцати и до рассвета самое плохое. Маринка заулыбалась, какие же они наивные! И продолжила свои записи.

Когда Маринка с дедом вернулись домой, отец сидел на кухне, как будто ничего не было. Он улыбался. Таким счастливым Маринка не видела его никогда. Аллочки не было. Увидев деда, он воскликнул:

— Папка, я так рад тебя видеть!

— Я тожа, сына. Поздравляю табя с днем рождения, сягодня ты родился во второй раз. Таперь твоя новая мама Аллочка, без ее я бы не вернул табя к жизни.

— Теперь, отец, все будет по-другому. Как там моя Настенька?

— А что ей сделается, ждет табя, дурака. Знашь, скока мужиков к ей сваталось, а она все табя ждала, да и таперь ждет, ишо краше стала. Работает в районе, к мене в гости часто захаживает, все узнает, можат, пришла от табя весточка?

Василий сразу помрачнел и произнес виноватым голосом:

— Да, отец, виноват я перед всеми, но ты пойми, это был долг. Не мог я Ольгу бросить с ребенком, а как Мишка родился, я совсем пришел в отчаяние. А потом, когда они умерли, я во всем себя винил. Мне казалось, что это я их убил. Я так часто желал избавиться от них, а они и исполнили мое желание. Ты прости меня, Маринка, я твою жизнь тоже исковеркал, но теперь все. Я понимаю, что говорить об этом еще рано, но я верю, что Настенька будет тебя любить как свою дочь.

— Нет, папа, я не буду жить с вами. Я буду жить с дедушкой, Аллочка берет меня в помощницы.

— Что ты придумала? — отец с недоумением смотрел на Маринку.

— Ничего, это была последняя просьба твоей мамы, моей бабушки. Я очень хочу этого сама, я не смогу жить с тобой, папа. Я не смогу видеть рядом с тобой другую женщину, слишком мне больно. А я не хочу больше испытывать боль, ведь я еще маленькая. Вы все думаете, что дети могут столько же вытерпеть, сколько и вы. Но я больше не хочу страдать. Иначе я вырасту и буду всегда страдающей тетей.

— Господи, Маринка, ты ведь и вправду такая взрослая и такая разумная.

А дед произнес:

— Ну, вот и все разрешилось. Надо готовиться к отъезду.

К ним на кухню пришла Аллочка. Вид у нее был очень уставшим.

— Вася, ты что про Колю знаешь? Рассказывал ли он тебе что-нибудь про себя?

— Да, баба Алла, он говорил о семье. Говорил, что убил свою семью и за это жизнь свою он решил пропить.

— Да, трагическая случайность. Он на работу уходил в третью смену, на завод, поставил чайник и забыл. Его семья сгорела вместе с домом. Трое детей и жена. Все задохнулись и погибли. Он так и не смог оправиться.