Анна Гринь - Олимпиада. Бубновая дама

Веник из лозы — это вам не хухры-мухры! Это вернейшее средство для запоминания. Впечатывает прямо в мозг!

Имея опыт в общении с русалками, к походу в их владения я готовилась куда основательнее, чем к прогулке в лес, хотя с бабушкой опасаться проделок со стороны подводных жителей не стоило. Но лучше уж лишний раз перестраховаться, чем потом жалеть. Все ж таки опыта у меня было мало. По меркам любого создания волшебного мира, я — ребенок несмышленый, а таких им их зловредный характер велит крутить в бараний рог, чтобы в будущем боялись. С точки зрения простого обывателя, я могла казаться опытной ведьмой, ведь не всякий человек может сделать уборку в доме при помощи магии, сварить зелье для перемещения в пространстве или что-то починить одним взглядом, но для русалок я безнадежная неумеха. Именно поэтому я облачилась в рубаху из бабушкиных запасов, с длинными рукавами и глухим воротом, удобные широкие штаны и высокие резиновые боты. Волосы туго заплела в косу и заколола на макушке кренделем.

— Прям колхозница, — озвучила свое мнение бабушка.

Она оделась попроще, всем видом демонстрируя уверенность в собственных силах. Что ж, ее право, а я лучше перестрахуюсь.

— Любимые брючки мне жалко, так что в речке, если будет нужно, я искупнусь в этом неприглядном виде, — поджала губы я. — Всяко лучше. А старой рубашке пара лишних иловых пятен только на пользу пойдет. Очень колоритно будут смотреться рядом с дырками в швах и отметинами от валяния на траве и сборов малины.

— Готова? — спросила бабушка, пряча усмешку.

Мы под руку вышли из дома и по проселочной дороге отправились в сторону леса.

Я никогда не спрашивала, почему бабушка решилась перебраться из Подлунного мира в мир людей. И с каждым годом мне все отчетливее казалось, что подобные вопросы неуместны.

Ну живет здесь дипломированная ведьма, тут ведь тоже волшебные создания обитают. Что странного?

Дорога виляла меж полей, уводя в сторону от обжитых людьми мест. Вскоре мы и вовсе перешли на видимую только нам тропку.

— Что-то леший забаловал, — заметила бабушка, указывая на основательно вытоптанную траву. — Лапти у него здоровенные, ходит быстро. Еще с ночи примял.

Даже если бы баба Верия не обратила моего внимания, то я и сама бы заметила и примятую траву, и пару обломанных веточек на кочке. Тропка лешего серебристо светилась, видимая даже днем, а уж ночью ни за что ее ни с чем не перепутать. Опытный леший любого знатока ночью в лес завести может, обмануть, но только не таких же обитателей волшебного мира, как мы с бабушкой.

По тропе лешего мы обогнули лес и поднялись на холм, с которого открывался отличный вид на самое широкое место реки. И только владеющим магией были видны густые заросли ивы на левом берегу и кукурузы — на правом.

— А когда это на том берегу кукуруза успела вырасти? — удивилась я, рассматривая широкую полосу сельхозкультуры.

Бабушка не ответила и начала спускаться к воде. Я последовала за ней, так и эдак присматриваясь к странному явлению. Особенно удивляло, что для людей кукурузное поле виделось обычными зарослями бурьяна. Пусть и идеальной прямоугольной формы.

У берега нас уже встречала делегация из полудюжины русалок разного возраста. Одна из речных жительниц, внимательно оглядываясь по сторонам, держала на руках крошечного детеныша, то и дело принимаясь гладить его по короткому хвостику.

— Ты вот… на бережочке посиди, Лип, а я тут делом займусь, — велела бабушка и уверенно направилась к русалкам, а я послушно свернула к прибившемуся к берегу старому сломанному дереву. Его ветви давно растеряли свою листву и теперь крючковатыми гибкими пальцами расчесывали дно в неглубокой запруде, вздымая песок и клочки ила на поверхность.

Я уселась поудобнее и вытянула ноги, почти касаясь воды каблуками резиновых сапог.

Правила поведения с русалками я когда-то вызубрила от корки и до корки, чтобы больше не попадать в неприятные ситуации. Именно поэтому и не стала расспрашивать бабушку сейчас. Любой мало-мальски образованный колдун ил и ведьма — а о магах и чародейках даже и говорить не стоит! — знали, что русалки к своим деткам чужих не подпускают. А если по банальной глупости попробовать подойти поближе, то можно и на острый прием нарваться: обстреляют чешуйками или покусают не хуже бойцовой псины.

— Привет, — в паре метров от меня из воды вынырнула хрупкая девушка с темно-зелеными волосами.

— Привет. — Отозвалась я, рассматривая русалку.

«Модница!» — отметила я про себя, любуясь вплетенными в волосы лилиями и похожими на серебряные подвески рыбками. Кожа русалки отливала зеленью, но с приятным сиянием, словно и под кожей жили мириады крошечных серебристых рыбок.

— Красивая иллюзия, — похвалила я вслух, взглянув на русалку с прищуром, как учила бабушка. Вся красота слетела с подводной обитательницы, как шелуха, явив истинный облик русалки. Он уже мало чем привлекал, но зато и от зависти меня перекручивать перестало.

Русалка не обиделась, а будто бы даже оценила мое сопротивление своим чарам, а потому выбралась на большой камень у самого берега и, поглаживая спутанные волосы, похожие на тину, спросила:

— В академии теперь учиться будешь?

Я глянула на бабушку, пытаясь понять, когда та, занятая работой, успела проговориться.

— Да, буду.

— Верия очень не хотела, чтобы ты поступила… — мягко сказала русалка и улыбнулась, показав острые щучьи зубки. — Даже писала в академию, чтобы не присылали тебе писем.

За время, проведенное у бабушки, я перестала обижаться на ее попытки меня обезопасить, так что теперь восприняла слова русалки без злости.

— Я хочу учиться.

Русалка кивнула и заметила:

— Ты, если надумаешь после в Подлунном остаться, так и делай.

— Почему? — опешила я.

— Верия свою горечь в сердце хранит, но это ее дело. Не слушай бабушку.

Я улыбнулась русалке, не желая развивать тему, хотя уже поняла, что подводная обитательница знает о жизни моей бабули больше, чем я сама.

— А что это за кукуруза на том берегу? — решив сменить тему, поинтересовалась я.

— А ты не знаешь? — удивилась русалка. — О… Ах да! Ты же не была здесь, у реки, несколько лет.

Я подперла голову кулачком и приготовилась слушать очередную местную байку, коих русалки знали даже не сотни — тысячи!

— То была тихая лунная ночь… — понизив голос, произнесла русалка.

— Солнце тогда светило, — обиженно обозначил свое присутствие еще кто-то.

Я обернулась, не сразу разглядев в ветвях ивы совсем юную дриаду. Ветерок добродушно трепал ее светло-зеленые локоны, переплетая их с листиками ивы.