Феликс Крес - Громбелардская легенда

— Второе деревце, то, со сломанной веткой, — сказала она. — Совсем близко.

Солдаты переглянулись; деревца совершенно не было видно. Один поспешно встал — и тут же вернулся ошеломленный, со стрелой в руке.

— Да, госпожа, — подтвердил он. — Под самой веткой… Мне пришлось на ощупь искать!

— Я вовсе не так хорошо стреляю — некоторые из моих девушек стреляют лучше, а то дерево стоит близко. — Каренира улыбнулась. — Но свои глаза я бы ни на чьи не променяла. Я вижу ночью как кот, я… ночная лучница. — Она снова рассмеялась.

— Когда станет светло, — проговорил разохотившийся десятник, — я тоже покажу, на что способен, ваше благородие! У меня старые глаза, и в темноте я мало что вижу… Но днем мы выберем самое далекое дерево, самое далекое, какое только будет видно. И посмотрим, попаду ли я!

Она проснулась сразу же, едва рука часового прикоснулась к ее плечу.

— Сейчас встаю, — спросонья прохрипела она и откашлялась. — Буди десятника.

— Он уже не спит.

Она выбралась из своей палатки. Ночью прошел не слишком обильный, хотя и надоедливый дождь, земля была влажной, и она снова подумала о военном плаще Барга, благодаря которому соорудила себе крышу над головой.

Солдаты сворачивали лагерь; работы у них было немного. Отложив уборку своей палатки на потом, она двинулась в сторону близлежащих кустов.

— Подсотница!

Она остановилась.

— Сейчас вернусь. — Она улыбнулась Баргу. Тот догнал ее на краю рощицы.

— Я пойду вперед, ваше благородие.

— Нет, я только… Сейчас вернусь.

— Ваше благородие, ты офицер и командуешь. Ты не можешь оставить своих людей и уйти, не говоря ни слова. Когда за деревья идет обычный солдат, ему в худшем случае яйца отрежут. Но когда идет командир, кто-то должен сперва тщательно проверить это место.

— Десятник, — сказала она, — со вчерашнего дня ты рассказываешь мне, что в горах царит мир и покой. Я разрешаю развести костер. Теперь я слышу, что среди деревьев кто-то может отрезать мне яйца. Возвращайся к солдатам.

— Я только проверю…

— Возвращайся к солдатам, — приказала она.

Он понял, что девушка решила показать ему, кто тут командует.

Спор решил некто совершенно посторонний.

События последовали друг за другом слишком быстро, и она поняла, что происходит, только уже лежа на земле. Барг выхватил меч и бросился к чему-то быстрому и подвижному, словно пламя. Если только могло существовать бурое пламя, покрытое серыми стальными доспехами… Отскочив в сторону, огромный кот молниеносно вскарабкался на дерево, с которого до этого прыгнул, фыркнул и проговорил низким, мурлыкающим голосом, однако с явственным оттенком уважения:

— Убери меч, легионер! Откуда в столь крупном теле такая скорость? Воистину, удивляюсь человеческой склонности к шуткам — ибо за свою собственную шутку я мог бы сегодня поплатиться жизнью. Я хотел лишь преподать урок женщине; мы не враги.

Со стороны лагеря подбежали остальные солдаты. Барг жестом остановил их. Стоя с мечом наготове, он знал лучше, чем кто-либо другой, что кот его основательно перехваливал. Быстрый или медленный — десятник не в состоянии был равняться с противником в скорости. Возможно, он мог бы его догнать, но уж никак не достать мечом.

— Убери меч, легионер, — повторил гадб. — Это наверняка единственный день в твоей жизни, когда Басергор-Кобаль пришел к тебе не затем, чтобы убить. Я хочу поговорить, и даже более того: я хочу оказать вам услугу.

Армектанка, перепуганная и ошеломленная, кое-как поднялась с земли. Она с недоверием разглядывала громадного зверя, под которым скрипел сук. Ей уже приходилось видеть котов-гадбов… Но этот вполне мог весить больше, чем она сама.

— Басергор-Кобаль, — пробормотал легионер. — Если бы какой-нибудь незнакомый мне человек воспользовался столь славным именем…

— Человека бы ты просто высмеял, — сказал Рбит, лежа на своем суку. — Но кота ведь ты не обвинишь во лжи. Я тот, за кого себя выдаю, и не проси меня повторять еще раз.

Барг убрал меч.

— Не знаю, господин, о чем ты хочешь поговорить, — сказал он коту. — Но мы тебя, конечно, выслушаем. Обращайся к моему командиру.

Кошачьи жесты далеко не столь выразительны, как человеческие, — но все, от подсотницы до последнего солдата, без труда поняли, что означают прижатые уши и нетерпеливое движение хвостом.

— Я должен разговаривать с тобой, армектанка? Но дело крайне серьезное.

Девушка покраснела. Сперва ей пришлось неуклюже подниматься с земли, после того как огромный кот прыгнул ей на спину. Потом ее десятник в ее же присутствии именовал незнакомого кота «господином» и даже чуть ли не «благородием»… Теперь, на глазах у солдат, кот демонстративно выказывал свое к ней презрение. Если вообще не жалость.

— Мне все равно, что говорит мой десятник, — с усилием проговорила она. — Ты будешь разговаривать со мной, кот, или ни с кем.

— Каждому свое место, а место армектанской лучницы — не в Тяжелых горах. Ты здесь гость, подсотница. И я должен разговаривать об извечных законах, правящих этим краем, с кем-то, кто вчера пришел, а завтра уйдет?

Кем бы ни был этот гадб, речь его свидетельствовала о том, что на суку перед ней, сколь бы странным это ни выглядело, сидел не какой-нибудь кот-бандит или гонец, зарабатывающий небольшие деньги на службе у людей. Она вспомнила странное имя и нахмурилась: вроде бы где-то она его уже слышала… Почти никогда не бывало, чтобы, говоря о Крагдобе, короле гор, кто-то не упомянул имени: Кобаль, Басергор-Кобаль.

Она даже не знала, что это означает.

— Ты не можешь знать, кот, действительно ли я здесь со вчерашнего дня и действительно ли я уйду завтра.

— Могу и знаю, подсотница, поскольку, если бы тебя перевели на постоянную службу в Громбелардский легион, на тебе был бы зеленый мундир, как на этих солдатах. Но на тебе голубой. Принимая во внимание, что в Бадоре усиленно взялись обучать лучников, я легко могу догадаться, с кем говорю. Командир отряда армектанских лучниц. Десять женщин, насколько я помню.

Она с усилием сглотнула. Этот гадб прекрасно знает, что происходит в бадорском гарнизоне. Громбелардский легион собирается сражаться с разбойниками, предводители которых знают воистину все обо всем.

— Впрочем, все это несущественно и скучно, — сказал кот. — Не знаю, чего вы ищете в горах, но вы идете по тропе, которая закрыта. Всего в полутора милях отсюда сидит целая стая крылатых. Они вас не видели, поскольку вы пришли вечером. Я хотел заполучить одного в лапы, но обнаружил целую дюжину и отказался от охоты.