Владимир Дубик - ПодЛох

Я умер. Да, оказывается, я действительно умер. То есть, в той другой Москве, которая для меня тогда не было другой, а сейчас она другая, а эта другая, но моя, вы поняли о чем я, так вот в той прошлой Москве я умер.

Сказка про увольнение, шесть окладов (тогда я тоже не поверил), про хозяйку, все это было для успокоения меня же самого. Психолог хренов!

А все оказалось банально. Маршрутка номер тринадцать и Роланд, мать его так! Плюс дорожная ситуация и вообще не мы решаем, когда уходить…вот здесь я даже хотел его ударить. Но сдержался и заплакал. Попробовав на вкус свои горькие слезы, я машинально отметил про себя, что они вполовину состоят из лекарства. Ну, хоть что-то, радует в этой жизни. Пей и плачь, плачь и пей.

Вернемся к моему статусу. Загробная жизнь есть и это факт! Просто с некоторыми нюансами. Здесь, я попытался поподробнее выведать информацию, но Роланд, стоял как скала. На мой вопрос, а когда умер он, Роланд совершенно серьезно мне объявил, что не умер и может с этим подождать еще пару тысячелетий. Он уже здесь родился. Гипотетически, если он умрет, то должен будет оказаться в моей Москве. После моего полу вопроса, полу утверждения, он смачно выругался. Задумавшись на некоторое время, и опрокинув еще стакан, Роланд сказал, что когда он умрет, то хер знает, что будет. Цитирую дословно. Оказывается умирая, не все попадают из Изнанки в другую Москву. Некоторые попадают в полную жоп…в смысле, попадают по полной программе. А где это, и что с ними происходит, я так и не догнал. Но я очень старался и честно таращил на Роланда глаза, который мне выводил как по писанному официальную теорию другого мира. Оказывается есть еще не официальная, но я слишком мал и тупоумен, и тем более мне об этом будут рассказывать на лекциях по возникновению всего и вся везде. Во как!

Ну и на десерт пункт пятый. Я должен стать ЛОХом. И точка. Другое мне не светит. Причем, я уже натуральный лох, хотя и с маленькой буквы. На этом утверждении, я обиделся и пошел спать.

Утро выдалось поганое. Лекарство, так легко пившиеся вчера, превратилось в тяжелую отраву. И почему все так несправедливо? Почему если тебе было хорошо, то через некоторое короткое время должно стать плохо? Причем чем лучше, тем хуже. И очень странно, что наоборот бывает очень редко.

Моя голова раскалывалась. Было ощущение, что в ней поселился злой карлик и теперь, что есть духу и чем попало, калашматит изнутри. Мой затуманенный взгляд сфокусировался на бутылке пива, заботливо оставленной моим собутыльником. Сейчас будем убивать карлика.

Когда в голове немного стихло, я нашел в себе силы добрести до кухни. На столе лежала лаконичная записка — жратва в холодильнике, никуда не ходи, двери чужим не открывай! Заканчивалось сие послание гербовой печатью и витиеватой подписью «Роланд».

От нечего делать я пошел в комнату и включил телевизор. Потренировав большой палец на предмет скоростного перещелкивания каналов, остановил свой выбор на НТВ и передаче «Чрезвычайное происшествие». Вы не поверите! Ведущий был тот же! Интересно, он что, подрабатывает и там и здесь. Хотя понять можно: Изнанка не Изнанка, а Москва.

А вот темы репортажей отличались существенно. Как вам например такая тема — как уберечься от мошенников которые предлагают дешевые нимбы, или: курортная зона рядом с округом Вестланд, попала в зону аномального искривления. Пропали десять туристов. На следующий день, в этом же месте, был обнаружен новый вид, доселе не имевший классификации: трехголовый, пятирукий двоеножец. Название ему дала группа зачистки. На похороны нового вида пришли родственники пропавших туристов.

Также забавно звучала тема репортажа о том, что ночные бабочки под видом размытых пятен дурачили клиентов. Но тут мое внимание привлекло следующее происшествие. Сухой голос за кадром, на фоне картинки серого пятиэтажного здания вещал, что в институте Контроля Миграций Изнаночных (вот как мой институт называется-то), вчера вечером произошел несанкционированный прорыв. Все подробности будут сообщены позже. Это уже третий прорыв за месяц и что ожидает нас в дальнейшем непонятно. Потом пару кадров обычных обывателей, которые возмущались действиями, вернее бездействиями Ректората. Задавался риторический вопрос — а не пора вспомнить давние времена, когда Ректор избирался на десять лет, а не на пожизненное управление.

Далее в кадре появился Олег Павлович, который мягко говорил, что это была учебная тревога и что такое больше не повторится. А также что жители города и прилегающих районов могут спать спокойно, так как Легальные Охотники не дадут никаких шансов нелегальным изнаночным портить нам жизнь. И все в том же духе. Это напоминало мне отчет министра силового ведомства о мерах против терроризма. Все хорошо, работа ведется. Только это тем кого взорвали, похитили, расчленили, уже все равно.

Раздался звонок в дверь.

— Здравствуй, Вульф, — пожилой человек истинный джентльмен, одетый по моде викторианской эпохи протянул руку темно лиловому кокону, который полулежал в объемном кресле.

Из кокона лениво выплыл язык темной субстанции и коснулся руки приветствующего.

— И тебе здравствовать… — на секунду Вульф замялся, — как теперь твое имя?

— Зови меня Реформатор!

Кокон издал смешок.

— В прошлый раз тебя величали Революционер. Ты сменил амплуа. Кровавый террор отменяется, время действовать через закон?

— Посмотрим, посмотрим. Не мне тебе говорить, что все средства хороши, для достижения намеченной цели. Но я звал тебя не за этим. Ты в курсе происходящих событий в Прайде?

— Так в общих чертах. Слышал, что появился некто, который потенциально может заарканить кого угодно. И даже, — кокон хмыкнул, — что угодно.

— В общих чертах верно. Но есть один важный вопрос — как он мог появиться, когда об этом не написано даже в анналах последнего передела?

Вульф величественно поднялся с кресла и заискрился всеми оттенками лилового цвета, которые смешиваясь с серым, рождали причудливые рисунки.

— Возможно, его ввел на поле кто-то со стороны, для того, чтобы никому жизнь сладкой не казалось. Но также, возможно, произошел определенный катаклизм при переходе, тем более, он не должен был попасть сюда. Его нить жизни не должна была оборваться таким образом. Кто знает, Реформатор.

— Но ты согласен, мой старый друг, что это настораживает. И Ректор получил дополнительную фору.

— Что ты предлагаешь?

— Пощупать молодого человека, так сказать поближе.