Алексей Фурман - Дар

В деревне вся надежда была на княжескую стражу. Хоть и говорили старики, что против оборотня обычному человеку нипочем не выстоять, стражник по молодости лет не очень-то им верил, наивно полагая, что в открытом бою ни одна нежить не устоит против десятка профессиональных дружинников.

Воевода Ильнар дело свое знал на зубок, и таких бойцов готовил для князя из деревенских парней, что и в царской гвардии поискать. Так по крайне мере говорил сам князь, когда бывал в хорошем расположении духа. Соглашались с ним и старики, которые помнили еще последнюю войну и не понаслышке знали, каковы в бою царские бойцы. Нынешней княжеской дружине воевать, конечно, не пришлось, но воевода держал бойцов в строгости и пренебрегать воинскими упражнениями не позволял. Наверное, поэтому они и были не хуже царских гвардейцев?

Так, может, тогда и правильно, что в замке держали такую дисциплину, будто вокруг шла война?

Запутавшись в своих мыслях, стражник прислонил к стене алебарду, стащил с головы шлем и, взъерошив пятерней льняные кудри, выглянул в бойницу. Ничего нового он, естественно, не увидал. Заросшая зеленой ряской вода во рву, подъемный мост, который в последние годы поднимался хорошо если раз в пару недель, да и то лишь для того, чтобы проверить и смазать механизмы. И не единой живой души…

Редкий лес вокруг рва почти насквозь просвечивался косыми лучами низкого солнца. Воевода приказывал деревенским рубить деревья для своих нужд поближе к замку. Люди, конечно, ворчали для виду — таскать, дескать, далековато, а про себя тихо радовались, что не заставляют их, как положено по всем правилам оборонного искусства, вырубать на пол-полета стрелы вокруг замка всю растительность подчистую. Хотя Ильнар, будь его воля, наверняка так бы и сделал. Но тут, по всему видать, сказал свое слово князь. ушедшим за ним в глухие леса подручникам и без того хватало забот, чтобы валить на их плечи еще и эту, бесполезную, в общем-то, в этих краях повинность. Ведь даже бдительный воевода вряд ли смог бы внятно ответить, против кого в этих безлюдных краях можно было бы держать осаду!

Ратник вздохнул. Вода во рву упала против обычного почти на треть. И это несмотря на то, что со дна били многочисленные, круглый год не иссякающие ключи. И чего с погодой творится? Минувшей зимой стояли такие морозы, что лопались стволы вековых дубов, а речка в деревне промерзла чуть не до самого дна. Теперь вот с ранней весны такая жара стоит, что бабы в поле, бывает, не выдерживают — валятся без чувств. Но вот что странно: греча да рожь прут ввысь на удивление споро. Все-таки места здесь, что и говорить, изобильные прямо таки на диво.

А все ж таки гиблые…

От ворот замка уходила на запад широкая дорога, по прямой прорезавшая лес почти на версту. Дорога хорошая, что и говорить. Что за люди (да и люди ли?) ее мостили, стражник не знал, но дело свое они делали на совесть. Даже сейчас, спустя неведомо сколько лет после того, как эту дорогу проложили через эти леса, ни единая травинка так и не смогла пробиться к свету между плотно подогнанными друг к другу каменными плитами. Наполовину истершийся узор неведомых рун на этих плитах иногда, в самые глухие ночи, начинал светиться слабым красноватым светом, и тогда над дорогой слышался едва уловимый шепот, будто кто-то невидимый медленно повторял слова незнакомого языка. Было это, конечно, жутковато, но жрец уверял, что опасности в этом нет никакой, и на дорогу можно выходить в любое время без всякой опаски. Сам он, бывало, так и делал: бродил среди ночи по отсвечивающим древним письменам и вроде как вслушивался в странный шепот. Все остальные, несмотря на заверения жреца, предпочитали по ночам на дорогу не выходить. Да и днем все больше пользовались проложенными через лес обходными тропами.

Ратник вздохнул: что ж, строить раньше умели, с этим не поспоришь. Взять хоть этот замок — ведь не одна сотня лет ему, это уж как пить дать, а стоит почти как новенький. Кем он был построен, для кого, не мог доподлинно ответить даже жрец. Судя по высоте потолков и размерам дверных проемов, существа, построившие замок, статью не сильно отличались от нынешних людей, и это, пожалуй, было все, что можно было о них сказать хоть с какой-то долей уверенности. От прежних владельцев остались лишь голые стены, да странные узоры на потолках и полах. Узоры, похожие на те, что украшали дорожные плиты, но, по счастью, не светящиеся и не шепчущие.

Конечно, и князь не поскупился: несусветную уйму деньжищ вбухал в ремонт и внутреннюю отделку. Мастера приезжали аж из самого Стольграда, таких за гроши не наймешь. Раскорчевка места под деревню да под поля для своих подручников тоже обошлась недешево. Пришлось нанимать батраков, а то своими-то силами ковырялись бы, пожалуй, до… долго, в общем. Но Рольф, он был такой — если уж что в голову втемяшилось, стену каменную лбом проломит, а своего добьется.

Благо была у него возможность в деньгах не мелочиться. Владел он немалыми состояниями, да и земли свои на старом месте продал не за дешево. Умел Рольф складывать денежку к денежке, но и для людей своих никогда монет не жалел. Заботился воистину как отец о детях и платил за службу по-царски. Был, правда, князь крут нравом, и попасться ему под горячую руку было, порой, все равно, что сесть голой задницей на горящие угли. Но зато и отходил Рольф быстро и зла подолгу ни на кого не держал. А уж если обижал кого несправедливо, так потом и вину свою заглаживал так, что обиженному еще и завидовали.

Стражник замер и прислушался. Ему показалось, что тишину нарушил посторонний звук. Вроде как конское копыто стукнуло о камень. Парень снова выглянул в бойницу. Нет, дорога пуста, на мосту никого. Точно, показалось. Да и кто, на ночь глядя, мог подъехать к замку по дороге? Незваных гостей в этих местах отродясь не случалось.

Оно и понятно: по доброй воле нормальные люди редко заходили так далеко на восток. Как ни убеждал жрец, что бояться нечего, а на душе у княжеских подручников было неспокойно. Неспроста ведь не селились люди в Глухолесье. Старики да редкие заезжие торговцы (а такие, по счастью, бывали, поскольку богатство и щедрость Рольфа еще не успели забыться в обжитых местах), сказывали, что по всему Тридолью леса вырубались да выкорчевывались под пашни да города. И только на востоке не люди наступали на лес, а наоборот. И догнивали в глуши брошенные деревни, и ветшали облюбованные нежитью пустые замки.

И вроде не было в этой части Глухолесья никаких явных опасностей, а только жилось здесь людям неспокойно. Просто душа была не на месте. Без всяких на то причин. Иногда стражник думал, что если жрецы правы и грозит людским землям новый Сумрак, то придет он определенно с востока.