Яна Алексеева - ОХОТЯЩАЯСЯ В НОЧИ

Окно! Отодвинув занавеску, с сожалением убедилась, что и на нем стоит незримая преграда. Ненавижу клетки!

В результате я разлеглась на диване, обложившись всем съестным, что только нашла в холодильнике.

А этот Пьющий кровь… очень даже ничего. Аура силы, окружающая его не даст затеряться даже в большой толпе.

Не в моем вкусе. Или я повторяюсь? Очень подозрительный симптом.

Отчего мои мысли так высокопарны? Пьющие кровь… вампир, он вампир и есть. Оборотень, впрочем, тоже.

Все эти романтические названия призваны облагородить наши самые темные инстинкты, придать им флер таинственности, приукрасить бытие кровожадных, злобных тварей, которыми мы, в сущности, являемся.

А если на счету и нет ничьих жизней, так это потому, что я очень молодая Охотящаяся. Все еще впереди… было. Да… грустно. И прямо-таки мучительно больно за бесцельно потраченное время.

И ведь не единого достойного случая не подворачивалось! Я ведь Хозяйка была. Все местные шавки знали свое место, а у людей просто рука не поднималась. От испуга, наверное. Только я не злоупотребляла свой способностью наводить ужас. Потому что помимо прочего у людей есть одна характерная черта, способная в ряде случаев перевесить страх и ненависть. Страсть к исследованию и познанию нового.

Обязательно ведь нашелся бы вивисектор со связями, не пожелавший ни времени, ни денег на попытку заполучить редкий экземпляр животного мира. И пропали бы мы в недрах какой-нибудь лаборатории.

Мне всегда было жалко собаку Павлова.

Интересно, когда это закончится? И, главное, как? И что я могу сделать? Разве только помолиться, да не положено…

Интересно, как он меня сюда затащил? Мы двигались быстро, будто бы размазываясь по реальности, расстояние от моего дома до логова проделав за пару минут, в темном, густом тумане. Скользили из тени в тень и силуэты домов, деревьев, фонарей казались призрачными и чужими.

И горькая полынь…

Ну да все равно я этого не выясню.

Что же не так с моей соседкой по площадке, так приятно пахнущей фиалками? Тоже занятный вопрос…

Вот так лежала я на диване, ела конфеты и вспоминала свою недлинную двадцатилетнюю жизнь, загубленную, можно сказать, на корню. Грустно, что она не была насыщенной. Единственное выдающееся событие — всплывшая неизвестно откуда квартирка, да и ту пришлось бросить! Старый бомж, напуганный мною до сердечного приступа совершенно ненамеренно, не считается. Зимой мне пришлось оборачиваться на улице, и, спрятавшись за помойными баками, я невольно устроила ему бесплатный стриптиз и немного леденящего душу триллера. Шубу жалко было…

Пришлось вызвать старику скорую. Между прочим, он выжил, завязал с выпивкой и устроился на работу ночным сторожем. Шоковая терапия получилась.

И кому, скажите, интересно мое пустопорожнее нытье?

Незаметно подкрался сон, по содержанию еще более мерзостный, чем обычно.

Проснулась, не поверите, от пинка, мощного такого, увесистого. Гад! Подскочив спросонок, рыкнула, кинувшись на этого футболиста, но не рассчитала и упала с дивана. Вампир проворно отошел. Я встала.

О, какая куча фантиков! Кто все это съел?!

Охотник осторожно отодвинул занавеску, выглянул в окно и удовлетворенно кивнул. Небо очистилось, и заходящее солнце вызолотило сумрак комнаты. Луч упал прямо на лицо вампира. Тот недовольно поморщился, но не отошел, продолжая всматриваться во что-то видное только ему одному.

Э, света не боится? Обидно! Да, не боятся, и кровь не пьют, Высшие, по крайней мере, выскочила новая мысль. Особенно если сытые… вот Низшие… я мотнула головой. Потом.

— Самое время! Чего стоишь? — обратился ко мне подозрительно довольный Охотник, — оборачивайся!

— Ага, щаззз, — угрюмо буркнула я и побрела в ванну.

Что-то меня мутит, и умирать неохота.

Павел поморщился. А я расслабилась, глядя в зеркало. Закрыв глаза, обреченно ткнулась лбом в холодное стекло. Вчера ночью это произошло легко и быстро, под воздействием спонтанного выброса адреналина… а сейчас…

Выпустить волчицу добровольно, ослабляя тиски разума… оказалось непривычно сложно.

А-ахх!

Желтоглазая волчица исподлобья глядит на Пьющего кровь. Изменение — сугубо интимное деяние. Не следует подглядывать всяким… зло рыкнув, проскользнула в комнату и беспокойно закружила вокруг гексаграммы. Внутри уже горели свечи, и мерцал столб густой непроницаемой тьмы, упирающийся в потолок. Из него тянуло сыростью. Охотник бесцеремонно сгреб меня за шкирку и шагнул внутрь.

Полынь, чтоб ее!

Временный портал Пьющих кровь, всплыло некстати в голове, пока мимо стремительно проносились искаженные силуэты домов. Резко вынырнув посреди города, едва успела затормозить, когда сильная рука отправила нас в полет, дернув за холку.

«Иди, волчица, охоться!» — раздалось вдруг в голове. Хищница ошалело тряхнула головой. «Дай себя поймать!» — холодное прикосновение испугало, и желание куда-то идти резко пропало…

«Ну же!»

Хорошо, хорошо… скользя вдоль забора, скрылась в кустах, принюхалась…

Никого нет, и солнце зашло, но город еще не спит и множество чужих глаз следят за происходящим. Хватило бы и пары…

Скольжу, лечу, стелюсь над землей серой тенью, ищу. Чего? Не знает никто.

Нет, не верю, что это последний день мой, последняя охота…

Тьма… что ты хочешь от меня? В груди сидит холодный ком, противно мне…

Ну что же, по обычному маршруту? Последний раз угодья обойдем, кружа от края к центру…

Церковь, старый забытый сад. И в глубине серебряных окон мерцают огни.

И от земли той, истинно святой, волна столь сладкой и чистой силы поднимается, что хочется остаться и…

Нет, сумерки и тьма не вольны подружиться со светом истинной веры. Но аромат лилий, столь нежный и невинный мы запомним…

Свет вдруг мигнул, затрепетал, погас… и вновь сияет, словно благословляет…

Хороший знак.

И дальше тень скользит.

А в небе — полная луна, подруга, спутница моя, что обещает покой… но это ложь.

Между домов клубилась тьма, перекрывая путь.

Волчица прянула назад, вперед — сказала я.

«Вперед!» — подхлестывает вдруг яростный шепот визави.

Я пячусь, это выше наших сил — нырнуть туда, во тьму и смерть.

Но все решилось и без нас.

Тот, за стеной, звал и манил, и как осьминог выпускал жадные щупальца за спину волчице. Она медленно, шаг за шагом, против воли, приближалась к зовущей смерти.

Я оглянулась… волчица взвыла и рванулась назад, в закрывающуюся брешь.

«Не сметь!!» — откровенно злое приказание секундным параличом сбивающее с ног. Потому пропустив рывок тьмы, забилась в ее тенетах, когда удушающее кольцо сомкнулось на шее.