Константин Бояндин - Пламя заката

— Много? — поинтересовалась Елена, не поднимая взгляда — считала петли.

Павел написал на конверте число. Мама не любила, когда дома считали деньги вслух. Только на бумажке. Уж непонятно, кого или чего она опасалась, но…

— Вот, — показал он. Елена подняла взгляд и на миг потеряла дар речи.

— Так много… — прошептала она. — Такой крупный заказчик? Да?

— Да, — согласился Павел. — С понедельника становлюсь папой Карло — буду жить у верстака.

Она вскочила, отбросила вязание и бросилась к нему на шею.

— Ты мой лучший папа Карло! У тебя всё получится, я знаю! Ты станешь знаменитым!

— Да? — он прижимал её к себе, и плевать ему сейчас было и на конверт, и на славу, и даже на дерево вообще… прости, дерево, не сейчас, ладно? Он часто обращался к дереву, нет — к Дереву. Никому никогда не говорил, Павла и так считают малость тронутым.

— Да! Да, да, да! — она поцеловала его, прижалась всем телом. — М-м-м… — улыбнулась, запрокидывая голову. — У тебя есть ещё силы? Или мне кажется?

— Не кажется. Пойдём?

— Нет, здесь. Прямо здесь.

Павел проснулся и понял, что уже ночь.

Вот это был день… Они успели и погулять — Елена всегда гуляет, доходит до парка или леса, и приготовить ужин, и съесть его, и посмотреть комедию — дурацкая, хотя и не идиотская. Французская, кажется — Елена радовалась и веселилась, и Павел мало-помалу втянулся. Хотя комедии не очень любит. И было ещё вино, и вечер, и вкус её губ, и смех, и полумрак, и податливое тепло под ладонями…

Павел уселся. Один в постели. Елена сидит за столом и работает — рисует. Хорошо рисует, карандашами — хоть на выставку, такие картинки живые! Но стесняется, что ли. И вышивает. Для вышивок и рисует, а вот куда девает вышивки — он не знает.

Она оглянулась.

— Ой… тебе свет мешает, да? Я уйду в ту комнату.

— Нет, — он помотал головой. Усталость, с которой он проснулся, быстро куда-то девалась. Приходила бодрость. — Не спится?

— Ага, не спится, — она сняла обруч, помотала головой. Как красиво, какая она вся красивая… — Попробовала читать. Не могу, голова не тем занята, — она улыбнулась. — Вставать будешь? Рано ещё, два часа ночи. Воды тебе? Или чая?

— Тебя, — он сам не ожидал, что сможет сказать это. Она уселась на краешек кровати.

— Я думала, ты уже всё, — улыбнулась она. — Ты уверен? Я ведь так просто не отстану!

— Уверен, — Павел прикрыл глаза, голова начинала кружиться от ощущения её близости.

— Богатырь, — прошептала она снова, обняла его, вскочила. — Я сейчас! Только попробуй снова уснуть!

Он снова проснулся. Лампа выключена, часы слабо светятся. Половина шестого утра. Елена под боком, прижалась к нему, улыбается во сне. Он прижался к ней, поцеловал — легонько, чтобы не разбудить. И запах её кожи снова бросил в жар. И откуда столько сил?!

«Буди меня, как проснёшься», сказала она. «Или я тебя разбужу. И попробуй только отказаться!»

Они оба рассмеялись. Отказаться… они два с лишним года жили встречами — один, два раза в месяц. Он всё не мог решиться — ну тянуло, тянуло к Марии, и дело не только в постели. «Я для тебя только любовница?» — спросила Елена утром той ночи, в которую они впервые были близки. «Нет», ответил Павел, не раздумывая, и она поверила. А ведь её не обманешь, всё чувствует. Но не лезет в душу, как Мария, не вынуждает на откровенность. Просто слушает — сидит, вяжет или читает, или занимается хозяйством, и слушает. И само всё говорится.

Это сон или то был сон? Ну не было ведь Елены! Было всё остальное. Когда Мария не пускала к себе — характер у неё сложный, настроение меняется часто — он всё думал, как бы её уязвить. И сказал однажды, «поеду к Елене, она всегда мне рада». Мария только рассмеялась — уж она-то знала, непонятно как, что нет у Павла другой девушки. И уж не могло быть другой такой невесты. Такой богатой. Экономист, и вот-вот получит очень перспективную работу… Езжай, езжай, Паша, сказала она тогда.

И он поехал. Домой. И там, в полумраке, впервые придумал её — увидел в воображении Елену. Имя сразу появилось. И внешность — не красавица-фотомодель с ногами от ушей, нет — но красивая. Другим покажется нескладной, но красивая. Просто нужно уметь увидеть красоту. И началось…

С того вечера он позвал в свою жизнь Елену — выдумку, приятную, позволявшую отвлечься. Мария умела делать несчастным — а потом счастливым, и снова несчастным снова. Умела и умеет! Когда становилось невыносимо, Павел, сам того не осознавая, призывал на помощь Елену. Он знал всё — внешний вид, запах её кожи, цвет волос, привычки, всю её историю.

— С кем это ты говоришь? — поинтересовался однажды отец, когда застал Павла на кухне, ведущим разговор тихим шёпотом с невидимым собеседником. Павел в то время снимал комнату — жить с родителями стало невыносимо. Мать всё чаще забывалась, считала Павла чужим человеком. Павел приходил к ним в гости, когда матери становилось лучше. Отдавать её на лечение отец категорически не хотел, а врачи не настаивали.

— Ни с кем, — ответил Павел. Он испугался. Впервые осознал, что так погрузился в фантазии, что уже не найти дорогу обратно.

— Что у тебя с Машей? — отец тяжело опустился на соседний стул. Он сильно сдал за последние несколько лет — когда мать начала заговариваться и путать реальность и вымысел.

— Плохо, — отозвался Павел почти равнодушно. Работа помогала отвлечься. Что ни говорите, а он всё-таки мастер, пусть и не всеми признанный. Вот уже и здесь, дома у родителей, стоит его мебель, сделанная его руками.

— Не пара она тебе, — заключил отец. — Много о себе воображает. И мужиков у неё слишком много.

— Я люблю её, — Павел удивился лёгкости, с которой сказал это. И говорил правду. Был уверен, что любит.

Отец вздохнул. Налил себе и сыну по стопочке водки. Был повод — праздник всё-таки, девятое мая.

— Папа, кто такой этот Петя? Почему мама иногда зовёт меня Петром?

Отец потёр лоб ладонью и снова вздохнул.

— Если не помнишь, лучше не вспоминай. И не расспрашивай её, ей сейчас получше стало.

— Но…

— Потом. Когда-нибудь.

Он не сказал, «когда её не станет», но это было ясно. Мама угасала, с каждым годом выглядела всё более тощей и вела себя всё более странно. И никаких видимых причин, врачи только руками разводили.

— Ладно, — Павел поднялся. — Денег вам не нужно? У меня сейчас с заказами хорошо.

— Строй свою жизнь, — посоветовал отец. — Если что нужно, я скажу. Мы всегда по-простому.

— Да, — согласился Павел и обнял отца за плечи. — Скажи, если что.