Мария Чурсина - Последнее дело императрицы

- Ты осторожней, дорогу до Кэдена развезло — мама не горюй! — крикнул ей вслед солдат свободы, и Этель кивнула, на секунду обернувшись.

Утренний туман таял на улицах Илле.

Когда она сбежала из замка, Теро приказал уничтожить все порталы, чтобы не позволить императрице уйти далеко от столицы, но пока кто-то чесал в затылке, кто-то выпивал в кабаке и бил лицо товарищу, а Теро орал на её конвоиров, Орлана сбежала к самому краю страны. Ей повезло, как будто сам Вселенский Разум решил, что довольно на голову бывшей императрицы злоключений.

Туман таял, и город просыпался. Обойдя неторопливо метущего улицу дворника, Этель купила у лавочника маленький новостной кристаллик и покатала его в ладони. Конечно, если она задержится в Илле, она не успеет взять лошадь — с этим здесь всегда обнаруживались большие проблемы, но что-то глодало Этель изнутри. Муторное предчувствие, которое нельзя было объяснить словами и выдернуть из души магией.

Она вздохнула, спрятала кристаллик в сумку и зашагала к первому же попавшемуся постоялому двору. Если бы ей повезло, она узнала бы пару фактов об убитой девушке, и тогда её подозрения развеялись бы сами собой. Или укрепились окончательно.

В жарко натопленном зале за стойкой зевала и протирала стаканы девушка.

- Вам лошадь? — спросила она хмуро, даже не снисходя до приветствия.

- Согрейте чаю, — попросила Этель, пытаясь не закашляться. Она порядком продрогла на улице, и теперь пальцы покалывало от тепла. Казалось бы, осень только началась, а лужи на мостовых уже забирались льдом, промерзали до самого дна.

- Ладно. — Девушка бухнула стакан на стойку и скрылась за неприметной кухонной дверью, из-за которой тут же выскользнул запах чего-то пригоревшего.

Этель осталась одна в просторном зале. Она выбрала стол у самой стены и села лицом ко входу — ничего особенного, просто привычка. Прозрачная капля кристаллика томилась в сумке, и Этель чувствовала её рукой, гоняла по потайному карману из угла в угол. В горле хрипела и ворочалась мерзкая боль, угрожая новым приступом кашля. Поэтому ей нужен был чай: чтобы утихомирить боль хоть до тех пор, пока туман окончательно не растает на улицах Илле.

Она не вытерпела — достала кристалл и выложила его на стол. Искрой света он прокатился от правой её ладони до левой и замер там. Этель знала, он проживёт недолго, она успеет скользнуть по заголовкам, сосредоточится на том, что искала, и как только выйдет положенное время, кристаллик умрёт, а хрупкое свечение внутри него погаснет. Поэтому она и хотела сперва всё обдумать, чтобы не урывать драгоценные секунды.

Зевающая девушка принесла кружку чая, сгрузив её с подноса, ушла обратно на пышущую жаром кухню. Этель прикоснулась к ручке и обожглась. От густо-коричневой жидкости шёл аромат душной осени в доме травника.

Осень в империи была сырой и пахла птичьим криком над разбитыми дорогами.

Отставив кружку подальше, чтобы не обжечься, Этель произнесла над кристаллом короткое заклинание, и в воздух перед ней взвилась прозрачная страничка. Скрипнула дверь, и от сквозняка страничка колыхнулась.

Этель не обратила внимания, кто вошёл, она пробегала глазами по заголовкам. Большая часть из них были очередной перепевкой новостей из столицы, разукрашенных неправдоподобно чёрными узорами из красивостей и неточностей. "Армия Маара наступает, лорд консул скрывает настоящее число жертв", "Из-за неурожая в большей части страны цены на продовольствия возрастут в три раза".

Она слышала всё это в ежевечерних монологах Олава, слышала в новостях, и в голосе повествователя скользила непритворная грусть по детям, которые наверняка умрут от голода этой зимой, и женщинах, которых наверняка не пожалеют солдаты противника. Дети всегда умирают, а солдаты не жалеют женщин, Этель ничего не могла этому противопоставить. Она спокойно выслушивала очередную порцию новостей, кивала в такт возмущениям Олава и, прищуриваясь, считала неровные цифры, ведь кроме неё цифры всё равно бы никто не пересчитал.

Бездумно потянувшись к чашке, Этель перелистала страницы — они задёргались в воздухе, как белое пламя на ветру, — и рассмотрела в самом конце крошечную заметку об убитой девушке. Отхлебнув уже подостывшего чая, она ощутила, как отступает боль, как притворное спокойствие растекается по телу, и откинулась на спинку стула.

- Прочитайте вслух.

Этель прищурилась и рассмотрела в тени лестницы ту самую девушку со стаканами. Правда, теперь она сидела, сложив руки, и выцарапывала что-то ногтем по бледной, когда-то цветастой скатёрке.

- Извини, мне некогда. — Этель сжала губы и снова уставилась в страницу, правда теперь она никак не могла отделаться от чувства, что на неё неотрывно смотрят.

- Прочитайте, — насупилась девица. — А я вам тоже интересную историю расскажу.

У Орланы было достаточно времени, чтобы обдумать план побега. И одновременно у неё не было ни секунды. Когда она во второй раз подняла солнечное перо, в лице Теро уже не осталось и капли прежнего добродушия. Кто бы видел его пару фраз назад, решил бы, что дружелюбнее и сговорчивее его не найдёшь во всей империи. Только Орлана растирала ноющие запястья и думала, как же много потеряет тот, кто позволит себе так ошибиться.

Примерно столько же, сколько она, хоть она-то ни разу не ошиблась. Ну разве только в том, что ушла из замка, оставив там Риана, который не смог управиться с войсками.

С войсками, с войсками… она не могла знать, что генерал Маартен перейдёт на сторону повстанцев, и они перебьют гарнизон замка, как детей. Она шла между неубранными трупами в камеру и вспоминала, как звали каждого из них. Вот только от воспоминаний толку не было.

"Думай, думай", — приказывала себе Орлана, прижимаясь затылком к холодной стене камеры, но тут же проваливалась в нервный сон, который прерывался от невыносимой боли в скрученных запястьях. У неё не было ни секунды, чтобы придумать план побега.

Теро выхватил из-под её рук грамоту, рассматривая: правильная ли подпись, не растает ли до вечера, не обманула ли его императрица ещё раз. Подпись была настоящей, а от солнечного пера осталась небольшая клякса и тонкая линия — Орлана мазнула пером, когда он выдёргивал из-под него бумагу.

- Подходит? — спросила она без тени улыбки.

Теро поднял взгляд и поморщился. И, хоть брезгливые складки у уголков его губ тут же разгладились, Орлана знала, что они там были.

- Уведите её, — бросил он.

Орлана сама поднялась и сама протянула конвоирам руки, перекрестив запястья. Напрасно они так уповали на свои заговорённые верёвки. Пока она сидела в камере, она зажигала крошечные огненные шары и смотрела, как пламя по каплям стекает на пол и затухает там. Верёвки не мешали. А если выходило зажечь шары, значит, и остальное должно получиться.