Джозеф Дилейни - Секрет Ведьмака

Но я уже понимал Ведьмака: мне никогда не забыть, как они с Мэг сидели на кухне и на его щеках блестели слезы. Кроме того, я без труда представлял себе, что чувствовал бы, если бы оказался на месте Ведьмака и должен был сказать Алисе последнее «прощай». Неужели и нас с Алисой это ожидает?

Ведьмак сел в карету, и кучер хлестнул кнутом по спинам лошадей. Карета покатилась, быстро набирая скорость. Я медленно побрел к дому.

Там я подогрел себе горохового супа на ужин и уселся у огня. Ветра снаружи не было, и я слышал все потрескивания и стоны старого дома. За стенами бегали мыши. Нетрудно было вообразить, что внизу, в подвале, за железными воротами шепчут в своих ямах мертвые и почти мертвые.

Только тут до меня дошло, как сильно я изменился. Вот он я, один в большом доме, в подвале которого сидят в своих ямах домовые и ведьмы, — а страха нет и в помине. Я — ученик Ведьмака, и весной завершится первый год моего ученичества. Еще четыре года, и я сам стану ведьмаком!

Как-то поздним утром в самом конце апреля, когда я отправился к ручью за водой, Ведьмак вышел вместе со мной. Солнце только что поднялось над краем расселины, и Ведьмак улыбнулся первым теплым солнечным лучам. На краю обрыва позади дома быстро таяли ледяные сосульки, вода капала на каменные плиты двора.

— Сегодня первый по-настоящему весенний день, парень. Пора в Чипенден!

Много долгих недель я ждал этих слов. Вернувшись без Мэг, Ведьмак все больше помалкивал, углубившись в себя, и дом казался еще более мрачным и унылым, чем обычно.

Весь следующий час я лихорадочно трудился, стараясь переделать все, что необходимо переделать, покидая дом: отчистил решетки, перемыл все кастрюли, сковородки, тарелки и чашки — чтобы нам было легче, когда следующей зимой мы вернемся. Наконец Ведьмак запер за нами заднюю дверь и зашагал по ущелью; я, донельзя счастливый, последовал за ним, волоча, как обычно, оба мешка и свой посох.

Я не забыл данное Алисе обещание — спросить, нельзя ли ей пойти с нами в Чипенден, — просто дожидался подходящего момента. И вдруг заметил, что мы идем не прямо на север, а сворачиваем к Адлингтону. Ведьмак вчера уже ходил к брату, но, видимо, решил попрощаться с ним еще раз. Я по-прежнему терзался, спросить об Алисе или нет, когда впереди показалась лавка.

К моему удивлению, нас встречали во дворе и Эндрю, и Алиса, причем Алиса держала в руках несколько узлов с вещами и была одета в дорогу. Она выглядела взволнованной и улыбнулась нам.

— Желаю тебе доброго, удачливого лета, Эндрю, — весело сказал Ведьмак. — Увидимся в ноябре!

— И тебе того же, брат! — Эндрю махнул рукой.

Ведьмак повернулся и продолжил путь. Я двинулся следом, и, к моему удивлению, Алиса зашагала рядом.

— Ох, я же забыл сказать тебе, парень, — бросил через плечо Ведьмак. — Алиса идет с нами и останется в Чипендене на прежних условиях. Вчера я обо всем договорился с Эндрю. За ней нужен глаз да глаз, знаешь ли!

— Вот сюрприз так сюрприз, да, Том? Ты рад меня видеть? — спросила Алиса.

— Конечно, и еще больше рад, что ты возвращаешься с нами в Чипенден. Чего-чего, а этого я никак не ожидал. Мистер Грегори не сказал мне ни словечка.

— Неужели? Ну, теперь ты знаешь, что чувствует человек, когда от него что-то утаивают. Может, это тебя чему-нибудь научит!

Я рассмеялся, понимая, что заслужил насмешки Алисы. Нужно было рассказать ей о том, что я собираюсь стащить гримуар. Может, тогда она вбила бы в мою дурную голову немного благоразумия. Но теперь все это осталось позади, и мы наконец возвращались в Чипенден — вместе, чем оба были очень довольны.

Ha следующий день меня ждал еще один сюрприз. Дорога в Чипенден проходила в нескольких милях от моей родной фермы. Я хотел спросить Ведьмака, нельзя ли мне туда заскочить, но он опередил меня.

— По-моему, тебе нужно заглянуть домой, парень. Может, твоя мать уже вернулась и ждет встречи с тобой. Я пойду дальше напрямик, потому что мне нужно заглянуть к хирургу.

— К хирургу? Вы больны? — обеспокоенно спросил я.

— Нет, парень. Этот человек заодно занимается и зубами. У него есть большой запас зубов покойников. Наверняка там найдется что-нибудь и для меня.

Ведьмак широко улыбнулся, обнажая щербину, оставшуюся после того, как домовой выбил ему передний зуб.

— Где он их берет? — в смятении спросил я. — У грабителей могил?

— Чаще всего зубы находят на полях старых сражений. — Ведьмак покачал головой. — Он сделает мне зуб на замену, и вскоре я буду как новенький. Еще он очень хорошо делает костяные пуговицы. Мэг была одной из его любимых покупательниц. — Он печально улыбнулся.

Я обрадовался, поскольку прежде опасался, что пуговицы Мэг сделаны из костей ее жертв.

— Как бы то ни было, отправляйся, — продолжал Ведьмак, — и возьми с собой девочку, пусть составит тебе компанию.

Я с радостью повиновался. Ясное дело, Ведьмаку не по душе, если Алиса будет таскаться за ним по пятам. Однако у меня возникала всегдашняя проблема: Джек не хотел, чтобы Алиса хотя бы на шаг пересекала границу фермы, а теперь «Ферма пивовара» принадлежала ему, так что спорить было бессмысленно.

Когда через час или чуть позже показалась наша ферма, я заметил кое-что необычное. Сразу за ее границей на холме Палача к небу поднимался густой темный дым. Похоже, кто-то развел там костер. Но кто? Все избегали этого места, считая, что оно населено призраками тех, кого повесили во время гражданской войны, прокатившейся по Графству несколько поколений назад. Даже фермерские собаки держались от холма подальше.

Чутье подсказало мне, что это мама. Что она там делает, я, конечно, догадаться не мог, но кто еще осмелился бы на такое? Что ж, мы с Алисой обошли ферму и начали подниматься на холм через рощицу. Призраками тут и не пахло, все было тихо, спокойно, голые ветки поблескивали в предвечернем свете. Почки уже набухли, однако листья появятся не раньше чем через неделю. В этом году выдалась очень поздняя весна.

Мы поднялись на вершину, и я увидел, что не ошибся. Перед костром, глядя на огонь, сидела мама; от солнечного света ее защищали ветки деревьев с прошлогодней листвой. Выглядела она так, точно давно не мылась, даже в волосах застряла грязь. Она похудела, лицо вытянулось, на нем застыло выражение грусти и безмерной усталости — словно сама жизнь стала для нее утомительна.

— Мама! Мама! — закричал я и рухнул рядом с ней на влажную землю. — С тобой все в порядке?

Она не отвечала, глядя перед собой невидящими глазами. Сначала я подумал, что она не расслышала, но потом, по-прежнему глядя в огонь, она положила мне на плечо руку.