Джоэл Розенберг - Серебряный камень

Затем, двигаясь умышленно медленно, Ториан Торсен опустил клинок.

— Ни к чему бросаться в драку, — произнес он.

— Не дурите! — громыхнул Ивар дель Хивал. — Они лишь хотят помочь несчастному.

— Оставьте их! — раздался крик Мэгги. — Ничего плохого ему не сделают!

Как, впрочем, и ничего особенно хорошего. Собственно, человеку, бьющемуся в конвульсиях, ничем помочь и нельзя, можно только уберечь его от травм.

Тем временем судороги заметно ослабли и вскоре прекратились. Хорсел Тюрсон обмяк на полу. Арни вытер ему лицо синей банданой, и ткань потемнела от крови из разбитого носа.

— Все в порядке, — бормотал старик, поворачивая голову аргентума. — Незачем тебе блевотину глотать, ты теперь отдыхай, — убеждал он впавшего в беспамятство Тюрсона, однако говорил громко, чтобы слышали все. — Скоро будешь как огурчик. — Арни поднял взор на Йена. — Припадок. Из-за Проклятия Одина.

Да, теперь многое становилось ясным. Пожалуй, неудивительно, что Осии сразу стало легче, стоило ему только оказаться на Харбардовой Переправе.

Старый мошенник Один действовал в полном соответствии со своей репутацией, пытаясь удержать Мэгги и Торсенов. Вполне возможно, что Проклятие Одина и послужило отправной точкой, началом хитроумного плана — заманить в Тир-На-Ног Осию в сопровождении какого-нибудь молокососа, который бы и донес его копье — и его Проклятие — прямиком к Столу. А если при этом ничтожный человечишка, назойливый простофиля Йен Сильверстейн отправится к праотцам, покой божества вряд ли будет нарушен.

Приложив два пальца к шее Хорсела Тюрсона, Арни поднял свободную руку вверх, требуя тишины.

— Ничего, оклемается. У меня есть кое-какие лекарства против эпилепсии, но, по-моему, лучше их не давать.

— Да, — кивнул Йен. Еще неизвестно, как будут действовать лекарства здесь, в Тир-На-Ног. К тому же Йена тревожило и другое обстоятельство — а не испортил ли их Харбард.

Он взглянул на Торри и Ториана. Если бы их здесь не оказалось, Йен и Арни сейчас лежали бы на полу, пронзенные десятком мечей.

А Торсены не отправились бы на поиски Йена, если бы не Мэгги.

Тут юноша заметил, что Мэгги ему улыбается. Поднеся пальцы ко лбу, он с ответной улыбкой отдал ей честь.

Молодец, отличная работа.

Прибывшие гвардейцы Престола унесли погруженного в глубокий сон Хорсела Тюрсона на импровизированных носилках, наскоро изготовленных из одеял. За Столом вновь воцарилось подобие порядка, хотя атмосфера стала еще менее дружелюбной.

Поднялся герцог Залива Байт, и гул разговоров стих.

— Осмелюсь предположить, что вы не хотели причинить вред Хорселу Тюрсону?

Йен отрицательно покачал головой:

— Лично я вообще не причинял ему вреда. Это все Проклятие Одина, не мое же, в конце концов. — Юноша развел руками. — Я не наделен подобными силами. Я… я просто человек.

— Но ты принес копье бога и не пострадал. И ты… наложил Проклятие Одина на Хорсела Тюрсона.

Йен снова покачал головой.

— Даже если это я… — Он беспомощно развел руками. — Я понятия не имею как.

Мысли лихорадочно путались. Ясно, что Один способен воздействовать на огромном расстоянии. Может, все дело в кольце? Нет, не похоже, кольцо лишь пульсировало периодически на пальце, и все. Если сейчас снова протянуть руку…

Да нет, вот уж не время ставить эксперименты.

— Я не собирался причинять ему вреда, — повторил Йен. — Просто не понимаю…

— Ясно. Ты должен явить свою истинную натуру, — не терпящим возражений тоном произнес герцог Залива Байт. — Иначе можно бесконечно долго спорить о проклятиях и заклинаниях. — Он обвел глазами сидевших за Столом. — Я не склонен вступать в войну с Доминионами, по крайней мере сейчас и… — Он осекся. — Не в данных обстоятельствах, короче говоря. Однако должен признаться моим собратьям, что меня терзают сомнения. Положить руку в Пасть Волку испокон веков считалось привилегией. — Он поднял вверх свою железную руку. — Мы все прошли Испытание Болью, но прошли его ради того, чтобы продемонстрировать достоинство… а не ради того, чтобы доказать свою правдивость.

Сказав это, он направился к занавесу позади Стола и беззвучно отдернул его.

На вытесанном из камня столе высотой примерно по грудь возвышалось каменное изваяние в форме головы зверя.

Йен даже не сразу понял, что это волк; голова была такая большая, зубастая и свирепая, что походила на карикатуру.

На стойке позади изваяния стояло с десяток копий, только каждое из них венчал не острый наконечник, а деревянный диск размером с тарелку.

— Все мы, как и наш Отец Тюр, стойко выдержали поединок с Волком, все мы клали руку в его пасть, преодолевая Боль.

— И так вы потеряли свои руки? — вдруг заговорил Торри.

— Нет, — возразил герцог. — Так мы пожертвовали свои руки, явив всем достоинство и честь. — Он взял со стойки копье. — Каждый, кто поддерживает кандидата, имеет право оттолкнуть его, когда он ухватит Боль; каждый, кто не поддерживает кандидата, имеет право помешать этим попыткам. — Герцог поставил копье на место. — Обетованный Воитель, конечно же, не почувствует боли, его рука не обуглится и не сгорит, иначе как бы он справился с Гунгниром!

Йен однажды прикоснулся к Гунгниру без перчатки Фрейи — случайно, во сне. Место, где еще недавно красовался волдырь от ожога, отчаянно чесалось.

— Вы просите меня сунуть руку в пасть скульптуре и ухватить Боль, — а сами тем временем с любопытством будете наблюдать, не погибну ли я?

Герцог невозмутимо кивнул.

— Да, — столь же невозмутимо прозвучал его ответ. — Именно это мы и велим тебе сделать.

Йен судорожно глотнул, однако металлический привкус страха во рту не исчез. Значит, они ждут, когда пламя сожрет его руку — по меньшей мере? А вдруг кто-нибудь из них решит, что без Йена будет только лучше?

— А если он откажется? — выступила вперед Мэгги. — Если скажет: «Вы получили известие, которое мне поручено вам передать, теперь дело за вами — а я отправляюсь домой»? Если мы сейчас просто повернемся и уйдем?

Встал маркграф Внутренних Земель.

— Вы по собственной воле решили предстать перед Столом. Неужели вы полагаете, что мы отпустим вас отсюда, не вынеся суждения? Вы думаете, здесь просто кучка немощных слабоумных стариков, над которыми можно поиздеваться, а потом уйти?.. Так предстаньте перед Столом и ждите нашего решения!

У Торри пересохло во рту. Время уходило.

— Постойте! — Юноша вышел вперед. — Судите меня. Я готов ответить за него.

Арни вдруг вспомнилась одна улыбка.

Он уж забыл, на каком перекрестке лежала эта деревенька — где-то между Нам-По и Син-Чже-Донгом. Их часть оказалась отрезанной от остатков Седьмого. Старик — капитану было лет двадцать пять-двадцать шесть, но выглядел он от силы на восемнадцать, и его прозвали Стариком… так вот Старик получал все приказы и распоряжения по радио. И вот однажды ему приказали начать стратегический отход, в переводе на человеческий язык — драпать вдоль дороги и надеяться встретить подкрепление.