Владимир Василенко - Смертный

- Добавьте ему еще пятнадцать миллиграмм морфина.

- Хорошо.

Голоса постепенно стихли, и я погрузился во мрак.

* * *

- Боже мой, что это с ним? Под каток угодил?

- Не угадали. Никаких внешних повреждений. Но при этом признаки разрывов мягких тканей, множественные  внутренние кровоизлияния, инсульт в височных долях мозга. Есть подозрение на синдром Джанкеля, но тогда уж в какой-то совсем крайней форме. Свяжитесь с доктором Колманом.

- Хорошо. Но здесь мы мало что сможем сделать, надо было сразу везти в Блумсберри.

- У него минимальная медицинская страховка. Если придет в сознание - попробуем взять согласие на перевод. Но вряд ли он сможет оплатить счета в Блумсберри.

- Мда...

- В общем, у нас есть стандартные семьдесят два часа по социальной страховке и вся безграничная мощь бесплатной медицины.

- Понятно... Да уж. Сомневаюсь, что он протянет даже столько. Как вам вообще удалось довезти его живым - ума не приложу. Но случай интересный. Думаю, Колман оценит.

- Порадуем старика. Сестра! Передайте - пусть готовят операционную. И свяжитесь уже кто-нибудь с доктором Колманом!

- Да, доктор Стивенсон!

- Ну, что ж, сделаем, что сможем...

* * *

Всегда скептически относился к историям про то, как кто-то просыпается после жуткой аварии или не менее жуткой пьянки, ничего не помня и слабо представляя, где он и сколько времени прошло. Сам я никогда не напивался до такой степени, чтобы не помнить вчерашнее. А ту автокатастрофу, в которую мы с матерью попали полтора года назад, до сих пор могу восстановить в мельчайших подробностях.

Но в этот раз я и правда будто с того света вынырнул. В голове роились, причудливо перемешиваясь, смутные обрывки воспоминаний из Артара и из реала. Кое-где между ними зияли темные провалы.

Я понимал, что что-то пошло не так в ходе последнего сеанса в Эйдосе. Понимал, что нахожусь в больнице. Но сколько времени прошло - не имел ни малейшего понятия. То казалось, что я едва успел сомкнуть глаза. То всплывала тревожная мысль о том, что я мог впасть в кому и валяться здесь много недель.

Хорошая новость в том, что боль почти ушла. По крайней мере, перешла в разряд вполне терпимой. Все мышцы были забиты, как после чересчур усердной тренировки, каждое движение отзывалось в них резью и покалыванием.

Я с трудом разлепил веки и пару минут таращился на белые квадратные плитки потолка, постепенно привыкая к свету. Когда глаза перестали слезиться, чуть приподнял голову и огляделся уже основательнее.

Больничная палата. Крохотная, на одного. Места едва хватает на медицинскую кровать с поручнями, пару стульев, узкий шкафчик и тумбочку в углу. Слева - приоткрытая дверь санузла, воспользоваться которым хочется прямо сейчас. Но я не уверен, что у меня хватит сил подняться.

Провалявшись еще пару минут, я понял, что долго так не протерплю, и, кряхтя, сел на кровати.

Что это за хрень? Господи боже, подгузник для взрослых. Ну, хоть не катетер, и на том спасибо.

А ещё все эти трубки...

Я аккуратно, шипя от боли и отвращения, выдернул из вены иглу капельницы, отодрал от лица тонкие трубочки с кислородом. Кое-как поднялся и, пошатываясь на онемевших ногах, потопал в туалет. Гладкие твердые плитки пола неприятно холодили босые ступни.

Не считая легкой больничной «распашонки», я был абсолютно гол. Никаких повязок на себе я не обнаружил, но все тело было покрыто бледными разводами почти заживших желтовато-коричневых синяков и кровоподтеков.

В туалете я пробыл довольно долго. Кое-как поднявшись с унитаза, заглянул в зеркало, упираясь руками в стену, чтобы сохранять равновесие. И вздрогнул.

Из зеркала на меня смотрел кто-то чужой.

Я едва не вскрикнул от неожиданности. Встряхнул головой. Снова вгляделся в зеркало.

Да я это. Я. Только, кажется, постарел лет на пять. И заметно раздался в плечах. Я задрал повыше широкий рукав больничного халата. Тело было моё, но я не узнавал его. Руки бугрились твердыми, как камень, мускулами, перевитыми густой сеткой вен. Любой бодибилдер на пике формы позавидует.

Я медленно, будто боясь того, что увижу, опустил взгляд ниже.

После аварии у меня из бедра пришлось вырезать изрядный кусок мяса, так что полностью восстановить подвижность ноги без киберпротеза не получилось бы. Но сейчас...

Даже шрама не осталось!

Я по привычке стоял, сместив вес на левую ногу. Попробовал встать ровнее. Мышцы ног, как и все остальное тело, были словно деревянные.  Но слушались.

Сердце колотилось, как после кросса. То ли от волнения, то ли сказывались нагрузки, которые организм перенес за последнее время.

Я вспомнил. Перед тем, как меня вышибло из Артара, мой аватар разом получил гигантскую прибавку к статам. Особенно к силе - ведь это был основной показатель для Крушителя, в то время как я его почти не развивал.

Синдром Джанкеля, говорите? Его принято представлять только в негативном свете. Расстройства психики. Травмы, переносящиеся от аватара в Эйдосе на реальный организм.

Но, если мозг и правда начинает воспринимать аватар и реальное тело, как единое целое, то что мешает ему переносить в реал и положительные воздействия? Пусть даже для этого придется запустить скрытые резервы организма или вовсе перестроить его?

-М-мистер Блэквуд?!

Медсестра - женщина средних лет, в голубоватой медицинской униформе и белой стерильной повязке, стянутой с лица на шею - с грохотом уронила пластиковый поднос. По полу зазвенели какие-то склянки. Отлетел к самым моим ногам заряженный одноразовый шприц.

- Сколько я... здесь провалялся? - проговорил я, с трудом ворочая языком.

- Вы поступили вчера ночью. Получается... чуть меньше двух суток назад.

- Моя мама. Как она?

- Приезжала вчера. Вы были в коме, и она просидела здесь весь день. Но вечером мы попросили её уехать. Ей нужно было отдохнуть. Ваши друзья помогли ей добраться домой.

Я кивнул. Ну, хоть с мамой все в порядке. Наверняка перепугалась.

- Вам нужно лечь, мистер Блэквуд! Вы... вы не можете... Как вы вообще стоите?! В вашем состоянии...

- Да в порядке я!

Сказав это, я вдруг понял, что и правда чувствую себя вполне сносно. Да, явно нужно отлежаться пару дней. Но больница мне уже точно не нужна.

- Мне нужно домой. Как мне выписаться?

- Вы что! - выпучила глаза медсестра. - Это исключено! Вернитесь в постель. Я позову доктора Колмана!

- Зовите, - кивнул я.

Сестра скрылась за дверью.

Я проковылял к шкафу. Внутри обнаружилась моя одежда. Широкие спортивные штаны, футболка, толстовка. Видимо, то, в чем меня забрали из дома. Куртки не было, а на улице наверняка прохладно.

Плевать.

Я стянул с себя больничную одежду и принялся надевать своё. Уже зашнуровывал кроссовки, когда расслышал за дверями торопливые шаги и раздраженный мужской голос.

- Да перестаньте вы! Он при поступлении больше на отбивную котлету был похож, чем на человека. Регенерировал за ночь, что ли? Кто он, по-вашему? Росомаха?

Дверь распахнулась, и в палату вслед за давешней медсестрой вошел полный лысоватый мужик в белом халате. И замер на пороге.

- Здравствуйте, доктор, - сказал я, затягивая последний узел, и выпрямился. - Хотел вас предупредить. Я выписываюсь.

***

До дома я добирался целую вечность. Все-таки не рассчитал свои силы. Меня изрядно знобило, все тело била крупная дрожь. Несмотря на осеннюю прохладу, я весь взмок. Задеревеневшие мышцы постепенно разогрелись, но сил не было. Зато проснулся зверский аппетит. Я нашел в карманах куртки немного наличных и на все купил полдюжины хот-догов в первом попавшемся автомате. По дороге умял их все, и такое ощущение, что переваривались они, не успевая толком дойти до желудка.

Перед дверями квартиры я чуть задержался, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Вытер платком взмокшее лицо, расчесал пятернёй волосы.

Мама, услышав звук открывающейся двери, развернулась на своем кресле, звякнув ободом колеса о кухонный стол. Она пила чай. Не одна. Вместе с ней за столиком сидели те, кого я совсем не ожидал здесь увидеть.

- Эрик!

Ника бросилась ко мне первой, и я, как тогда в лагере Легиона, прижал её к себе - бережно, будто боясь раздавить. Она, едва касаясь, погладила мое лицо своими тонкими теплыми пальцами, и мне показалось, что её целительная магия действует и в этом мире. Сразу стало легче, в голове прояснилось.

Я осторожно провел ладонью по её щеке, шее, и собственные пальцы казались мне слишком грубыми, шершавыми по сравнению с теплым шелком её кожи.

Глаза... Глаза её были точно такими же, как в Артаре. И смотрела она на меня точно так же, как там.

Всё-таки есть вещи, легко разрушающие границы миров. Любовь, например.

Очень хотелось её поцеловать, но я понимал, что это не лучшая идея. Я бог знает, когда в последний раз чистил зубы и принимал душ. А ещё от меня воняло больницей. А с некоторых пор я возненавидел этот запах.