К. Миллс - Планета зимы

Лишь несколько человек стояли перед палатой, и большинство принадлежало Дому Одоннела и Дому Кингсленда. Сразу за дверью палаты группа лордов младших Домов и Свободные загораживали вход. «Дорогу, дорогу, пожалуйста», — приказывали солдаты Совета.

Группа раздвинулась, и конвой провел Карна, окружая его так плотно, что он еле переступал. Его довели до сектора, оставленного для его Дома. Но вместо того, чтобы посадить за стол по праву лорда, солдаты толкнули его к двери пластикового бокса с открытым верхом. Карн застыл на месте.

— Нет. Я был взаперти достаточно долго.

Сотник кашлянул в недоумении, посмотрел на Ларгу, ожидая помощи, которой она не оказала, следя за креслом Председателя, еще пустым, затем на Карна перевел взгляд. Он не мог встретиться глазами с Карном.

— Это для вашей безопасности. Свободные настаивают, милорд. Вы и лорд Ричард, пожалуй, убьете друг друга, но лучше не в палате Совета.

— Тогда посадите туда Ричарда, — огрызнулся Карн.

Сотник прокашлялся.

— О, лорд Ричард, ох, у него влиятельный друг — Председатель, милорд. Либо вы будете сидеть в этом боксе, либо вас отведут в вашу комнату наверху. Выбирайте.

Карн оглядел палату. Сектор Девяти казался полным и галерея выше тоже. Было полно свободных мест на скамьях Свободных и младших Домов, но многие из них принадлежали людям у двери. Карн, пылающий от гнева и возмущения, вышел в бокс и сел на стул. Сотник захлопнул дверь, направил станнер прямо на бокс, набрал код «уничтожить» и выстрелил в Карна. Стенка бокса загорелась бледно-розовым, но Карн ничего не почувствовал. Он улыбнулся кончиками губ сотнику, который ответил ему тоже улыбкой, помахал на прощанье и ушел, оставив двоих конвоиров. Они отгородили собой бокс от двери. Карн слышал звяканье их экипировки так же отчетливо, как если бы был снаружи рядом с ними.

Это было любезно с его стороны, отметил про себя Карн, неохотно выдающий авансы человеку, сию минуту отвечавшему за его арест и заключение. Затем он посмотрел на свой хронометр. Время заседания наступило, а Председателя еще не было, и несколько скамеек за столами Девяти пустовали без важных особ. Бормотанье в палате касалось именно этого, как будто каждый спрашивал соседа: «Что случилось? Совет всегда начинается вовремя». Карн погрузился я состояние, недостижимое для боли, чтобы унять внутреннюю дрожь. Успокоенный, он с безразличием разглядывал цвела и союзников в палате.

Прошло полчаса, и спокойствие Карна, наступившее после любезности сотника, стало покидать его. Он услышал возбужденное волнение за спиной и обернулся. Карн видел, как головы людей поворачивались, как трава на ветру, и удивленные члены Семьи смотрели на Ричарда Харлана, перешагивающего ряды вниз к столу Халарека. Карн вскочил и в момент оказался у двери. Двое конвойных сомкнулись перед дверью, лицом к Ричарду, закрывая выход из бокса.

Герцог Харлан остановился у кресла, где сидела Ларга, опустился на одно колено и поднял ее руку к своему лбу в ритуальном жесте глубокого почтения. Ларга выдернула свою руку. Ричард засмеялся и встал.

— Не гневайтесь, миледи. Когда сегодня собрание закончится и решения будут утверждены, наши Дома уже никогда не будут враждовать. Феод закончится. Я думаю, это понравится вам и леди Катрин. Пожалуйста, передайте ей мое восхищение и надежду на то, что скоро смогу сам говорить с ней.

Ларга побледнела от скрытого смысла его слов. Карн сжал кулаки и разъярился от невозможности выбраться из этой клетки и сомкнуть руки на холеной шее Ричарда. Он увидел Ника, пунцового и неподвижного. Рука Барона сдерживала его. Ричард смеялся устроенному представлению, поклонился с отточенной грацией миледи, бросил торжествующий взгляд на Карна, взглянул лукаво на Ника и прошел через центр палаты к столу Харлана. Ларга Алиша повернулась к Карну, руки ее вздрагивали, лицо оставалось бледным, губы она прикусила, сдерживая слезы.

— Никогда, — шепнула она, — никогда я не позволю ему получить Катрин.

— Не позволяйте ему любоваться произведенным эффектом, матушка, — сказал Карн очень спокойно. — Мы доставим этому ублюдку слишком большое удовольствие.

В этот момент со звуком труб вошел маркиз Гормсби с почетным караулом из солдат Совета. Это была краткая часть церемонии Введения. Солдаты прошли с ним к столу Председателя, вручили молоток и ушли к ряду Свободных, заняв пост у дверей. Новый Председатель был введен в должность. Он попросил внимания.

— Пожалуйста, будьте у своих Домов.

— Мир вашим Домам.

— Совет Старкера-4 сейчас на сессии. Я прошу прощения за позднее начало, но было одно непредвиденное обстоятельство по докладу Гильдии. Гильдия настаивает на том, чтобы он был доставлен в Совет персонально официальными представителями Гильдии. Вещь невиданная, не входящая в установленный порядок. — Гормсби прокашлялся, глотнул воды из стакана и продолжал: — У нас есть еще несколько важных дел, которые необходимо закончить сегодня. Первое дело для рассмотрения — дело Харлана об опеке. По приказу последнего Совета опекунство длится до доклада Гильдии о случае Альдефара или до Совета в Оттепель, на ваше усмотрение, лорды и Свободные.

— Харим Гашен, свободный город Ниран. Мы, Свободные, верим, что доклад Гильдии важен для правильного решения. Поэтому мы, группой, голосуем за продолжение опеки Холдинга Харлана до тех пор, пока услышим Гильдию.

— Кто против среди Свободных? Тогда запишите каждого, проголосовавшего за опекунство Кингсленда. Кто-нибудь еще хочет взять слово по этому пункту?

Встал молодой лорд Дома Коорт.

— Арлен Коорт. Поскольку разница во времени не больше часа или двух, я голосую от своего Дома за ожидание.

Гул одобрения поддержал его речь. Карн почувствовал небольшое облегчение. В конце концов его Дом и Дом Шусса не были в одиночестве. Герцог Друма встал в ожидании тишины. «Мой собственный вассал из Девяти, — думал Карн, — и человек, которого я считал меньше всего способным принимать чью-либо сторону сегодня». Председатель кивнул.

— Пауль III Друма. Милорды, я не знаю, что может сделать Гильдия. Это дело суверенитета. Старкер принадлежит Федерации. Выводы Гильдии не могут касаться наших решений, так как Гильдия — интергалактическая торговая монополия, а не юридическая, и не политическая организация. И если мы судим одну из наших Семей по решениям этой торговой группы, мы уступаем часть нашей независимости, суверенитета, который мы тщательно защищаем от всех посягательств вот уже пятьдесят поколений. Мы отдаем его в руки торговцев и…

— Садитесь! Садитесь! — послышалось с последних рядов Джастина. Граф Джастин уставился на юношу, затем повернулся к центру палаты.