Десять тысяч стилей. Книга четвертая (СИ) - Головань Илья

«С другой стороны, Фабуло выглядит так, будто наркотиков у него — полный склад. Ничего удивительного, что нашелся и подавитель», — подумал Ливий.

— Нашел, что искал? — спросил Мируол.

— Да. Подавитель трехвездочного уровня, — кивнул Ливий.

— Тихо ты! С ума сойти, а почему не что-то из запрещенных ядов или порошка стирания разума? Чтобы уж наверняка?

Волк пожал плечами.

— Ладно, пойдем. Не знаю, зачем тебе это, но надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Разумеется, Ливий знал. Хоть и боялся.

Когда он вернулся в «Альмалекс», то пошел в свою комнату и достал небольшой тканевый мешочек, в котором лежала всего одна таблетка красного цвета.

Это была Таблетка Заката.

— Мой единственный шанс победить. Без Воли я с Асланом не разберусь. Первая таблетка чуть не убила меня, эта еще сильнее. Но теперь мой разум крепче, я открыл Божественную медитацию и даже преуспел в ней. Все должно получиться.

Ливий пытался успокоить себя своими же словами. Стоит ли так рисковать из-за чемпионата? Распрощаться с жизнью ради шанса занять первое место — невыгодный обмен. Но Ливий верил, что справится.

В прошлый раз до ящика с таблетками пришлось ползти. Ливий учел это и подготовился капитально, обложив себя медикаментами и приняв сразу несколько таблеток внутрь.

Зажженные лампады с ароматическим маслом вместе с разной медициной и расслабленной позой привели разум Ливия в хорошее состояние. Можно было переходить к следующему этапу.

Таблетка Заката отправилась в рот. Ливий не стал даже дожидаться эффекта и выпил одну из тех маленьких белых таблеток, которые вручил хозяин магазина «Благовония Фабуло».

В Сильнаре осталась целая банка таблеток подавителей однозвездочного уровня. Их Ливий использовал для допросов во время заданий, эти же таблетки смогли хоть немного приблизить парня к спасению в прошлый раз. Трехвездочный подавитель — это что-то ужасающее. Ливий почувствовал, что тупеет, быстро и решительно.

«Даум. Дага. Бортош. Хум».

Фартах замедлил процесс. До состояния овоща оставалось всего секунд двадцать, но Ливий знал, что этого не случится. Ведь начала действовать Таблетка Заката.

Разум Ливия стал разрываться на части. Ужасная боль, до которой физической было далеко, заставила парня стонать сквозь зубы. Эффект подавителя как рукой сняло: разум был чист и корчился в агонии.

В рот отправилась целая жменя разных седативных препаратов. Таблетку Заката это не смогло успокоить, она только набирала обороты, от чего разум Ливия начал сдавать.

Мысли стали похожи на одеяло, сшитое из лоскутов. Несколько кусков ткани уже оторвали, а остальные трещали по швам. И Таблетка Заката еще не вышла на пик.

Об осторожности можно было забыть, в желудок отправился еще один подавитель. Вместе с бесконечным повторением фартаха это принесло свои плоды — Ливий резко обрел ясность мышления, пусть и ненадолго.

— Я здесь главный. Даум. Дага. Бортош. Хум.

Он уже чувствовал Волю раньше, знал, на что способна эта разрушительная сила. Защищать все одеяло из лоскутов было невозможно: Ливий отбросил часть, оставив только треть. За эти остатки он вцепился с такой силой, что даже для бушующей Воли это стало серьезной преградой. Больше не было ниток между лоскутами — одни стальные тросы.

«Я смогу продержаться полторы минуты», — оценил свои силы Ливий, постоянно повторяя фартах.

Прошло двадцать секунд — и Таблетка Заката вошла в свое пиковое состояние. О том, чтобы продержаться еще минуту, не шло даже речи. Лоскуты «одеяла» стали выдираться из общего полотна один за другим, что причиняло Ливию адскую душевную боль. Но он, стиснув зубы, повторял фартах, пытаясь направить Волю внутрь себя.

Третий подавитель нырнул в желудок. Очередная передышка в этом бою разума и разрушительной силы — Ливий шумно выдохнул и продолжил повторять фартах. Перед глазами все двоилось, мысли пропадали, а те, что оставались с парнем, были ужасно туманными. Все-таки подавители делали свою работу, стремясь превратить Ливия в безвольную куклу.

«Пора».

Сражаться с Волей в реальном мире было бесполезно: она методично разрушала разум парня, отрывая лоскут за лоскутом. Но Ливий задержался здесь, принял бой на невыгодном поле, чтобы подготовиться к финальной битве.

Какой бы разрушительной силой не обладала Воля, вся ее мощь тонула в океане тьмы. На несколько секунд Ливий перестал чувствовать душевную боль, но Воля вновь вцепилась в парня своими цепкими лапами. Теперь она впивалась в него еще сильнее, ведь поняла, что может и проиграть.

— Твою мать!

Боль едва не вывела Ливия из медитации. Погрузиться в Божественную медитацию никак не получилось: подавители слишком сильно затуманили разум. Одна попытка, две, три — и вот перед Ливием проносятся воспоминания прошлого.

— Началось. Даум. Дага. Бортош. Хум.

Пятая попытка. В Божественную медитацию никак не получается войти. Ливий чуть снова не вылетел из внутреннего мира, но не из-за боли, а из-за ужаса, накатывающего на него волнами. Он понимал, что не справляется. Воля пожирала его.

— Я верю, что звезды направят тебя. Верю, что ты найдешь свою судьбу.

Какая-то женщина в синем платке поправляла Ливию капюшон. Он смотрел на нее снизу вверх — еще бы, ведь Ливию было года три-четыре, не больше.

Женщина развернулась и ушла. Ливий попытался догнать ее, но незнакомка быстро затерялась среди людей. Он остался один. Одинокий мальчик посреди портового города.

— Неужели моя реальная мать? — флегматично спросил Ливий. Паника ушла, уступив место спокойствию. Ливий почти смирился со своей кончиной.

Смерть была всего в нескольких секундах. Все, что могло спасти Ливия — это момент. И парень смог его поймать.

Разум лишь на долю процента прояснился после подавителя, а Воля была готова наброситься на остатки того, что из себя представлял Ливий. В этот момент он собрал все свои мысли в кучу и решительно нырнул в Божественную медитацию.

— Фух, успел. Еле-еле.

Во внутреннем мире все было спокойно. Ливий не стал тратить время зря. Он погрузился в озеро и принял расслабленную позу в ожидании следующей волны Воли.

Она не заставила себя ждать. Даже здесь, в Божественной медитации, Ливий не был в безопасности. Легкие вспышки боли накатывали на парня, но Воле тяжело было разгуляться здесь. Зрение стало нормальным, мысли вернули ясность. Ливий закрыл глаза и погрузился в себя.

Подавители сделали разум вялым. Воля не могла вызвать слишком сильную душевную боль, чтобы выкинуть Ливия из Божественной медитации, ей оставалось действовать только здесь, внутри. Волк по сути запер Волю в своем внутреннем мире, отдавая ей на растерзание только подсознание, полностью ограничив доступ к сознанию.

В какой-то момент боль исчезла. Как бы Воля не бесновалась, отсюда ей было не сбежать. Ливий спокойно лежал в воде и повторял фартах, часы, а может, и дни протекали незаметно. Когда он открыл глаза, то вокруг было тихо, лишь легкий ветерок гонял листья по поляне.

— Неужели справился?

Дерево стало выше на целый метр, а поляна расширилась раза в два. Вниз по течению маленькой речки, которая брала свое начало в озере, рос кустарник. А немного левее Ливий заметил двухметровый камень, торчащий прямо из земли. Мир Божественной медитации здорово преобразился.

— Здорово.

Удержаться от небольшой прогулки по своему внутреннему миру было невозможно. Ливий прошелся вниз по реке до того места, где вода попадала в тьму, а потом взял немного левее до большого камня. Немного подумав, Волк залез на него, удобно расположившись сверху.

— Ночь?

Ливий посмотрел вверх и увидел звездное небо. В мире Божественной медитации стояла ночь. Одна небольшая звезда неожиданно вспыхнула, и Ливий почувствовал, что в его груди что-то пылает. Казалось, будто внутри развели настоящий огонь, вот только пламя не ранило и не обжигало. А еще оно не распространялось, оставаясь на одном месте — прямо как очаг.