Наталья Жильцова - Антимаг

Вокруг что-то надрывно звенит. Или это звенит в моей голове?

Во рту стоит привкус крови, перед глазами мутное марево, сквозь которое удалось разглядеть силуэты склонившихся людей.

Они что-то спрашивают, но звон, этот чертов звон и гудящая голова не позволяют разобрать слова. Хочется обхватить голову руками, но по-прежнему что-то мешает.

Титаническим усилием я вернул зрению резкость и тут же почувствовал, как из груди рвется нервный смех.

Смешно стало от того, что надо мной склонились менты. Настоящие, земные! А нахожусь я в музее, том самом, откуда сбежал с Азарвилом несколько недель назад.

О, судьба, сегодня ты невероятно оригинальна!

И впрямь, куда еще я мог попасть, раз сделка с колдуном «аннулирована»?

— Слушай, Вась, да этот придурок, походу, реально под наркотой, — брезгливо произнес один из ментов.

— А ты сомневался? — хмыкнул другой, похоже, тот самый Вася. — Какой нормальный человек залезет в музей голышом и обмотается бинтами мумии?

Обмотается бинтами?!

Скосив глаза вниз, я наконец увидел, что же так сковывало движения, и к хохоту добавился отборный мат. Нет, я не просто неудачник! Я только что узрел, как мое некогда невероятное везение повернулось ко мне голой задницей и попутно продемонстрировало средний палец.

Забыв о боли, я со злостью дернулся в чертовых бинтах. Но хотя магии в них не было ни капли, самостоятельно избавиться от «упаковки» не смог. Поэтому не оставалось ничего другого как прохрипеть:

— Эй, мужики, вы меня не распутаете?

— В отделении распутают, — громыхнул Вася и заржал.

А потом меня грубо и совершенно не эстетично поволокли на выход.

— В ночь на 29 ноября в Историческом музее мобильным отрядом полиции был задержан подозреваемый Алексис Иванов, — проговаривал вслух грузный следователь, составляя протокол задержания. — Подозреваемый был обнаружен рядом с саркофагом безымянного жреца Рамзеса Второго, оскверняющим останки мумии…

— Там не было мумии, — буркнул я.

— Ага. Значит, уже похитившим и осквернившим. После чего замотавшимся в одеяние покойной мумии, чтобы… чтобы… — лейтенант задумался, а потом хмуро посмотрел на меня и уточнил: — Кстати, на фига ты, в самом деле, бинтами-то этими обмотался? Фетишист, что ли? Извращенец?

Я непроизвольно закатил глаза. На этот вопрос, как и на несколько еще менее приятных я уже не раз отвечал, и это порядком надоело.

Когда меня привезли в отделение, у ментов прямо-таки незапланированный праздник случился. Лучше всего все происходящее описывалось строчкой из басни Крылова: «По улице слона водили, как видно — напоказ». Правда, в моем варианте больше подходило слово «тащили». Ибо в «бобике» ноги мне размотали лишь наполовину, чтобы стоять мог и хоть как-то перемещаться вертикально. А все потому, что кроме бинтов одежды на мне не было. Никакой!

Ох, какими только словами я мысленно не поминал светлых с их усовершенствованным заклинанием!

После того как представление со мной в главной роли закончилось и все менты проржались, начался допрос. К этому времени меня размотали окончательно и приволокли какие-то штаны, завалявшиеся в отделении еще со времен «Джентльменов удачи», старую фуфайку и кирзачи. Да, на босу ногу. Но в ответ на невинную просьбу предоставить носки или хотя бы портянки я получил лишь новый килограмм шуток по поводу любителей нудизма и некрофилов.

Протокол, в отличие от острот и подколок, составлял один следователь. Судя по каменной роже и спокойствию, с которым он вел допрос, самый морально устойчивый. Хотя и его в результате все же прорвало на идиотические предположения.

— Нет, я не фетишист, не некрофил и мумий не трогал, — постарался как можно спокойнее ответить я. — Это кто-то надо мной зло пошутил.

Лейтенант недоверчиво хмыкнул.

— И кого же ты так сильно разозлил?

— Я не знаю, — я пожал плечами и невольно поежился, ибо в выданном мне казенном одеянии было мерзко и морозно.

В небольшой комнате с одним столом и двумя стульями отопления в принципе не было, а на улице все-таки не май месяц.

— Хорошая история, — оценил лейтенант. — Знать не знаю, помнить не помню. У меня каждый первый тут с такой песней сидит. Ладно, любитель мумий, с твоими мозгами пусть комиссия разбирается. А сейчас расписывайся в протоколе и говори, кому звонить, чтобы твою личность подтвердил.

Начеркав на бумажке с описанием условий задержания «вину не признаю», я поставил роспись. После чего на другом формуляре написал контактные данные Сергея Сергеевича, который не только мог подтвердить, что я — это я, но и вытащить из рук правосудия. Правда, с учетом времени, которое прошло после моего исчезновения, далеко не факт, что он захочет это сделать, но…

В общем, оставалось лишь мысленно молиться, чтобы тот не слишком на меня сердился из-за проваленной операции в музее. В конце концов, неудачи бывают у каждого, верно? А то, что я так долго отсутствовал, тоже можно как-нибудь объяснить. Лишь бы заинтересовался! Лишь бы слушать захотел! Ведь на данный момент он — мой единственный билет на свободу. В ином случае мне грозит от двух до пяти лет за решеткой при условии, что адвокат не сольет дело. А где я такого здесь найду? Правильно, нигде.

Тем временем лейтенант позвал конвоира, и я пошаркал в сторону «обезьянника». И, увидев отгороженную толстой решеткой зону, прочувствовал всю игру контрастов. Если в коридорах отделения и комнате для допросов был сделан ремонт, то в камере им даже не пахло. А пахло тут сивухой и отхожим местом.

Когда-то выкрашенные в болотно-зеленый цвет стены были исцарапаны и облуплены, а тянущиеся вдоль стен скамьи порядком загажены. На одной из них обнаружился и источник мерзкого запаха — похрапывающий бородатый мужик бомжеватого вида.

Меня, чуть замешкавшегося, нетерпеливо пихнули в спину, так что пришлось сделать шаг через порог. В следующий миг щелкнул затвор замка, а конвоир предложил располагаться.

Я поморщился и еще раз осмотрелся, выискивая место почище. Нет, парень я небрезгливый, но соседство с бомжом не радовало. В результате пришлось сесть у дальней стены.

Правда, долго в таком положении я не выдержал. Доски были холодными, в «обезьяннике» стоял дубак, ноги адски мерзли. Чтобы хоть немного согреться, пришлось встать и начать хоть как-то двигаться. Ночь в этом морозильнике предполагала быть веселой. Эх, как же долго тянется время!

Впрочем, это было ожидаемо. Сергей Сергеевич тоже не чужд воспитательным мерам и в качестве нравоучения до утра даже пальцем не пошевелит ради меня. Да и черт с ним! Лишь бы хоть утром появился!