Татьяна Коростышевская - Внучка бабы Яги

— Ну вот и все, — просто сказал Влад. — Явление Дракона. Ты давай, птица-синица, к Михаю пробирайся. У меня еще тут дела…

Я набрала в грудь побольше воздуха для гневной тирады, мельком глянула на господаря, на его очи пламенные, на плотно сжатые губы да на серебристые бусинки воды, стекающие по обнаженной груди, и… послушно кивнула:

— Как прикажешь, князь.

А тот отвел от меня взгляд и, казалось, сразу же забыл о моем существовании.

— Народ Семи Радуг! — Голос Влада завораживал, заставлял застыть на месте и внимать его словам, широко раскрыв рот. — Я одержал победу в честном бою — один на один, как велит обычай. Я не желаю вам зла, я пришел с миром…

— А чего тогда войско на нас натравил? — Визгливый бабий голос вибрировал от негодования. — Мужиков переби-и-или!

Ерика каталась по земле, разрывая на себе одежду. Она что, ополоумела, на сносях такое вытворять? Я ринулась к девке, прижала к земле, заглянула в пустые безумные глаза:

— Не помер никто, я смотрела. Слышишь? Живы твои мужья расписные.

Я легонько хлопнула страдалицу по щеке, ухватила за подбородок, поворачивая голову. Оба ее мужика, спеленатые на манер младенчиков, находились буквально в двух шагах. Она увидала, легко вскочила, бросилась к ним, залопотала что-то, заквохтала, дрожащими пальцами стала распутывать веревки. Ее никто не останавливал. Молоденький валашский дружинник даже попятился, чтоб не мешать воссоединению семьи.

— Это была вынужденная мера, — продолжал между тем Дракон. — Мои дружинники пришли сюда, чтоб никто не пострадал, чтоб проследить за соблюдением обычая…

Влад махнул рукой, и его люди стали снимать путы со всех поверженных противников. Я вообще перестала понимать, что вокруг происходит. Освобожденные спешили перекинуться в единорогов. Видно, в человечьей ипостаси они чувствовали себя слишком беззащитными.

— Пошли, — потянул меня в сторону Михай, уже успевший снять свои рукавицы. — Наше дело сделано. Они сейчас будут дарами обмениваться и взаимные обязательства уточнять.

— Чего? — выпучила я глаза. — Какие такие обязательства?

— Вассальные, — скривился малорослик. — Мне людей надо увести, пока Влад портал держит.

— Вот ведь человечище! — скрестила я руки на груди. — И портал держит, и зубы лошадям заговаривает… Может, попросим его еще сплясать для полного комплекта?

— Ай, — махнул рукой валах. — Егоза, стой здесь, я парней переправлю, за тобой приду.

Я только широко ухмыльнулась, отворачиваясь к озеру.

— У меня самые добрые намерения, — вещал злыдень как заведенный. — Сейчас мои люди покинут вашу территорию. Ни одного моего воина не останется в Заповедной пуще, на землях племени…

Я кожей чувствовала, как меняется настроение индриков. Душные волны ненависти сменялись спокойствием, даже какой-то симпатией. Дракон филигранно управлял толпой. Продемонстрировал свою силу, унизил, поставил на колени и… отпустил, поднял, приласкал. Сейчас он сам был центром Заповедной пущи, ее стержнем.

Михай вернулся очень быстро — соскучиться я не успела.

— Твой господин обещал, что все уйдете, — шепнула я ему.

— Значит, соврал, — быстро нашелся вовкудлак. — Я сперва перекинуться хотел — для маскировки, но что-то не получается.

— Пуща ведьминскую силу блокирует, — задумчиво проговорила я. — Значит, твоя вторая ипостась вовсе и не магическая?

— А какая разница?

— Ну не знаю… — Вопрос неожиданно меня заинтересовал. — Маги обращаются к стихиям, нити силы используют, а ведьмы — природу, судьбу…

Стоп! Я неожиданно припомнила Макошь — прародительницу мира, которой поклонялась моя бабушка. Получается, ведьмину силу боги раздают?

— В кого веруешь? — задала я прямой вопрос. — Кто из древних покровительствует твоему народу?

Михай смешался:

— Я не могу об этом говорить. Не здесь, не сейчас…

Я тихонько усмехнулась правильной догадке:

— Ну скажи хоть, бог или богиня?

— Она, — выдохнул валах с почтением. — Она — неназываемая…

Меж тем на берегу что-то происходило. С десяток индриков образовали полукруг за спиной своего вождя. Сикис, единственный из них, оставшийся в людском обличье, уже стоял ровно и о чем-то беседовал с Владом. Князь, видимо избавившись от необходимости держать портал, был расслаблен. А ведь ловкий злыдень, дракон его побери! Получается, сюда он зеркальными тропками пробрался — кажется, он сам называл это колдовство «лабиринтом отражений» (и можно только догадываться, кто ему путеводную ниточку с этой стороны держал), напал на вождя и одновременно умудрился открыть портал для своих дружинников. Чудеса, да и только! А чего стоят тонкоплетные серебряные сети, которыми он ратников снарядил, или блестящие рукавицы его братчика… Я невольно проникалась уважением к темному разуму Дракона.

— Пошли уже, — опять принялся за свое Михай. — Дальше ничего интересного не будет.

— Может, тебе и не любопытно, — уперлась я. — А в нашей деревне я чего-то прежде вассальных клятв не наблюдала.

Малорослик продолжал что-то бурчать себе под нос, но уже без особой настойчивости.

— Приступаем! — громогласно скомандовал Влад.

Я замерла, пытаясь ничего не пропустить из разворачивающегося перед моими глазами действа. Индрики попятились от берега, смешались с толпой, будто освобождая сцену только для двух ключевых актеров.

Сикис опустился на одно колено и протянул вперед сомкнутые ладони. По голой груди, там, где кожа соприкасалась с серебром, струилась кровь. Ни один мускул не дрогнул на лице вождя. Потухшие черные глаза смотрели прямо перед собой. Ровная спина, твердо сжатые губы.

Влад, чуть склонившись, принял его руки в свои. Над озером сгущалась незнакомая мне тяжелая сила. Шумело в ушах, иссушенный волшбой воздух с шипением врывался в легкие, не принося облегчения. Все молчали, подавленные величием момента. Я покачнулась, Михай придержал меня за плечи и уже не отпускал. Напряжение становилось почти невыносимым. И тут индрик заговорил:

— Я, Сикис, старший воин народа Семи Радуг, вождь детям своим, муж женам своим, признаю валашского господаря Влада по прозванию Дракон своим полновластным господином. Вверяю себя и народ свой под его покровительство. Клянусь служить ему верой и правдой, ни прямо, ни косвенно, ни добровольно, ни под принуждением не нарушать данного слова. Клянусь по первому зову являться пред очи его и исполнять повеления его в точности. Клянусь не злоумышлять против него, не покушаться на жизнь его, честь его, женщин его. Да не будет у меня и народа моего другого господина отныне и довеку, пока господин не освободит меня. И если я осмелюсь нарушить клятву, смертью буду покаран я и народ мой. Я сказал.