Терри Пратчетт - Шляпа, полная небес…

Она подняла ее над колодцем и серебряная лошадка засверкала.

Тиффани глядела на лошадку так, словно видела ее в первый раз. И затем…

Она испытывает людей, подумала Тиффани. Все время.

— Ну? — сказала старая ведьма.

— Нет. — ответила Тиффани. — Я не могу.

— Не можешь или не хочешь? — резко спросила бабушка.

— Не могу, — сказала Тиффани и подняла голову. — И не хочу!

Она снова надела ожерелье, вызывающе глядя на бабушку Ветровоск.

Ведьма улыбнулась. — Молодец. — тихо сказала она. — Если ты не знаешь, когда быть человеком, ты не знаешь также когда быть ведьмой. И если ты слишком боишься сбиться с пути, ты никуда и не попадешь. Покажи мне ее, пожалуйста?

Тиффани посмотрела в голубые глаза. Затем она расстегнула замочек и отдала ожерелье бабушке. Бабушка подняла его повыше.

— Забавно, кажется, что она так и пускается вскачь, когда солнышко ее осветит. — сказала ведьма, рассматривая вертящуюся лошадку. — Хорошая работа. Конечно, лошадь выглядит не так, но это в сущности то, чем она является.

Тиффани уставилась на нее с открытым ртом. На мгновение перед ней предстала улыбающаяся бабушка Болит, а затем бабушка Ветровоск снова заняла свое место. Это она превратилась или я сама ее превратила, — подумала Тиффани. И осмелюсь ли я узнать истину?

— Но я прилетела не только для того, чтобы вернуть шляпу. — пробормотала она. — Я привезла вам подарок.

— Вот уж не было никакой необходимости мне подарки привозить. — фыркнула бабушка Ветровоск.

Тиффани не обратила на ее слова никакого внимания, потому что мысли у нее все еще были в растрепанном состоянии. Она снова взялась за свой мешок и вытащила из него маленький мягкий сверточек.

— Я вернула почти все свои покупки мистеру Сильноруку, — сказала она. — Но мне кажется, что вот это могло бы вам… пригодиться.

Старая женщина медленно распаковала белую бумагу. Накидка «Зефирное море» развернулась и заколыхалась, как дым.

— Она восхитительна, но я ее носить не могу. — сказала Тиффани, глядя на накидку, раздуваемую легоньким ветерком. — Нужно быть маститым, чтобы носить такую вещь.

— Какой масти? — резко спросила бабушка Ветровоск.

— О… иметь достоинство. Старшинство. Мудрость. В таком духе. — ответила Тиффани.

— А. - сказала бабушка, смягчаясь. Она поглядела на плавно колышущуюся накидку и фыркнула. Накидка была изумительна. Ну хоть что-то волшебникам, создавшим ее, удалось понять правильно. Эта накидка была из тех вещей, что заполняют прореху в жизни, ту, о существовании которой вы и не подозревали, пока не увидели ее.

— Что же, я так думаю, есть те, кто могут носить такую накидку, а есть те, кто не могут. — согласилась она. Бабушка обвила накидку вокруг шеи и закрепила ее брошью в виде полумесяца. — Слишком пышно, для меня. — сказала она. — Слишком фасониста. Наверное, я в ней немного лекомысленно выгляжу. — бабушка говорила утвердительно, но она слегка повысила интонацию в конце предложения.

— Нет, она вам идет, очень идет. — ободряюще сказала Тиффани. — Если вы не знаете, когда быть человеком, вы не знаете и когда быть ведьмой.

Птичье пенье смолкло. Белки вскарабкались по стволам деревьев, прячась в кронах. Даже небеса, казалось, потемнели на мгновение.

— Эээ… так я слышала. — сказала Тиффани и добавила. — От того, кто в этом разбирается.

Бабушка пристально смотрела ей в глаза. Разве можно было что-нибудь утаить от нее? Что бы вы ни говорили, она видела вас насквозь.

— Заглядывай ко мне как-нибудь. — сказала бабушка Ветровоск, медленно поворачиваясь и любуясь развевающейся накидкой. — Здесь всегда так спокойно.

— С удовольствием. — ответила Тиффани. — Должна ли я предупредить пчел о своем прилете, чтобы вы заварили чай?

На какое то мгновение глаза бабушки сверкнули, но затем широкая улыбка стерла все морщинки на ее лице.

— Умница. — сказал она.

Что там у вас внутри? — думала Тиффани. Кто там внутри на самом деле? Хотели ли вы, чтобы я приняла вашу шляпу? Вы притворяетесь могущественной, злой ведьмой, но на самом деле вы не такая. Вы все время проверяете людей, проверяете и проверяете, но на самом деле вам хочется встретить кого-то умнее себя и проиграть. Потому что лучшей быть трудно. Вы не имеете права остановиться. Вас можно лишь победить, но вы слишком горды, чтобы проигрывать. Гордость! Вы превратили ее в ужасную силу, но она разъедает вас. Не боитесь ли вы смеяться, чтобы не услышать хихикание?

Мы еще встретимся. Мы обе это знаем. Мы встретимся на Ведьминских Пробах.

— Мне хватило ума, чтобы понять, как вам удается не думать о розовом носороге, если кто-то скажет «розовый носорог». - удалось сказать ей вслух.

— О, это серьезная магия, уж поверь. — ответила бабушка Ветровоск.

— Нет. Вы просто не знаете, как выглядит носорог, верно?

Старая ведьма рассмеялась прозрачным, как горный ручей, смехом и солнце наполнило поляну своим светом.

— Это точно! — сказала бабушка.

Стоял один из тех странных дней в конце февраля, когда неожиданно теплело и ветер, хоть и был силен, но, казалось, старался обходить тебя стороной.

Тиффани поднялась в холмы, где в укромных долинах первые ягнята уже нашли у себя ножки и бегали, толкаясь, нелепой трусцой обычной для ягнят, которая придавала им схожесть с игрушечными лошадками-качалками.

Похоже, что день таил в себе что-то необычное, потому что даже старые овцы зарезвились вместе с ягнятами. Они прыгали и кружились, радостные и смущенные одновременно, и их длинная зимняя шерсть болталась вверх и вниз, как штаны у клоуна.

Зима была насыщена событиями. Тиффани многому научилась и многое узнала. Среди прочего, что можно быть подружкой невесты на свадьбе, где жениху и невесте на двоих приходится 170 лет. На этот раз мистеру Ткачику в своем сползающем парике и больщих поблескивающих очках удалось настоять на том, чтобы «наша маленькая помощница» взяла таки золотой, намного первышающий плату, которую она не просила и которую мисс Левел не могла себе позволить. Часть этих денег пошла на покупку добротного коричневого плаща. Он не вздымался и не реял позади нее, но был теплым, плотным и сберегал от сырости.

Много чего она узнала. Проходя мимо овец и ягнят, она осторожно касалась их сознания, так нежно, что они и не замечали…

Страшдество, которое официально означало конец года, Тиффани встретила в горах. Слишком много было дел, да и к тому же, на Мелу его особо не праздновали. Однако, мисс Левел охотно отпустила ее позже, на праздник окота, который старики называли Sheepbellies (Овечьи Брюшки?). Эти дни считались началом пастушьего года. Карге холмов такое пропускать никак было нельзя. В эти дни в теплых соломенных укрытиях, огороженных от ветра плетнями из срезанного дрока, свершалось будущее. Тиффани помогала ему свершиться, принимая трудные роды и работая вместе с пастухами до самых фонарей. Она была в остроконечной шляпе и могла чувствовать на себе взгляды пастухов, следящих за тем, как она, с помощью ножа, иглы, ниток и ласковых слов отводила маток от двери в черную пустыню и помогла появиться на свет новорожденным ягнятам. Ты должна устроить им представление. Дать им историю. И когда утром гордая Тиффани вернулась домой, ее руки были по локоть в крови, но это была кровь жизни.