Важное время (СИ) - Привалов Владимир

Вокруг опять грохнули хохотом. Милиар стоял рядом, с паскудной улыбочкой смотрел на меня и потирал браслет с дубовыми листьями на запястье. Вот урод! Мой браслет! Мой украденный из Госпиталя браслет! Я сжал кулаки и примерился, как ловчее двинуть стопой в колено и приложить по уху справа.

— Что случилось? — раздался строгий голос коменданта.

Казалось, Стурр возник из ниоткуда.

— Да он сам упал!

— Сам, сам грохнулся! — раздалось из толпы.

Комендант обернулся и крики тотчас же прекратились. Он посмотрел на меня.

— Все верно, — сказал я, отряхивая штаны на коленях. — Сам упал. Споткнулся.

— Когда ты уже сменишь свои дикарские шаровары на подобающую одежду? — процедил Хак. — За нарушение порядка завтра лишаешься полдника и сидишь в Комнате Наказаний. Это ясно?

— Так точно! — громко отрапортовал я. Понятно, что спорить нет никакого смысла. Только позориться.

Милиар поднял руку, сжатую в кулак, и показал мне. Он издевательски покрутил передо мной серебряным браслетом, плотно облегающим широкое запястье.

— А это что? — вдруг сказал Хак. — Давай-ка сюда свою бирюльку, — требовательно протянул руку Стурр. — Верну твоему отцу лично. По первому слову тысячника.

Я скорчил рожу за спиной Стурра. Я-то знал, что Фракс Хмутр сейчас в Долине и никто толком не знает, когда он вернется. Надеюсь, отец с Гимтаром насыплют ему соли под хвост. Чтобы поход в горы не показался увеселительной прогулкой.

Милиар не посмел перечить коменданту, верный воинской дисциплине. Необходимость подчинения приказу в сына тысячника вколотили с пеленок. Насупившись, он стянул браслет и отдал коменданту. В начале учебного года, при первом построении, нам строго-настрого запретили проносить внутрь Школы оружие, украшения и домашних питомцев. Жаловаться некому — сам виноват.

На занятиях Либурха я вновь читал тетрадь Эндира. Сегодня попались донельзя утомительные перечисления законов и договоров, которые должен достать Клай. Интересно, кто это такой?

Стычка с Милиаром и вечерняя встреча с Кольшей оказались самыми яркими событиями дня.

— Ну что, как там глазастая стена? — весело спросил я у Кольши. Тот задумался и пожал плечами.

— Там и вправду паук сидит, только это не он смотрит. Паук там все время, а взгляд побыл немного в самом начале — а потом исчез!

Булгуня вновь кивнул, а Юрка топнул ногой.

— Да паук на тебя посмотрел-посмотрел, а потом перестал. Ты для него большой слишком! Неинтересно ему на тебя долго смотреть!

— Ладно. Чего спорить, пойдем ужинать, — сказал я. — Завтра сам пойду и посмотрю, что там за пауки со стенами.

Бареан вновь выглядел сам не свой. Может, он просто подземелий боится?

Тяжелая массивная дверь с противным скрипом закрылась. Лязгнул засов, проскрежетал вставляемый в паз штырь. Я огляделся. Невысокая темная комнатушка. Каменный пол, стены, потолок. Напротив двери в стене под потолком мутное окно, набранное маленькими кусками толстого стекла. Свет сквозь препятствие пробивается едва-едва и падает на узкое каменное сиденье, выступающее из стены. От двери до окна три шага. Столько же от стены до стены.

Я присел на сиденье. Жестко. Пожалуй, зимой здесь будет холодновато. Я оглядел стену, о которой столько судачили. Вон и паук в темном углу. Только он неживой, давно уже высох. И как ребята этого не углядели? Некого ему здесь ловить и есть нечего.

Ощущение чужого пристального взгляда появилось внезапно, будто кто-то отдернул плотную штору. Я внимательно посмотрел на стену, выискивая в ней неправильность, особенность, но ничего не увидел. Большие грубые блоки из ноздреватого камня. Стыки замазаны серым раствором, кое-где облупившимся. Хотя такие булдыганы и без всякого раствора, под своим весом будут держаться. В нижнем углу виднелось малюсенькое отверстие, похожее на мышиную норку.

Взгляд пропал также внезапно, как появился. Мне показалось, что я услышал голос. Одна короткая фраза, произнесенная шепотом и тихий-тихий звук удаляющихся шагов. Вот у меня воображение разыгралось, надо же! Я хмыкнул, покачал головой и достал из-за пазухи тубус, висящий на шее. Тоже мне, гауптвахта называется! Я и яблоко с собой прихватил, и книгу. Зашелестев страницами, я поерзал на неудобном сиденье и уставился в тетрадь. А здесь и правда дышать нечем!

Я не успел толком втянуться в чтение, как послышался стук первой двери и топот деревянных сандалий сторожа. Торопливо свернув тетрадь, я убрал ее в тубус. Вскочил, подбежал к «глазастой» стене и засунул огрызок яблока в мышиную нору, затолкав носком ноги поглубже. Лязгнул засов, дверь открылась.

— Соскучился? — добродушно прогудел помощник коменданта, здоровенный увалень.

— Тут у вас задохнуться можно, — проворчал я, выходя. — Сделали бы уже что-нибудь с этим!

Здоровяк только хмыкнул мне вслед.

— Ерунда это! — махнул я в ответ на вопросы приятелей. — Там за стенкой еще одно помещение у коменданта. Вот кто-то из его помощников и ошивается, чтоб на нас жути нагнать.

Ребята замолчали, потрясенные коварством коменданта и простотой решения загадки.

— Пойдем по домам, ужинать. Я такой голодный, что готов съесть быка.

— Ерунда это, — повторил я вскоре, пересказывая домочадцам свои приключения в комнате наказаний. Я и впрямь настолько оголодал, что даже смог проглотить стряпню Пелепа. — Там за стенкой еще есть одна комнатка у коменданта. Вот он и изгаляется.

Дядька странно на меня посмотрел. Он вновь ходил в город и вернулся, как обычно, раздосадованным. Наставник встал, откинул крышку ларя. Достал светильники, запечатанный кувшин, пару факелов, заплечный мешок.

— Барат, Йолташ! Собирайтесь, пока не стемнело!

Кайхур вопросительно гавкнул.

— Ты остаешься, дом стеречь, — строго ответил щенку наставник. — И за оборванцем присмотришь, чтоб сыр из кладовки не жрал. — Пелеп обиженно поджал губы и промолчал. Ему уже досталось от дядьки за скверный ужин.

— Пойдем, Оли. Я должен кое-что показать. Вдруг со мной что случится, ты и знать не будешь… — пробурчал дядька.

— Типун тебе на язык, наставник, — я вскочил и вышел вслед за дядькой. — Что там происходит в городе, что ты помирать собрался?

Дядька резко остановился, и я уткнулся ему в спину. Он обернулся и сунул мне в руки пару факелов.

— Язык у тебя без костей, — буркнул он.

Я заторопился следом, заинтригованный. Что такого хочет показать дядька Остах, если для этого ему нужны факелы?

— Шуруйте вперед, — велел братьям Остах, вручая заплечный мешок с собранным добром.

— А куда идти, учитель? — спросил Йолташ.

— К библиотечному крыльцу топайте, — ответил дядька и повернулся ко мне. — И по сторонам посматривайте, чтобы нас не увидели ненароком…

— Дай слово, Оли, что без меня в город не сунешься.

— Ты о чем, наставник?

— Скоро поймешь, — дернул щекой дядька. И требовательно повторил. — Дай мне слово.

— Клянусь, что не сунусь без тебя в город, — повторил я.

— Хорошо, — кивнул Остах. — А теперь слушай. Многие дома Атриана стоят на фундаментах еще Старой Империи. Кое-кто живет в зданиях, которые от них остались, и не догадывается об этом. Когда Старая Империя что-то строила, то не любила возить камень издалека. Вот древние строители и вырубали блоки под землей.

— Под землей, — затаив дыхание, повторил я.

— Да, — кивнул дядька. — Они везде так делали, если горная порода позволяла. Поэтому под Атрианом огромная сеть подземных ходов. За давностью лет власти Империи про это забыли. Но те, кому надо, помнят. И хранят этот важный секрет, — покачал у меня под носом пальцем Остах.

— Я понял. А те, кому надо — это ночные люди, да? Ты тоже был раньше ночным?

— Я был «добрым», — пробурчал Остах. — А так все верно говоришь.

Братья топтались у крыльца перед входом в Библиотеку.

— По пути никого не видели? — тихо спросил Остах.