Огненные острова (ЛП) - Швартц Ричард

— Нет, не совсем всё равно, — я посмотрел ему в глаза. — Люди приходят к священникам за помощью, руководством или советом. Не всегда можно что-то для них сделать, я отчётливо видел это в храме в Келаре. Часто священникам не оставалось ничего другого, как только дать утешение. Но и это имеет ценность.

— Город находился в осаде, верно?

— Верно. Дефицит был во всём. Священники делали, что могли, но больше не было усыпляющего зелья. Я слышал крики раненых, видел лица священников, которые отчаянно держали раненного, в то время как другой зашивал и перевязывал раны. Когда я вырос и стал сильнее, я стал помогать, — я посмотрел на свои пальцы. — Чудес я там не замечал. Никакого чудесного выздоровления, только знания и мастерство врача. Я никогда не видел чуда. Затем священники трёх богов провели аугурию и решили, что тот, кто готов шагнуть чрез врата Сольтара, может спасти город.

— История, которую Янош рассказывал в гостинице.

— Да.

Янош и Зиглинда были уже довольно долго в пути. Интересно, как у них дела?

В любом случае, пройдёт ещё много недель, прежде чем мы узнаем больше. От «Молота» до Иллиана был долгий путь, и вполне возможно, что страна уже оказалась в руках Талака.

Келар был спасён, по крайне мере тогда, но это была всего лишь отсрочка. После того, как город, в конце концов, перешёл к императору Талака, он отдал приказ уничтожить его. Никого не оставили в живых, ни мужчин, ни женщин, ни детей, ни даже собак. Землю засыпали солью, а колодцы отравили. Я отбросил эту мысли и продолжил.

— Священники могут помочь людям. Некоторые из них одарённые, я встретил одного, который использовал свои таланты, чтобы помогать бедным. Он был возмущён тем, что храм послал его ко мне, — я наблюдал за речным драконом, как он, не спеша, скользит в мутной воде Газара; только небольшая волна и соединение глаз выдавали его.

— Я, однако, убивал. И никак не могу от этого избавиться. Я пытался. Пытался вести обычную жизнь. В какой-то момент я научился ремеслу резчика. Мне нравится создавать или оформлять вещи своими руками. Я в этом довольно приемлем.

— Я видел ваши фигурки. Это больше, чем просто приемлемо.

— Спасибо, — я склонил голову. — Но мой величайший талант заключается в том, чтобы направлять людей к Сольтару. Будь то враг или друг, — я пристально посмотрел на него. — Пока что все, кто сопровождал меня в бою, умерли преждевременной смертью. На этот раз я умолял Сольтара забрать меня прежде остальных. Некоторое время даже казалось, что на этот раз никто не умрёт, — я посмотрел на скалы на берегу. — Ложная надежда. Он этого не позволил. Видимо, у него на меня другие планы.

— Планы? Разве вы не говорили, что судьбы не существует? Что человек может поступать так, как диктует ему совесть?

— Да, — вздохнул я. — Но являясь теми, кто мы есть, мы продолжаем следовать по своему пути. Это не у меня разногласия с моим богом, а у него со мной. Каждый мой шаг подчиняется моей воли, и только я определяю его. У меня есть выбор, — я обвёл рукой весь Газалабад. — Это как игра в шахматы. Я смотрю, что можно сделать, и какой ход был бы для меня верным. Затем решаю, сделать этот ход или нет. По доброй воле. Но какой в этом прок, если он уже заранее знает, что это будет за ход? Потому что куда бы я не пошёл, даже сделав собственный выбор, он не оставляет меня в покое. До сих пор для Искоренителя Душ всегда находилась работа. Но я так устал убивать, — я посмотрел Варошу прямо в глаза. — Он это знает. Он должен знать. Как ты сам сказал, он бог. Он должен знать, насколько я устал, как мне надоело быть его мясником. Разве не было бы более справедливо отпустить меня?

Он внимательно посмотрел на меня, ища какое-то чувство на моём лице.

— Вы устали от жизни, Хавальд? И ждёте только, чтобы умереть? Так уже однажды случилось, верно?

— Да. И не один раз. Но это было до того, как я встретил Лиандру и тебя тоже. Вот что я имел в виду, когда говорил, что он, словно ослу, протягивает мне морковь или использует палку. Если я не захочу жить, тогда жертва Наталии была бы напрасной. Я не могу этого допустить. Поэтому буду жить. Но теперь я старый осёл. Ты знаешь, какими они бывают. С возрастом они становятся всё более упрямыми. И теперь я считаю, что это у него передо мной долг, а не у меня перед ним.

Варош довольно долго молчал, потом вздохнул.

— Я бы не хотел поменяться с вами местами, Хавальд. Я могу лишь попытаться вас утешить. У богов, как говорят, есть для нас план. И он такой огромный, что мы не можем его понять. Может быть вам ещё откроется их план на ваш счёт. Может быть есть что-то такое, что оправдывает все случившееся. Может быть однажды вы увидите, что всё хорошо так, как есть.

— Ты имеешь в виду, что когда я пойму, то смогу его простить?

— Помимо того, что я всё ещё считаю эту мысль заносчивой, да, Хавальд, это именно то, что я имею в виду. Кстати, вы заблуждаетесь.

— В чём?

— Вы не только его мясник.

— Это как?

— До сих пор вы убили всех наездников душ, с которыми пересекались на пути, таким образом освободив много душ из более крепких оков, чем те, что сдерживают вас.

Я вспомнил призрачное лицо эмира, когда его душа нашла путь к Сольтару.

В тот раз я впервые почувствовал, что душа заметила меня. Но, может быть, мне просто показалось, что я увидел его благодарную улыбку.

— Пока не встретил Лианду, я не видел ни одного наездника душ. Если это его воля, чтобы я убивал некромантов, то почему не пересекался с ними раньше?

— Может для этого было ещё не время, — он слегка поклонился и повернулся, собираясь уйти.

— Варош.

Он остановился и оглянулся назад.

— Ты был бы хорошим священником.

На его губах промелькнула улыбка.

— Я знаю. Даже Зокора так говорит, — он подошёл к лестнице, ведущей с юта, и остановился ещё раз. — Хавальд, скажите, если бы у вас была альтернатива, если бы это было возможно, какого бы бога вы выбрали?

Он ухмыльнулся и спустился по лестнице, оставив меня одного.

Я подумал, что это хороший вопрос. Так я себе его ещё не задавал.

Долго думать не пришлось. Астарта была слишком… доброй, всепрощающей. Барон — слишком несгибаемым. Так что всё равно оставался только…

Кто-то за моей спиной прочистил горло, и я обернулся. Это был штурман, претендующий здесь на своё место у высокого руля. Я ему мешал. Поэтому я отошёл в сторону и спустился на палубу. Там стояли Лиандра и Сарафина и разговаривали с Дералом, пока один из моряков отдавал швартовы.

Я оглянулся на берег в поисках знакомых лиц. Появись здесь Файлид или Армин или, возможно, даже эссэра Фала, это был бы красивый жест с их стороны. Но, должно быть, у них были свои причины этого не делать.

«Копьё Славы» сдвинулось с места. Наконец пришло время отчаливать.

Если всё пойдёт хорошо, то скоро мы увидим Аскир собственными глазами. Я лишь надеялся, что Лиандра не слишком разочаруется.

4. О кораблях и городах

Как я узнал, эти корабли назывались дау. Я не очень хорошо разбирался в мореплавание, но различия между знакомыми мне кораблями и этими, были видны невооружённым глазом. Корабли на моей родине были большими, добротными парусниками с квадратными парусами, натягиваемыми перед мачтами. Их называли парусниками с прямыми парусами. Самые большие из них имели четыре мачты и десятки парусов. «Копьё Славы» имел одну мачту и всего лишь один большой треугольный парус.

Большинство дау были предназначены для речной торговли, однако на «Копье Славы», как неоднократно уверял меня Дерал, можно было путешествовать и по морю. Но он и был в три раза больше большинства других речных парусников, которые мы встречали на нашем пути. В конструкции эти корабли казались обманчиво простыми. Большинство из них были построены не на верфи, а где-то на берегу реки, и в основном являлись работой одной семьи, которая передавала знания о строительстве кораблей из поколения в поколение. Не было чертежей, их делали на глаз по передаваемым знаниям и мастерству.