Судьба эскаписта (СИ) - Сергеевич Егор

Всюду торчали неаккуратные деревянные хибары, неровные и корявые, сколоченные наспех из потемневшего дерева домики в два, реже в три этажа. Дома эти ютились вдоль улиц с деревянными настилами. Камнем здесь мостили только главные проходы. И конечно, благодаря тем же кожевенникам, запах стоял просто «отличный». Однако, зелени в предместьях было не в пример больше, чем в пределах городских стен.

Горожане считали посады плохими районами, а кожевенников уж и тем более не жаловали, однако изделия из кожи были одной из главных статей дохода Горгоны, поэтому производство только увеличивалось, и город обрастал всё новыми и новыми кварталами.

Но даже они постепенно сменились полями и фермами, которые обеспечивали город продовольствием, а главное, сырьём для выделки кожи. Естественно, что крупный цех кожевенников Горгоны требовал колоссальное количество шкур, поэтому местные крестьяне, тоже многочисленные, специализировались на скотоводстве. Процветание ремесленников позволяло хорошо жить многим и в городе, и далеко за его пределами.

Плохой запах от кожевен сменился ароматом лугов, и идти стало гораздо бодрее. Скученные дома тоже пропали, явив взору открытые пшеничные поля и зелёные пастбища, где паслись тучные стада коров.

Группа оживилась и в быстром темпе зашагала по тракту. Поскольку Горгона располагалась на оживлённом торговом пути, то и тракт соответствовал требованиям. Он был широкий и ровный. Путешествовать по такой дороге — одно удовольствие. Она не превратиться в месиво от небольшого дождя, и бандитов можно сильно не опасаться, ведь королевские патрули регулярно объезжали крупные пути, пресекая бесчинства. Конечно, и на такой крупной дороге всегда можно было найти неприятности, но даже шайка бандитов не стала бы лезть на компанию авантюристов.

Чем дальше отходила от города группа Дориана, тем реже попадались им другие путники и торговые повозки. Причем, почти все из них направлялись именно в Горгону. Наконец, когда солнце почти зашло, авантюристы и вовсе оказались единственными странниками на пустом тракте посреди бескрайних полей и небольших перелесков.

Авантюристы предпочитали носить броню на марше, а не таскать её с собой в поклаже, поскольку от тракта всего можно было ожидать, и лучше быть подготовленным и уставшим, чем мертвым. Впрочем, вес и усталость можно было уменьшить специальными зельями, действовавшими около шести часов.

Впереди группы шёл Дориан, звеня лёгкой кольчугой под своим дорожным плащом. Лили, как и положено лучнице, носила кожаную куртку и штаны с наголенниками, тоже кожаными, а Фрида и вовсе не одевала брони, предпочитая дорожное, но цветастое одеяние менестреля, из-за чего неоднократно ругалась с братом. Замыкал процессию Альварес, который как-то умудрился напялить на свое брюхо потёртую старую кирасу.

Начало темнеть, ведь солнце уже почти спряталось за горизонтом. Как бы подтверждая это, проснулись сверчки и запустили свои песни. К ним присоединились и надоедливые комары. Будто оркестр из безумных скрипачей, они кружили над головами путников, оттягивая всё внимание на себя. В полях уже начал расползаться туман, обволакивая белым пленом всё, что в него попадало. Вдруг подул лёгкий ветер, принеся спасение от дневного зноя и разогнав уже порядком надоевших комаров. С ветром начало холодать, и от летней жары совсем ничего не осталось. Солнце растворилось за горизонтом на западе, оставив после себя лишь отблески. Да и их вскоре скрыл туман.

— На сегодня, я думаю, хватит. Ночами по дороге бродить точно не стоит. Да и холодает. Расположимся на привал вон на том холмике, — Дориан сделал знак рукой, и команда остановилась.

— Отличная идея, дружище! Я уж думал ты нас всю ночь потащишь по тракту! Давай-ка принесём вон то гнилое бревно — из него отличный костёр получится, а то как-то холодает.

— Тут кролики водятся, может подстрелить парочку?

— Сеньорита, отличная идея!

— Только слюной не захлебнись, кабанчик!

— Кабанчик?! Как грубо!

Через час костёр уже вовсю трещал, освещая холм тусклым светом, а аромат жареной на огне крольчатины подстегивал аппетит. Лили уселась у костра и стала закидывать в угли несколько картошин, Фрида перебирала на лютне какой-то простой мотив, а Дориан и Альварес просто бездельничали, болтая друг с другом. Потихоньку наступила ночь. Она подкралась почти незаметно, как кошка, а потом в один момент ринулась вперед и заволокла округу темнотой. Звезды, ещё недавно совсем тусклые, теперь зажглись в полную силу, пытаясь возместить отсутствие луны. Какая-то большая птица пролетела, шурша крыльями, и похоже, привела за собой особенно холодный порыв ветра. Но костёр, постоянно подкармливаемый новой порцией дров, одаривал путников теплом и располагал к беседам. Никто из компании ещё не спал.

— Вот это я понимаю следопыт, — прогнусавил южанин, развалившись на спине и подложив руки под голову. — Глаз наметан, сразу определила, где кролики живут.

— Да я знаю эти места хорошо, до фермы моей мамки день ходу! — сказала Лили, вынимая из костра последнюю партию картофелин.

— Э?! Так может навестишь матушку?

— Альварес! — Дориан резко одернул южанина.

— Хряк! Ну это уже слишком, я ж тебе говорила, что мамка умерла давно!

— Э?! Черт, прокололся! Прошу простить.

— Ну ты и… — Фрида тоже рассердилась, — вот уж точно боров толстокожий!

— Да ладно, чего там, — тихим голосом прошептала Лили, и неожиданно для себя продолжила.

Ферма её матери была совсем небольшой, даже крошечной, и располагалось сразу за более крупным хозяйством Макбэйнов.

Мать как-то сама управлялась и с посевами, и с немногочисленной живностью. Как ей это удавалось? Лили так и не поняла до сих пор. Детские воспоминания сохранили в памяти большую рыжую корову. Как её звали? Астра, кажется. Ещё были утки и куры, и злобный цветастый петух, и пшеничное поле почти сразу за домом.

А потом в один дождливый осенний вечер три пьяных прохожих ландскнехта спалили ферму. Мать крикнула Лили бежать, и та сама не заметила, как оказалась у Макбэйнов.

— Сеньорита, простите!

— Хряк, я сама не знаю, почему я это говорю! В общем старик Макбэйн был мужик что надо, вояка, сержант в отставке. Он тут же взял своих старших сыновей. Похватали ребята, вилы с топорами, да старый арбалет. Что стало с теми бандюками, они мне так и не сказали, но мамку было всё равно уже не вернуть.

— Лили… — слеза скатилась по щеке у Фриды.

— Макбэйны меня приютили, но долго я у них не задержалась, сбежала через месяц. Они бы догадались, кто я такая. И… я ведь им так ничего и не сказала тогда. Может действительно зайти завтра? Тут по пути.

— О чем ты, конечно зайдём! — Фрида уже не могла сдерживать слёзы. — Дориан?

— Ладно, зайдём. Всяко лучше, чем гоняться за какой-то непонятной копейщицей.

— И так, — профессор Форшер окинул взглядом класс, — настало время нам с вами разобраться, как устроена магия, что называется, «изнутри». На прошлом занятии, если вы не забыли, мисс Юна Макбэйн довольно точно процитировала Андреуса Схоласта, пояснив что магия есть мера изменчивости мира. И это чистая правда. Основой магии является хаос, который мы привносим в наш мир посредством неких манипуляций. Но напрямую к хаосу обращаться нельзя, поэтому приходится искать обходные пути. И в этом нам помогает теория Доменов. Однако, я вижу поднятую руку. Да, молодой человек.

— Простите, — с крайней парты на среднем ряду поднялся полноватый мальчишка в очках, — а почему мы не можем управлять… хаосом напрямую?

— Как вас зовут?

— Я — Вальтер. Вальтер Бинг.

— Вы — ученик жреца, я полагаю?

— Как вы догадались? — изумился мальчик.

— Святая простота, — улыбнулся учитель. — Пусть это будет вашим домашним заданием, узнать, как я догадался, что вы — ученик жреца. А что касается вашего вопроса, то…

Гюнтер Форшер замолчал, уставившись на витражное окно напротив преподавательского стола. Учитель задумался, приложив согнутый указательный палец правой руки к подбородку. Левой же рукой Форшер принялся отстукивать по столу простенький ритм, насвистывая ему в такт незамысловатую мелодию, которую сразу узнали некоторые из учеников. По аудитории пробежал тихий смешок.