Героиня по вызову 5 (СИ) - Канарейкин Андрей

На этот раз Тина не стала снова переносить нас в одну из своих карманных комнат и даже не играла с размерностью самой каюты, как она вроде умела. Вместо этого демоница решила сменить обстановку более тонкими методами. Лёгкий пасс руками — и кровать превратилась в тонкий шкаф, ещё один — и посреди каюты возник круглый металлический столик с изящными креслами без подлокотников. Демоница придирчиво обошла помещение, недовольно морщась и вскоре низкую люстру заменили маленькие магические лампы на стенах, на полу возник густой ковёр, а стол накрыла белая скатерть, появился золотой кофейник и чашки.

Решив, что приготовления закончены, я шагнула к столу, намереваясь водрузить бутылку с вином. Кофейник исчез, следом пропала скатерть. Я сделала шаг назад. Скатерть снова появилась, теперь кремовой расцветки, а вместо кофейника посреди стола застыла ваза с яркими цветами. Я снова собралась пристроить бутылку рядом с вазой, но та исчезла, на этот раз вместе со скатертью, самим столом и креслами. Я угрожающе засопела.

— А, Саша, ставь сюда — произнесла демоница, будто бы только что меня заметив.

Стол появился в полуметре от предыдущего. На этот раз он был деревянный, из дубовой доски. Скатерти не было, а вместо вазы снова стоял кофейник, тоже без излишеств. Фыркнув, я покачала головой и поставила бутылку в центр стола.

— Только не говори, что дизайн интерьера — это твоё хобби.

— Ну… в общем да, — её улыбка была почти извиняющейся, — Есть за мной такой грешок. Я же редко бываю в одном месте подолгу, да и путешествую налегке, так что как-то само собой сложилось. Мне просто нравится расставлять мебель, создавая сложные образы и кусочки мира. В этом… что-то есть, — она внимательно посмотрела на меня, — Считаешь такое странным?

Я опёрлась о край стола, скрестила руки на груди и задумалась.

— Да нет, наверное, — кстати забавно, что на всеобщем этот чисто русский оксюморон звучал примерно также и тоже мог использоваться, — Просто я никогда не видела, чтобы ты делала что-то такое. Кроме того раза на заброшенном постоялом дворе, когда ты музицировала, да и там это скорее казалось способом разрядить обстановку, нежели способом отдохнуть.

Девушка подмигнула:

— Есть ещё секс, знаешь ли.

— Это да. В сексе ты и правда… эй, не меняй тему!

Тина пожала плечами и расположилась рядом со мной:

— Да как-то случая не было. Мы же постоянно куда-то несёмся, кого-то спасаем или, наоборот, убиваем. А тут такая вынужденная пауза, вот я и расслабляюсь.

Взгляд лазурных глаз демоницы, устремлённый куда-то за окно, был задумчив и даже немного печален. Я вдруг вспомнила, как видела её такой же спокойной и домашней, когда пришла в себя на «Верном ветрам» после эпопеи с Катрионой. Тогда девушка тоже выглядела столь же уютно и непривычно. Саркастичная и ироничная суккуба, выполнявшая разом множество ролей, от мудрой сестры и строгой наставницы до чуткой любовницы и нежной подруги, вдруг оказалась совсем другим человеком. И всего-то надо было, чтобы на неё никто не смотрел.

«Интересно, а какая она на самом деле? И есть ли это «на самом деле»?» — подумала я вдруг. Вопросы о личности и природе Тины последнее время мне в голову не лезли, уж не знаю почему. Может я просто приняла её переменчивую природу как должное или… просто боялась узнать ответы?

«Нет. Она расскажет, когда будет готова,» — в очередной раз отбросила я рефлексию, — «В конце концов, в текущих обстоятельствах даже Система и Хор не могут со мной нормально поговорить. Не стоит впадать в паранойю.»

И всё же я взяла девушку за руку и заглянула ей в глаза. Она улыбнулась и посмотрела на меня своим обычным взглядом — ироничным, немного насмешливым, но всё же весьма тёплым. Девушка изогнула широкую бровь и хитро прищурилась:

— Хочешь угадаю, о чём ты думаешь?

Я подняла руки в притворном ужасе:

— Ой, нет! Только не сейчас! Я не готова к сеансу психоанализа.

— Как скажешь, тюльпанчик, — хмыкнула девушка и притянув меня к себе добавила, — Но скоро. Очень скоро. Поверь, ты получишь ответы.

Я не сразу сообразила, что последнюю фразу девушка послала мне мысленно, а когда сообразила, было уже поздно — за спиной зашуршала занавеска.

Тамия была одета легко, в коротенькую тунику без рукавов. Теперь я могла разглядеть её хитиновые наросты получше, но, как и прошлой ночью, они не вызвали отторжения. А вот то, что сама девушка стала веселее и куда более раскованной, мне понравилось.

Яген же из одежды ограничился одними штанами, и мы с Тиной синхронно хмыкнули, догадавшись почему. Торс графа Харта выглядел так, будто его заперли в бочке с кошками и, надо признать, вину за это несли в основном мы: я почему-то обожала царапать ему спину ногтями, да и Тина, раззадориваясь, была к этому склонна. Так что нежелание Ягена пачкать одежду было понятно. С другой стороны, учитывая лёгкие наряды, сама картина выглядела слегка… двусмысленной: три девушки в скупых нарядах завтракают с парнем, который не озаботился даже рубашкой. Принц и его гарем, не иначе.

«Особенно, если учесть, чем мы вчера занимались,» — подумала я, расставляя на столе тарелки с нарезанной Тиной снедью.

Завтрак вышел неплохим. Готовить, понятно, было некогда, но демоница умудрилась и из солонины с хлебом соорудить неплохие бутерброды, а также нарезала лёгкий овощной салат. Кофе, опять же, был весьма неплох, впрочем, я вместо него пила вино, как и Тамия. Алкоголь на нас всё равно толком не действовал, а вкус мне нравился больше. Собственно, на кофе наседал только Яген, но может и понятно, почему: всё-таки, он тут был единственным полнокровным человеком, без вампирской крови, божественной маны или демонического наследия. Впрочем, после двух чашек, Яген тоже налил себе бокал и пригубил, после чего кивнул.

— Неплохо, неплохо. Но думаю, мы довольно поели. Начнём, пожалуй.

— Да, начнём, — согласилась Тамия и глубоко вздохнув, заговорила, — Первые признаки влияния Аранеи я начала замечать через пару недель после спасения из Изнанки. Они включали светобоязнь, избыточный голод и небольшие галлюцинации. Конечно, тогда я не связала их с Великой Прядильщицей, собственно, я продолжала их не замечать пока богиня не сказала мне всё прямым текстом.

— Это произошло после наших неурядиц в Стразваце, когда тебя в городе не было, — вставил граф.

Девушка кивнула. Я в свою очередь погладила подбородок и спросила:

— Теперь понятно, откуда я почувствовала божественную ману. Но… зачем ей всё это?

— Богиня говорит, что хочет внести искажения в план Хау, но какие именно — я пока не знаю. И не знаю, узнаю ли, прости за каламбур.

Я хмыкнула. Поймав удивлённый взгляд девушки, я покачала ладонью.

— Прости, просто это… весьма знакомое ощущение для меня. Хор тоже любит наводить тень на плетень.

— Тогда ты права. Но всё же, я думаю, что здесь дело не в сложности плана, а скорее в ограниченности ресурсов, — заметил Яген, — Тамия многое мне рассказала об Аранее и я понял главное: богиня далеко не так страшна и всемогуща, как это принято считать. И если смотреть с тактической точки зрения, то всё становится понятно: паучиха увидела шанс воткнуть шило в ногу своей заклятой подруге и воспользовалась этим шансом. Звучит как раз в пределах того, на что она способна, как с её слов, так и из сторонних источников.

— Есть и другой вариант, — негромко сказала Тина, посмотрев прямо в глаза блондинке, — Возможно Аранея использует тебя, чтобы наблюдать за нами. Ты сама говоришь, что меняешься и не замечала этих изменений, пока богиня сама к тебе не обратилась.

— Так, слушай… — нахмурился Яген, но Тина оборвала его коротким взмахом руки.

— Каждый из присутствующих в этой комнате думал о таком варианте. Включая Тамию. Я просто озвучила его, чтобы не осталось недомолвок.

Яген скривился, но промолчал. Тамия же медленно наклонила голову:

— Да, ты права. Я думала об этом, и всё же… Мне кажется, Аранея не врёт о своих мотивах. В конце концов, нападение на монастырь Хау она организовала вполне осознанно и жертвы там были реальные. Несомненно, сама паучиха не воспринимает смерти своих солдат так же остро, как мы воспринимаем смерти товарищей — они лишь её рабы, немногим разумнее муравьёв. Но Хау-то должна воспринимать смерть своих слуг куда ярче! И вряд ли Великая Мать, при всём её отношении к человечеству, стерпела бы такой удар по своей гордости, и уж тем более — осознанно позволила бы его нанести.