Легион павших. IV - V Акт (СИ) - Крэйн Эри

Они покинули гнездо фурий, когда в Аверию пришло несколько солнечных дней. Бенджи пытался уговорить взять его с собой, но ему нужно было продолжать осваивать приобретенную силу столько, сколько это позволяло оставшееся у них время. Места лучшего, чем крепость фурий, для этого было не найти.

Хотела пойти с ними и Аелитт. Къярт читал это в ее взгляде, но она и без лишних объяснений понимала, что присутствие фурии вызовет немало вопросов и еще больше проблем: она никак не могла избавиться от чешуи, что покрывала кожу вокруг ее глаз, а алое мерцание зрачков, которым не обладали ни ее сестры, ни братья, тоже не прибавляло облику человечности.

— Только позови меня, и я найду тебя, где бы ты ни был, — сказала она, как всегда с улыбкой на губах, но Къярт видел, что та была фальшивой.

— Знаю, — он посмотрел на стены крепости за ее спиной. Больше они не держали его. — Фуриям приказано выполнять все твои указания.

— И что, больше не будет возражений? — Аелитт изобразила печаль. — И никто не бросит мне вызов?

— Никто.

Она демонстративно вздохнула. Къярт взглянул на стоящего неподалеку Бенджи. Несмотря на то, что парень перестал бояться Аелитт, он все равно предпочитал держаться от нее подальше.

— Она тебя не тронет, Бенджи.

— Ты запретил? — с надеждой спросил тот.

— Это ни к чему. Ведь так?

— С чего бы мне портить мой подарок тебе? — искренне удивилась Аелитт.

Къярт в последний раз окинул крепость взглядом и забрался в седло Когтя. Клык нетерпеливо топтался рядом и время от времени косился на Райза.

Их путь лежал на северо-восток, в Мосв — портовый город на берегу Горького моря, в котором должен был найтись корабль, готовый отвезти их в Афракский Союз. Оставался вопрос с оплатой пути: те немногие фраксы, что остались у Райза, сгинули в соседнем мире, а у Аелитт нашлось всего ничего денег Аверии, и на предложение одолжить побольше у местных жителей Къярт ответил решительным отказом. Отказался и Райз от предложения Бенджи взять сбережения его семьи. Парень озвучил его после того, как в один из дней наведался в деревню сообщить матери, что впредь фурии их не тронут, а сам он вернется в Афракский Союз вместе с Райзом. Ему нужно было как-то объяснить свое отсутствие дома, а правда о том, что он останется в гнезде фурий, не прибавила бы его матери спокойствия.

Райз оставлял крепость в приподнятом настроении, тогда как Къярт не мог похвастаться тем же. Конечно, он был рад снова оказаться на свободе, пусть и обрел ее еще неделю назад. Он надеялся, что выйдя за стены крепости он по настоящему перестанет чувствовать себя пленником Аелитт. Надежды оправдались лишь частично.

— Благословенное спокойствие, — с блаженной улыбкой протянул Райз. — Как же хорошо, что все наконец вернулось на круги своя.

— Устал от фурий?

— И не только, — он хмыкнул. — Бенджи, конечно, парень неплохой, но…

Райз не стал заканчивать фразу.

— Есть кое-что, о чем я не стал говорить раньше. Решил приберечь до момента, когда мы останемся наедине. По правде сказать, даже и не знаю, как об этом говорить, но этот момент слишком меня беспокоит, чтобы о нем молчать.

Къярт даже не посмотрел в его сторону. Столь долгое лирическое отступление, не в духе Райза, не предвещало ничего хорошего.

— Учитывая, как именно ты провел последние месяцы, — продолжил тот, — и то, какое расположение ты выказываешь Аелитт, мне не дает покоя вопрос: все ли в порядке у тебя с головой?

Къярт поднял на него взгляд. Райз усмехался, а в его глазах плясали молнии.

— Отвяжись, — бросил тот и двинул Когтя пятками, поднимая в галоп.

Тихий смех Райза остался позади.

В том, что он снова стал призванным, Райза беспокоил не сам факт очередной смерти, нагрянувшей совершенно не по плану, а то, что вернувшим его некромантом был Къярт. Беспорно, любой другой вариант однозначно был бы еще хуже, но его прошлое не входило в список того, чем он хотел поделиться. И уж тем более он не хотел, чтобы свидетелем его действий становился Къярт. С его неконтролируемым желанием спасти всех и каждого без оглядки на последствия, осведомленность напарника о принятых Райзом в прошлом решениях могла на корню зарубить все попытки какого-либо сотрудничества. Конечно, Къярт не стал бы бросать этот горе-мир на произвол судьбы, но их отношения приобрели бы куда-более конфронтационный характер.

Он и прежде не одобрял подходы Райза. Да и тот не слишком усердствовал притворяться безобидным добряком. Он еще в самом начале их знакомства в общих чертах обрисовал свою прошлую жизнь. Но одно дело — услышать, и совсем другое — пропустить через себя каждый день, каждую минуту, каждый поступок, прочувствовать все на собственной шкуре.

Не прошло много времени, как Райз понял, что ошибся на счет своего напарника. Да, теперь в каждом их разногласии Къярт стоял на своем до последнего, точно вросший в землю мшистый камень, а самих споров стало больше. Он рвался пресечь всякое действие, которое считал недопустимым в его собственной нравственной системе координат, и порой реагировал даже на совершенно безобидные вещи, будто Райз был каким-то монстром, способным превратить любую мелочь в катастрофу. Однако, при всем этом Къярт не смотрел на него как на монстра, скорее наоборот, что поначалу вводило в замешательство. Но стоило немного понаблюдать за Къяртом и Аелитт, как все встало на свои места: при всей своей праведности и моральности, парень испытывал поистине непостижимую умом тягу ко всякого рода чудищам.

Так что, если закрыть глаза на участившиеся прения, от которых Райз наловчился получать удовольствие, все стало намного проще. Не осталось двойного дна и тайн. Райз, конечно, приобрел один секрет сразу же после возвращения из мертвых — не столько из соображений полезности, сколько из желания иметь хоть что-то свое. Все же прожив жизнь в чужой личине, а затем вот так оказавшись перед кем-то с душой нараспашку, он чувствовал себя не в своей тарелке. Но Къярту об этом знать было необязательно.

Отсутствие у того неприятия оказалось не единственным, чего Райз не ожидал. Стоило им покинуть крепость фурий, и в первый же вечер под открытым небом Къярт изъявил желание поговорить. Чего только Райз не ожидал от этой беседы, но уж точно не того, что говорить по большей мере будет не он.

Устроившись у костра Къярт рассказывал о своей прежней жизни: все, что помнил, а помнил он невероятно много. Он опускал будничные моменты, но все, что имело вес или хоть как-то выделялось из общей череды дней, было расставлено в идеальном хронологическом порядке. Къярт излагал не только события, но и то, как сам относился к ним; его мысли и чувства, которых, как выяснилось, было ненамного больше, чем сейчас.

Он не остановился на пересказе своей прошлой жизни и сразу перешел к тому, что было после того, как Фелис призвал его: от начала и до момента, когда он вернул Райзу жизнь. И пусть тот и так был свидетелем всего, кроме времени проведенного в плену Аелитт, Къярт не стал ничего опускать, разве что говорил не столько о событиях, сколько о своем отношении к ним и к самому Райзу. Робея и едва не краснея, Къярт рассказывал о том, что думал о своем напарнике в те или иные моменты. Но не смотря на всю испытываемую неловкость он стоически тащил ярмо, в которое сам же и впрягся. Он даже сознался в том, что когда ему представился шанс сбежать от Аелитт, он променял его на возможность спасти ей жизнь и снова угодил в ее цепи.

Его исповедь подошла к концу, когда от горизонта оторвался бледный круг солнца, затянутый серой поволокой облаков.

— Я посчитал, что так будет справедливо, раз я узнал все о твоем прошлом, — добавил он, когда Райз так ничего и не произнес, а молчание слишком уж затянулось. — Конечно, это нельзя сравнивать, но пусть будет хоть что-то.

— Знаешь, тебе следует все это записать. Чтобы не пришлось повторять каждому призванному, — заметил Райз.

— Я не собираюсь это больше повторять.