Ольга Егер - Любви и магии все существа покорны (СИ)

— А зачем?

Он покосился на мою фривольную позу и легко, не задумываясь, спрыгнул с крыши, мягко приземлившись на ноги. Я вцепилась в него крепко-крепко и старалась не орать. Голова закружилась, тошнота от такого передвижения подкатила к горлу.

— Есть причина! — заявил он, опуская меня на землю. — И…

Он отошел, окинул меня оценивающим взглядом прежде, чем уйти.

— Рад, что ты жива! — ошарашив меня этим высказыванием, вампир развернулся и гордо зашагал прочь, скрывшись в тени арки.

— Жива? — рядом раздался голос Лизы, напугавшей меня до потери пульса. Она еще не вышла из образа охотницы и сверкала в темноте красными глазищами. Я подавила инстинкт перекреститься. Демоны, как выяснилось, не очень любили, когда у них перед носом размахивают религиозными символами. — Я видела, как ты падала.

— А чего ж тогда не спасла? — насупилась я.

Лиза пожала плечами.

— Ты же ведьма! — сказала она и, приплясывая, двинулась вперед. А я стала размышлять, чтобы значило ее высказывание.

Перепуганные, покалеченные, уписавшиеся от страха бандиты сидели рядочком около машины и как на духу рассказывали дяденькам в полицейской форме о своей сложной, но богатой интересными подробностями жизни. Мы следили за этим интервью с соседней лавочки, сплевывая в пакетик лузгу от семечек. Руслан и его команда подозрительно косились на нас (а в особенности на одетую в одно легкое пальто среди лета Римму). В ответ на такие взгляды мы синхронно растягивали на глупеньких минах ухмылки и, как говорят в Одессе, "делали дядям из милиции ручкой".

— Ну что, воробьи? — подошел к нам Руслан.

"Воробьи", особенно двое, расплылись в гаденьких улыбочках, демонстрируя клыки, и сверкнули красными глазами.

— Русланчик, а почему "воробьи"? — спросила я, кокетливо сплевывая лушпайки.

— А потому что, как мы ни приедем, ваша компания сидит на ближайшей лавочке или заборе и семечки клюет! — выдал мент. — Сейчас подойдет мой начальник и будет задавать вопросы. Его смущает ваше постоянное мелькание на фоне.

Тут действительно подошел такой себе боров в погонах, выпятил нижнюю губу, сощурился и грубо поинтересовался:

— Кто такие?

— Прохожие, — хором брякнули мы, продолжая улыбаться.

Руся культурно помалкивал в сторонке, зная, каким будет продолжение (мы его напарников уже всех видели, и все спрашивали одно и тоже, а мы не старались разнообразить наши ответы). Дядька-начальник покосился на голые Риммины коленки. Сашка, с чувством собственника, положил на ноги подруги свои лапищи.

— Видели, что здесь произошло? — сплюнул в сторону он.

— Никак нет! — улыбнулись мы, снова хором продекламировав фразу, как заученную наизусть, будто в армии служили.

— А что вы тогда здесь делаете? — сощурился еще сильнее боров.

— Фонариками любуемся! — заявила Лиза, наивно хлопая ресничками. Дядя растаял.

— Да, нам очень нравятся мигалочки на ваших машинах! — поддержала ее Римма, и когда мы уходили, уволокла одну сигналку, сорвав прямо с крыши "бобика".

— И что ты с ней делать будешь? — спросил Сашка, увидев, что подруга тащит с собой домой.

— Лизе подарю! — сказала оборотниха и всучила демонице ворованную вещь. Та расплылась в глупой ухмылке, обняла сигналку, как родную, и мечтательно закатила глазки.

— Поставлю над кроватью! Вместо ночника! — сморозила Лиза, а Марк скривился, представив, каково ему под этим декораторским излишеством спать придется…

Моя смена выпала как раз после Артемовой, так что увидеться вечером нам не удалось. Зато клуб изгнанников собрался полным составом в развлекательном центре. Сначала мы обманули игровые автоматы, в волю наигрались в баскетбол, шарики и стрелялки. Потом спасали автомат с "Подводной одиссеей" от демонов, вошедших в кураж — Марк и Лиза оккупировали несчастную машину и чуть не оторвали у нее джойстики, когда проиграли миссию. Пока разгоряченные товарищи не устроили погром и не сожгли зал, мы решили вывести их и закрыть в каком-нибудь темном месте… К примеру, в кинотеатре. Однако выбор фильмов был невелик, и мы провели целых сорок минут около афиш с премьерами, играя в "камень, ножницы, бумага", вытягивая длинные и короткие спички, подбрасывая монетки, чтобы определить стоящий нашего внимания фильм. Потом нам это надоело. В спорах мы так и не пришли к единому выводу и опять уставились на список показов.

Марк долго и придирчиво изучал репертуар, выбирая между триллером и ужастиком. Мы топтались в стороне, бурча ему под ухо, что пока он выберет, вообще ни одного билета в кассе не останется.

Не выдержав, Римма вышла вперед, закрыла глаза и, встав перед доской объявлений, ткнула пальцем в первое попавшееся.

— Ужасы! — вздохнула она. — Наша жизнь и так напоминает сплошной ужас!

Но билеты мы купили. Заняли места, взяли попкорн, колу и обратили взоры на огромное белое полотно. Резня на экране веселила демонов, куда больше чем какая-нибудь романтичная комедия. Волей-неволей мы тоже смеялись и даже дико хохотали, когда в фильме появились два рогатых, страшных, клыкастых парнокопытных демона. Лица оригиналов, присутствующих в зале, вытянулись. Мы с Риммой просто сползли под кресла, когда выдуманных жутиков убивали крестами и святой водой, а наши демоны психовали и твердили, что не может такого быть! Сашка посоветовал им пожаловаться сценаристам! В шутку, конечно. Но демоны внезапно испарились из зала. Я взмолилась, чтобы они не пришибли голливудских авторов.

Пока Лиза и Марк разбирались с клеветниками, ужасы закончились и мы купили еще билеты, но теперь на мелодраму. Ее мы тоже испортили своим хохотом. Потому что в середине фильма позади нас образовались демоны, как-то не обратив внимания, что их места уже заняты. Чуть не раздавив зрителей, они выругались и пересели к нам поближе. После чего двадцать минут сидели с каменными лицами, пытаясь понять суть фильма. Когда же до Лизы дошло, что это романтическая история, она ухватила Марка за руку, прижалась к нему и, как полагается, стала пускать слезы, слюни и сопли в особо драматичных моментах. Мои нервы этого не выдержали. Я вышла в кафетерий, рядом с залом, чтобы отдышаться и попить. Заказала себе чай. Парень за стойкой заигрывающе улыбнулся, протянул мне заказ и плитку молочного шоколада.

— Это вам! — широкий жест я не восприняла и только раскрыла рот, чтобы ответить: "Ну не люблю я шоколад", как вместо меня это сделал кто-то другой!

— Она не любит шоколад! — прозвучал мягкий и в тоже время угрожающий голос рядом со мной.