Александр Конторович - Лорд в серой шинели

Так. Кладем кинжалы на пол, на подстеленную занавесь. А теперь – рунный тест! Клинок знакомо чернеет. Точно – яд! И Рунный клинок его распознает.

– Становись-ка... – ставлю Кота напротив окна.

Плашмя провожу клинком по его рукам.

Рукав...

Щелкают ножницы. И отрезанный кусок летит к кинжалам.

Воротник рубашки...

Щелчок.

Все.

– Раздевайся!

Волосы... Прядь над левым ухом.

Щелкают ножницы.

Шея...

А вот тут что отрезать?

Видимо, мое лицо изменилось, и это не укрылось от глаз Лексли.

– Что-то нашел?

– Да. На шее, сбоку.

– Вот, значит, как... – впервые слышу, как дрогнул его голос.

– Не мешай! Еще все остальное осмотреть надо.

Слава богу, что более никаких непонятных и неприятных «меточек» клинок не выявил.

Убираю его в ножны и сажусь на подоконник. Кожа, насколько я знаю, неплохо защищает от всякого рода неприятных штучек. Но что я знаю про этот яд? Да, в общем, почти ничего.

Так.

Сызнова пляшем от начала.

Имеем некую отраву, неизвестного происхождения и с непонятной картиной первоначального отравления. Поражаемые части тела – глаза, рот и через кровь. То есть слизистые и кровь, если быть более точным. Слизистые... Накожного воздействия не отмечено. Значит ли это, что его нет?

– Лексли, как давно известен этот яд?

– Лет триста.

– Ого! И что, никого из отравителей так и не поймали за все время?

– Нет.

– Скажи, а вот если отравленный... ну, например, за руку тебя возьмет... что, тоже кирдык?

Он вопросительно смотрит на меня.

– Блин! Извини, – спохватываюсь я. – Прикосновения отравленного человека опасны?

– Конечно.

– Я имею в виду не царапины, а просто... ну, толчок, например.

– Не знаю. Таких сведений у нас нет.

Да... задачка. Без стакана и не поймешь...

Стоп...

Без стакана...

Спирт.

Точнее – мой самогон с сероглазкиными корешками!

А ну-ка!

В темпе отхватываю от многострадальной занавеси еще один кусок ткани и щедро поливаю его «трупоподъемником».

Подскакиваю к Коту и протираю опасный участок импровизированным тампоном. Этот долой, следующий... Еще разок...

А теперь – рунный тест!

Клинок цвета не изменил...

А тампоны? Первый реагирует положительно. А вот второй... здесь реакции не отмечается.

И только сейчас я заметил, как дрожат мои руки.

Втыкаю меч в пол и сажусь рядом, прямо там, где и стоял. Руки мелко подрагивают, даже зубы, по-моему, постукивают.

– Все? – Лексли присаживается напротив.

– Похоже, что так.

Он молчит, переваривает услышанное. Могу его понять – не каждый день тебя из могилы вытаскивают. Да еще из такой!

– Я опять обязан тебе жизнью...

– А-а-а... брось! Мы тут все в одной лодке сидим...

Кот упрямо наклоняет голову:

– Как хочешь. Но у меня имеется и свое мнение.

– Давай после, а? Еще и меня проверить нужно, да и вон тех ребят не помешало бы.

Пользуясь моими подсказками, он тщательно проверил клинком меня всего. Подозрения вызвали только рукава рубашки, каковые были тут же отрезаны и отправлены в «зараженную» кучу.

После чего Лексли опустил клинок и развел руки в стороны:

– Все. Больше ничего нет.

На всякий случай смачиваю самогонкой еще один кусок ткани и протираю себя везде, где только могу. Рунный тест этого куска ничего не показал.

– Так, – говорю я Коту. – Теперь займемся слугами.

Оба парня так и сидели у камина. Поднимаю первого, и в темпе устраиваем ему проверку. На нем ничего не нашлось, но одежду его мы на всякий случай отправляем в общую кучу.

Вообще, надо сказать, что видок у нас еще тот! Я в трусах, Лексли в набедренной повязке. Лица замотаны проспиртованной тканью. У меня меч, у Кота – ножницы. В другой руке у каждого разящие спиртом тряпки. Черт знает, что подумать можно. На всякий случай уточняю у него – не было ли при отравлении признаков сумасшествия? А то еще примут нас за отравленных – из-за такого-то внешнего вида...

Он морщит лоб.

– Нет. С ума никто не сходил. Во всяком случае, на нас двоих так не подумают.

– Это еще почему?

– Среди Котов и Серых рыцарей таких случаев еще не бывало.

Ну... дай-то бог! А то еще решат, что это как раз первый такой разок и приключился. Нашпигуют арбалетными болтами – и мяукнуть не успеем.

– Второго давай, – киваю я в сторону камина.

А вот тут-то нас и ждал облом...

Когда Кот похлопал по плечу безмолвно сидящего слугу, тот мягко соскользнул по стене к его ногам.

– Это еще что? – наклоняется к нему Лексли. – Уснул, что ли? Вот это нервы!

– Стоп! – хватаю я его за руку. – Обожди...

Не торопимся... проверяем одежду... чисто. Голову, волосы... тоже в норме.

Прикрыв руки проспиртованной тканью, Лексли разжимает пальцы рук. Они у слуги сжаты в кулаки.

Левая рука – пусто.

Правая – аналогично.

Следов яда нет нигде.

А вот лицо слуги мне не нравится!

Губы закушены, черты лица искажены гримасой.

Отравление?

Очень похоже...

Проверяю клинком язык – чисто. Губы – та же песня. Яд он явно не сейчас принял.

– Смотри-ка, – говорю я Коту, – он себе губу прокусил! Аж до крови!

– Кричать не хотел, видать, здорово его крутило. Сильный мужик! Он же и не шевельнулся ни разу! Так, молча сел, молча же и умер.

– Где ты вообще его взял?

– В коридоре. Там, слева от твоей двери, у них каморка. Сидят и ждут вызова. Это вообще-то твой постельничий.

– Мой?

– Ну, он в доме отвечает... отвечал за эту комнату. Меняет тут белье, кровать застилает.

Кровать?

Девушка вскрикнула, когда полезла под одеяло...

Подзываю к себе Лексли и поясняю свой план.

Я, конечно, понимал, что зрелище будет не слишком-то приятным, да и навидался я покойников столько, что Коту и не снилось даже! Чего стоил только один псих, который умудрился почти перепилить себе горло обычной ножовкой! Жуть с ружьем!

Но данное зрелище впечатлило и меня...

– Смотри, – говорит Кот, – она проткнула ладони рук ногтями – так сильно сжимала руки...

Действительно, на ладонях видны следы от этого.

Черт возьми, вот где настоящий героизм! Представляю себе, как ее, бедную, корежило...

Вся кровать щедро полита кровью, и клинок негодующе чернеет.

Сорвав палку, на которой висят занавески, мы осторожно переворачиваем ею тело Оны. Лексли еще что-то ворчит, но я уже не слышу его слов.

Вот оно!

Натренированный замечать всякие мелочи, взгляд профессионального криминалиста сразу же цепляет на окровавленной простыне инородное тело.

Было дело, я в немаленькой комнате одного серьезного учреждения отыскал «раздевшуюся» макаровскую пулю. За двадцать минут, между прочим! И сердечник подобрал, и разорванную оболочку – пуля, после удара об пол, разлетелась на части, которые рикошетом усвистели еще метров на тридцать. Так что собирал я ее по частям... Правда, врать не буду, малость металлоискатель помог. Но ведь там и комнатка была... раз в пять поболее этой!