Николай Степанов - На стыке трех миров

Смрад, который и до этого заставлял дышать через раз, стал невыносимым. Франц сморщился, сдерживая рвотные позывы, и попробовал отвернуть лицо в сторону, но тут усы хищника весьма некстати угодили в нос. Утреннюю тишину разорвал громкий чих.

Зверь, не ожидавший столь бурной реакции, непроизвольно отскочил назад, позволив потенциальной жертве приподняться. Любопытство сменилось яростью: хищник грозно зарычал, оглушив пришельца. Оцепенение как рукой сняло. Мужчина, не раздумывая, выхватил пистолет и нажал на спусковой крючок. Раздавшемуся грохоту стрелок удивился не меньше, чем животное, ведь здесь порох не должен был взрываться.

«Промазал, – с досадой, через секунду сменившейся радостью, подумал Франц. – Такому резиновая пуля что комариный укус, только бы злости добавила».

Что удивительно, вспышка, сопровождаемая громовым раскатом, на монстра подействовала как успокоительное. Похоже, тот сегодня не сильно страдал от голода. По крайней мере, не до такой степени, чтобы бросаться на добычу неизвестного вида, способную преподнести столь неприятные для глаз и ушей сюрпризы. Зверь присел на задние лапы и застыл на несколько секунд, изучая чужака, будто старался запомнить. Теперь и у Губерга появилась возможность рассмотреть неизвестное существо.

За человеком неотрывно следили два огромных глаза по обе стороны вытянутой, чем-то напоминающей бычью морды.

«Безрогая корова с клыками и львиными лапами. И коготки у нее покрупнее ножей для разделки мяса. Такая явно не травкой питается. Эй, подруга! – мысленно обратился к «корове» Губерг. – Шла бы ты отсюда. Я ведь не тутошний, вполне могу оказаться невкусным. Или вообще несъедобным. Будешь потом желудком маяться».

Игра в гляделки продлилась недолго. Местная тварь пару раз ударила хвостом по собственным бокам и, развернувшись, степенно удалилась восвояси.

«Вот и умница, – облегченно вздохнул человек. – Иди-иди, красавица, я тоже не желаю тебе ничего дурного».

Напрасно Франц решил, что угроза миновала. Любой из здешних обывателей после встречи с критангом (как называли «красавицу» аборигены) сразу поспешил бы покинуть опасное место. Ведь по следам большого хищника всегда двигалась семейка ошленов. Не столь быстрые и ловкие, эти животные обычно довольствовались остатками пищи более крупных собратьев. Не брезговали они и подранками. При этом ошленам было абсолютно неважно, кто попадался на пути – хищник, неудачно наткнувшийся на рог своей жертвы, или добыча, каким-то чудом вырвавшаяся из зубов охотника. Губерг уже начал восхождение, когда до слуха донеслись подозрительные звуки. Он оглянулся.

«Страусы? – удивился землянин. – Нет, скорей на динозавров больше похожи. Что за невезение?! И эти на травоядных абсолютно непохожи!»

У преследовавших его существ тушка была раза в два крупнее страусиной, ноги на треть короче да и голова лишь издали напоминала птичью. Вытянутая, заостренная морда имела зубастую пасть, а вместо перьев тело покрывали крупные чешуйки. «Птички» издавали утробные звуки, словно переваривали еще не съеденную пищу.

Пришелец насчитал восемь особей. Первая попыталась ухватить человека за ногу. Зубы ящерострауса с громким щелчком сомкнулись там, где мгновение назад находился ботинок вице-президента «Зелако». Человек снова выхватил револьвер и выстрелил. На этот раз пуля угодила в цель. Зверя отбросило назад, он закричал от боли, но уже через секунду снова был на ногах. Его собратья вообще не обратили на инцидент внимания. Они обступили Франца полукругом и принялись атаковать, поочередно резким движением выбрасывая голову в сторону жертвы. Пятясь, человек немного взобрался вверх по склону. Раздалось еще два громких хлопка, и последняя пуля, как и было указано в паспорте, разворотила ствол пластикового оружия. Ставший бесполезным пистолет камнем устремился в хищника, а Губергу оставалось надеяться только на ноги. Спрыгнув со склона, он вырвался из окружения и кинулся по дну оврага в сторону, противоположную той, куда направился кританг.

«Хоть бы дерево какое на пути попалось! Вряд ли эти двуногие умеют карабкаться. – Беглец оглянулся. – Вот гады, не отстают. И не сказать чтобы они напрягались. Силы берегут, сволочи. Наверное, ждут, когда я окончательно выдохнусь, а потом… Брр. Живого сожрут».

Погоня сопровождалась посвистыванием. То ли охотники так переговаривались между собой, то ли пытались устрашить добычу.

«Надо успокоиться, выровнять дыхание. Если не найду укрытия, придется самому на них нападать. Вдруг испугаются?»

Шуршание и тень, мелькнувшая слева, заставили беглеца резко притормозить. Буквально перед его носом пролетела еще одна неведомая тварь. Франц успел рассмотреть украшенные коготками перепончатые крылья и ноги – как у кузнечика, только увеличенные раз в двадцать.

«Да что за беспредел?!» – Мужчина заметил, что таких прыгунов впереди по склону появилось больше десятка и каждый был готов кинуться на движущуюся мишень. С какой целью? Об этом даже думать не хотелось. Пришлось позабыть о спокойной пробежке. Губерг включил максимальную скорость, надеясь, что летающие «кузнечики» не успеют среагировать. Он угадал: прыгуны действительно запаздывали. Даже самые ловкие из них проносились в шаге за спиной беглеца. Вот только на преследователей они почему-то не нападали.

«Чем же конкретно я им так понравился? Нет бы на «птичек» наброситься. Там мяса диетического – немерено!»

Склоны по обе стороны стали менее крутыми, впереди замаячил просвет. Овраг вывел человека на равнину, над которой низкой дымкой стелился туман. Франц сразу заподозрил неладное, но поворачивать обратно было поздно. Дыхание сбилось, пот застилал глаза, икры сводило судорогой. А когда под ногами начала проседать почва, бежать стало уже практически невозможно. Мужчина зацепился за невидимую среди растительности кочку и упал, скрывшись в траве.

Ошлены сразу прибавили темп. Они решили, что жертва окончательно выбилась из сил. Теперь осталось только добить и позавтракать…

– Нет, парни, вы меня просто так не возьмете! – В падении Губерг прикусил язык. Возникшая острая боль заставила разозлиться и отогнала панический страх, выдвинув на первый план самую сильную особенность живого организма – инстинкт самосохранения.

Мозг вице-президента с молниеносной быстротой принялся подыскивать способы выживания. В выбранном им варианте шансы оценивались в пять процентов, остальные, по его собственному мнению, недотягивали и до одного. Маскируясь в высокой траве, человек пополз навстречу врагам.

Франц выскочил перед ошленом, словно черт из табакерки, и нанес прямой удар в голову ящерострауса, использовав пружинный механизм усиления. Пластиковый набалдашник, выстрелив из кисти руки, угодил прямо в челюсть зубастику, и его шея с обнадеживающим хрустом дернулась назад.