Анна Мистунина - Проклятый

Молчание тянулось, звеня громче любого крика. Наконец Лаита тихонько всхлипнула, и остальные пришли в себя, зашевелились. Баргат быстро подошел, склонился над телом. Укрыл его тяжелым одеялом. Затем, хоть в этом и не было нужды, взял руку императора — прощупать пульс. Все молча смотрели, как начальник стражи выпрямляется, враз постаревший, и тяжело произносит:

— Мертв.

Негромкое слово отдалось гулом в каменных стенах. Баронесса всхлипнула.

— Госпожа Лаита. Повторите мне то, что рассказали вашей тете, — Баргат говорил вежливо, но так, что сомнений не оставалось: приказы сейчас отдает именно он.

Лаита нерешительно взглянула на баронессу, та обняла ее за плечи. Вытерев слезы, произнесла:

— Расскажи ему, детка. Не бойся, — она снова всхлипнула.

— Господин мой император, — голос Лаиты слегка дрожал, — пожелал провести эту ночь со мной. Он прислал за мной слугу, и я повиновалась. Когда я пришла, мы…

Она замолчала.

— Дальше, милая, — сказала баронесса. — Это можешь не рассказывать.

— Я спала, — продолжила девушка. — Проснулась, потому что кто-то наклонился над кроватью, быстро, я испугалась. Я закричала, но он зажал мне рот рукой. И я услышала хрип, и на меня полилось что-то теплое, и император… Он убил его, во сне, император не успел проснуться!

— Кто? — спросил Баргат.

Он смотрел на кинжал. Он, конечно же, знал, чье это оружие.

— Брат-принц, — сказала Лаита.

Кто-то из стражников охнул, другой сложил пальцы в охранный знак. Баргат не шелохнулся.

— Почему же он не убил вас, госпожа? — спросил он.

— Он схватил меня! Он… Он хотел надругаться надо мной. Но я вырвалась, и выскочила в переднюю, и увидела…

— Что же вы увидели, госпожа?

— Что там все мертвы, — прошептала она. — И я убежала… Не помню, как…

Лаита разрыдалась, упав на плечо тети. Баронесса подняла на стражников гневный взгляд.

— Чего вы ждете?! — закричала она. — Измена! Император убит! Почему вы еще не схватили убийцу?

Стражники бросились к двери, но Баргат жестом остановил их.

— Двое слуг и четверо стражников, — сказал он. — И брат-принц справился с ними один?

Губы Кара невольно сложились в подобие улыбки. Кому, как не Баргату знать, что брат-принц не справится и с одним, даже самым неумелым, стражником!

Речь баронессы утратила придворное благозвучие:

— Хватит нести чушь! Вы видели сами! Они убиты не мечом! Это колдовство!

— Колдовство, — дружно выдохнули стражники. Охранные знаки теперь делали все.

— Да, колдовство! — звеняще крикнула баронесса. — Не мне вам объяснять, чья кровь в его жилах! И если вы… Если вы дадите ему сбежать…

Она втянула воздух и закончила с угрозой:

— Если он сбежит, я скажу Верховному жрецу, что вы нарочно его упустили. Что вы причастны к измене!

Баргат как будто хотел возразить. Смолчал. Его плечи опустились, лицо окаменело.

— Поднимайте всех, — сказал он стражникам. — Обыскать дворец. Утроить стражу на воротах, никого не выпускать. Найдите брата-принца.

— Имейте в виду, — добавила баронесса, — наследник тоже в опасности.

— Тройную стражу к покоям наследника, — согласился Баргат. — Четверых пришлите сюда, охранять тело. И, баронесса, нужно послать в храм, за жрецом.

— Я распоряжусь, — величественно сказала та. — Идем, Лаита.

Вслед за женщинами вышли стражники, в спальне остался один Баргат. Приблизившись к смертному ложу императора, он склонил голову и молчал.

Молчал и Кар — застывший комок боли, ужаса и ненависти. Человек у кровати был ему другом. Еще вчера, еще час назад… Но сейчас Кар видел палача, готового обречь на смерть. Поверившего гнусной клевете.

Надежды не осталось. Скоро придут стражники, явится жрец. В комнату набьются придворные, зажгут новые свечи. Кара найдут. Его ждет казнь, но сначала — сначала то, что хуже казни. Неверие и мука в глазах принца Эриана. И чем видеть это — не лучше ли вонзить кинжал в собственное сердце? «Мой принц. Мой брат», — подумал Кар, и рука неслышно легла на рукоять. Только так, убив себя на глазах Баргата, можно разрушить планы жреца. Баргат поймет. А если не он, то поймет принц.

Кар беззвучно извлек кинжал из ножен. Боевой, прервавший жизнь императора, подошел бы лучше, но сгодится и этот. Он должен нанести лишь один, смертельный удар. Второго ему сделать не дадут.

Страх исчез. Кар уверенно сжал рукоять оружия.

— Прости меня, повелитель, — нарушил тишину Баргат. — Знаю, какова была бы твоя воля. Но я не смогу спасти его. Прости.

Развернувшись, Баргат быстро вышел из спальни. Кар выдохнул. В голове мутилось, но тайная дверь была рядом, и теперь он мог ею воспользоваться. Руки тряслись, он только с третьей попытки сумел вернуть кинжал в ножны. Повернул ключ. Дверь тихо раскрылась. Захлопнув ее с другой стороны, Кар упал на колени.

Обхватил голову, с трудом удерживая крик. Каменные стены дворца, построенного для колдунов, хранили древний холод, он пронзал тело насквозь. Сотни лет простоял дворец. Сотни лет, сотни смертей… Все они обступили сейчас Кара. Тишина кричала тысячами голосов. Изнутри накатывала тьма, и была она хуже смерти, больней боли. Долго простоял он на коленях, потерянный, раздавленный грузом несправедливости. Ледяные когти рвали сердце. «Надо было ударить, надо было ударить», — стучало в ушах. Спасаясь, Кар замахал руками, но тьма не отступила, и он вскочил. Открыв глаза, с удивлением увидел свет — казалось, тьма покрыла весь мир.

Дрожащими руками Кар снял со стены светильник. Проверил масло — меньше половины. Спотыкаясь, не в силах оторвать взгляд от светлого язычка пламени, побрел по коридору обратно. Он не думал, что ждет его на той стороне. Как животное, гонимое инстинктом, Кар переставлял ноги, шаг за шагом, и боялся одного — что погаснет огонь.

— О, Кар! — жарким шепотом воскликнула Истрия.

Оглянувшись, втолкнула его обратно в безопасность тайного хода.

— О Боже, Кар! Я не могла стоять там до утра! Еще немного, и меня бы обнаружили!

Кар молчал — смысл слов с трудом доходил до него. Вглядевшись ему в лицо, мать прошептала слова, каких не могла знать придворная дама. Обняла, прижав к себе изо всех сил. Тепло материнских рук не заглушило боль, не вернуло потерянной жизни, но тьма испугалась его. Кар поднял голову.

— Мама…

— Слушай меня, — Истрия выпрямилась, но объятий не разжала. — Я слышала их разговор. Окно выходит в сад. Посмотри, чтоб не было часовых, и прыгай. У пролома в стене, ты знаешь, где он?

Кар кивнул. Мать продолжила:

— Там моя белая кобыла. Оседланная. Если поторопишься, ее не успеют найти. Садись в седло и скачи, мой мальчик, скачи, как ветер!