Екатерина Горбунова - Попутный ветер (СИ)

Тогда Олаф решился спросить:

- И что вы пели?

Она призналась нехотя:

- Одну из песен Мракнесущего.

- Я тоже так мог, - молодой человек мотнул головой в сторону безжизненного тела, - впечатлиться?

- Под эту нет, - Летта улыбнулась кончиками губ. - Но у Мракнесущего много песен, для каждого, кто вышел из чрева Жизнеродящей. На кого-то они навевают лёгкий сон, на кого-то вечный.

Стало понятным, почему девушка оставалась такой спокойной перед лицом опасности. Как подсказывал Олафу опыт, напевы Мракнесущего были известны достаточно ограниченному кругу, их не записывали на нотные станы и не пели в светском обществе. Юноша похолодел от пришедшей в голову мысли. Он сначала вскочил, сделал несколько шагов туда-сюда, словно в глубоком раздумье, а потом опустился перед сидящей девушкой на одно колено и склонил голову. Спросил, не поднимая глаз:

- Госпожа Летта Валенса, вы имеете какое-то отношение к Храму и темным жрицам?

Её запахи заиграли разными оттенками. Там струилась солоноватая непреклонность, змеилась жжёным сахаром опаска, кололась морозом обида, обжигала пряная гордость, холодила мятная рассудочность, отдаляла терпкая независимость. Девушка сначала помолчала, вскинув подбородок и сомкнув губы суровой линией. Потом пошевелилась, провела руками по лицу, будто снимая надоевшую вуаль. Запахи унялись, словно змея под звуки дуды умелого кудесника.

- Как видите, я вполне могу справиться с опасными врагами. Думаю, ваше отсутствие на станции не окажется слишком долгим, чтобы вы могли потерять место. Скажете, что передавали мне деньги, а потом просто заночевали в пещере, - сказала тихо, глядя поверх макушки Олафа.

Он медленно покачал головой, переводя взгляд на Летту. У юноши немного отлегло с души, но менять учтивую позу он пока не спешил.

- Вы не ответили на мой вопрос.

- Это что-то изменит?

- Ничего. Но я хотя бы буду знать, ради кого именно оставил дом.

Летта внимательно посмотрела на него. Юноша не стал отводить глаза.

- Вы считаете, что принадлежность к храму Мракнесущего делает его служительниц подобными друг другу? Они становятся для вас, как одно целое, и по одной вы можете осудить всех?

- Я не собирался никого судить, - тон был искренним и убедительным, видимо, она это услышала.

- Я не имею никакого отношения к жрицам Храма, - произнесла сдержанно, но проводник слышал по её запаху, что признание являлось лишь частью правды.

Олаф вздохнул, поднялся с колен, подобрал нож и, шагнув к ещё тёплой туше недоеда, принялся её ловко разделывать. За тёмную лоснящуюся шкуру можно было выручить не один десяток сигментов. А зубы зверя ценились у имперских знахарей, как средство от многих болезней. Жаль будет, если все это пропадёт. Девушка следила за движениями парня со стороны. Не ложилась спать, но и помочь не спешила.

Когда он уже почти все закончил, начала рассказывать едва слышно:

- Моя мать служила в Храме. Отец увидел её там во время празднования межсезонья, когда открывают ворота и пускают внутрь всех желающих. Мать танцевала и пела арии, играя роль слепой Жизнеродящей, закапав в глаза туман-траву. Видимо, моя родительница слишком уж напоминала богиню, потому что Мракнесущий своим дыханием опрокинул все светильники. Начался пожар. Люди бросились к выходу. Безумная толпа сшибала все на своём пути, затаптывала упавших, лишь бы избежать пламени. Лишь мама не видела, куда бежать. Поэтому покорно стояла, ожидая своей участи. На ней уже тлела одежда, когда отец подхватил её, обернув своим плащом, и вытащил наружу. Слезы от дыма промыли девичьи глаза. Мать, наконец, увидела своего спасителя. Думаю, их любовь вспыхнула именно в этот миг. Они, воспользовавшись суматохой, убежали подальше от Храма, и много сезонов скитались по Империи. Я родилась в тот же год и была их единственным ребёнком. Родители старались научить меня всему, чего знали сами. Старались быть добрыми ко всем встречным людям, чтить Жизнеродящую. Прошло уже несколько лет после побега. Мать и отец успокоились, потеряли бдительность. Все чаще я слышала, как они предполагают, что жрицы поверили в гибель матери в пожаре. Отец выстроил дом на окраине небольшого города. Там правосудие Храма нас и настигло. Жрицы не стали петь песен Мракнесущего, они просто зарезали их во сне. Меня служительницы не тронули. Я, по малости лет, не несла ответственности за проступок родителей. И в качестве будущей жрицы не заинтересовала. Служительницы передали меня под опеку дяде, родному брату матери.

Теперь парень чувствовал, что недосказанности не будет. Нотки искренности раскрывались, как цветочные бутоны в начале сезона, и крепли с каждым произнесённым словом. Девушке нелегко давался рассказ. Она каждое слово проговаривала, как первопроходец прокладывает следы на будущей тропе. Но исповедальный путь не имеет возврата.

- Дядя воспитывал меня вместе со своими тремя дочерями. У нас было все, что можно желать: красивая одежда, наставники и уйма свободного времени. Меня особо не отличали и не выделяли. Я не чувствовала себя чужой или обделённой. А поскольку была самой младшей, то имела гардероб в три раза больший, чем у каждой сестры по отдельности, пусть и не слишком новый. Свободного времени у меня было много, я читала книги и вспоминала доброй печалью ушедших к Жизнеродящей родителей. - Летта шумно вздохнула и выдохнула, словно набираясь мужества перейти к следующей части своего рассказа. - Все было бы ничего, если бы дядя не был игроком. Особой удачей он не обладал. Поэтому в конце каждого сезона нам приходилось потуже затягивать пояса. За сезон прореха в бюджете более-менее затягивалась, долги были розданы или прощены, и все начиналось заново. Сестёр потому и не торопились вывозить в свет, что особого приданого за ними не числилось. Хотя пару раз они бывали при дворце, где удостоились весьма лестных отзывов. На меня же теперь внимания не обращали совсем. Я не блистала красотой, а ум для девушки не важен. Дядя не стал бы меня искать, если бы я потерялась и не вернулась домой. Пока в доме не появился нотариус и не сообщил, что новые хозяева дома, некогда построенного отцом, начали ремонт и обнаружили замурованными в стене десяток флаконов с сигментной массой, сундучок с драгоценностями и листы с записками отца. Я мгновенно оказалась завидной невестой. По традициям Златгорода, если опекун состоятельной девушки подберёт ей супруга до её совершеннолетия, тогда треть её состояния отойдёт ему, а остальное мужу, с условием пожизненной ежемесячной выдачи девушке наличных денег. А если она останется одинокой, то ей выдадут казначейские векселя и она сможет воспользоваться ими на свои нужды.