Мариан фон Штауфер - Либер Хаотика: Нургл

Осознав всё, что Дольмансе рассказал мне, и, прочтя всё, что ванн Хадден был столь любезен мне прислать по моему запросу касаемо человеческих слуг Хаоса, я пришёл к заключению, что боги Хаоса должны ценить своих смертных последователей много больше, чем своих демонических приспешников. Ведь поскольку у демонов и разнообразных Детей Хаоса нет свободы выбора собственной природы и мировоззрения, то логичным лучшим способом для расширения своего влияния для богов Хаоса является поглощение душ иных разумных существ со свободной волей.

И, как я уже упоминал в предыдущих работах, некоторые из этих душ очень легко заполучить. Многочисленные разбойники, бандиты и изгои охотно последуют за любым лидером, дающим им своё покровительство и свободу грабить. Таких людей слишком много в нашем несчастном мире, но среди них немного тех, чья сила воли и сила рук способны сделать из них истинных чемпионов богов Хаоса.

Эти чемпиона во многих отношениях олицетворяют Хаос в смертном мире, а, следовательно, они постоянно стремятся превзойти друг друга. Порой их повелители поручают им особую миссию или же приказывают объединиться с другими творениями Хаоса, дабы уничтожить армию противника или разрушить его город.

Почти всегда чемпионы Хаоса вместе с их бандами вынуждены жить в лесах или горах. Все обычные люди боятся и питают отвращение к Хаосу, и никакая законная власть в пределах нашей великой Империи не потерпела бы присутствия последователей Хаоса.

Окончательной наградой, к которой стремятся все успешные чемпионы, является принятие бессмертия в качестве демона, который бы жил вечно преданный своему божественному покровителю, продолжа сражаться с Его именем на устах. И хотя эта мечта и ведёт вперёд всех чемпионов Хаоса, к нашему счастью лишь очень немногим удаётся достичь этого окончательного постыдного статуса. Большинство чемпионов либо умирают в бою, либо их повелитель столь щедро наградит их ужасающими мутациями, что они станут слабоумными бормочущими отродьями, животными с изуродованными телами и бледными тенями своей былой славы.

Да, как же много глупцов, что способны отринуть свою человечность и присоединиться к нашему Величайшему врагу.

За ледяными землями Норски, во внутренних районах Пустошей Хаоса, проживают несколько невежественных и злых племён, открыто и с гордостью поклоняющихся Нурглу. Большинству этих невежественных глупцов Владыка Разложения известен как Ниелглин.

Ниелглина знают как большую отвратительную ворону: огромную, не способную летать, с выпирающими костями, гниющей кожей, покрытой всевозможными язвами, и с личинками, копошащимися в её животе. Именно такую форму Ниелглин выбрал, чтобы предстать перед северянами. Посвящённые Ниелглину племена верят, что полёт вороны повествует о смерти, о безжизненном взгляде и медленном увядании от агонизирующий ран. Воины Вороны — это суровые люди, находящие смысл жизни в ужасах сражений. Их вера заключается в том, что страдания и муки, хоть и не всегда являются приятными, но являются естественным порядком жизни, и для того чтобы постичь истинное понимание себя и этого мира, а также ублажить Ниелглина, они должны отвергнуть все прелести и заблуждения жизни, дабы принять и понять истину отчаяния.

Они считают Ниелглина самым честным из богов, который не лжёт им об истинных целях и реальности бытия. Они понимают, что все вещи тленны и поэтому не может быть никакой ценности в этой грязно-серой жизни. Они верят, что единственно возможной и ценной деятельностью смертных по эту сторону от могилы является распространения учения Ниелглина, придающего значения бессмысленности страданий бытия и дарующего своим адептам место в загробной жизни.

Ветра Магии постоянно дуют с севера, принося с собой всевозможные болезни и скверны. Для посвящённого Богу-Вороне приобрести одну из этих болезней считается поступком, угодным их повелителю. Когда появляются сведения о появление нового заболевания, то они молят своего бога, чтобы он наградил и их этим недугом. Они полагают, что страдания и муки от болезней — это благородное и почитаемое стремление, приближающее их к окончанию жизни и пониманию истинного плана Ниелглина. И поскольку это служит доказательством благосклонности их грязного и отвратительного бога к этим сумасшедшим, то многие из них не только претерпевают эти муки, но и черпают в них силы.

Те несчастные, кто попадают в плен племён, посвятивших себя Ниеглину-Вороне, как правило, претерпевают долгие многодневные мучения, пока в итоге не умирают от них. Варвары-мучители считают подобную жестокость священной и поощряют своих жертв на долгие страдания в тишине, ведь их богу угодно подчинению жертв своему року. После подобных мучений воины Вороны хоронят своих жертв, порой даже заживо, под землёй и снегом. Они полагают, что под землёй лежат владения их бога, и поэтому медленно гниющий узник, находящийся там, будет кормить своей душой Повелителя Мора и Разложения.

Далее следует глава, посвящённая злобным и зловонным воинам Нургла, известным как Чумные рыцари, как их засвидетельствовал хроникёр и известный рассказчик Казимир Ленинов.

Чумные рыцари — это имя, данное элите воинов Хаоса, поклоняющихся Нурглу. По всем свидетельствам эти рыцари заражены всеми существующими на свете болезнями и при этом подпитываемы странной и нечестивой энергией, которая возможно и даёт им пережить многие раны, от которых другие рыцари Хаоса давно бы умерли. Их некогда роскошные доспехи, гербы и штандарты ныне изодраны и грязны как рубища прокажённых, их некогда дорогие шелка и меха свисают с плеч как могильные саваны. Большинство Чумных рыцарей открыто демонстрируют свои увечья, гордо показывая гноящиеся язвы и мертвенные лица, хотя некоторые предпочитают скрывать свои прокажённые личины под причудливыми карнавальными масками с абсурдными усмешками и гримасами, изображёнными на них. Больше мне нечего сказать об этих грязных и безобразных воинах и мне нужно сделать перерыв в своих ужасных исследованиях…

Чумные рыцари, Рыцари Нарыва, Рыцари Чумы, Лакеи Тьмы, Трупные варвары, Козлиные погонщики, Храмовники гноя, Солдаты несчастий

Разлагающиеся рыцари расположились лагерем близ низкогорья, возвышающегося над болотистой местностью к западу от Прааги. Настил из хвороста, укреплённый стволами деревьев, был положен, чтобы дать проход рыцарским лошадям, но в иных местах воины Нургла вынуждены были пробираться прямо по болоту, и это казалось только радовало их. Я сам очень осторожно следовал по этому настилу, поскольку он был скользким от устилавшей его грязи и слизи. Мой слабый конь сердито фыркал, когда мы проходили мимо украшенного гниющими головами ряда привязей. С другой же стороны этого забора за мной мрачно наблюдал нежащийся в сомнительном комфорте изодранного паланкина тучный воин, по дряхлому лицу которого ползали жирные чёрные мухи. Мой живот скрутило от того смрада, что становился всё более зловонными по мере углубления в лагерь служителей Нургла.