Галина Ли - Своя дорога

Так и быть, сделаю один раз хорошее для ближнего. Надо как-то спасать незадачливого парня, добровольно он с ней не расстанется и в один прекрасный день женушка попросту убьет его.

Я посмотрел на залитый кровью ковер, выругался и отправился спать. Удовольствие от возвращения домой безнадежно испортилось.

Утро началось с требовательного стука в дверь. Он возник еще во сне и не прекращался до тех пор, пока я не вынырнул из уютных объятий феи Грезы и не пошел открывать дверь.

Личный посыльный его величества Фирита V отработанным движением сунул мне в руки запечатанное сургучом письмо, лихо щелкнул каблуками, поклонился и отправился обратно.

Занавеска в доме напротив чуть шевельнулась.

Ох уж эти соседи! Вместо того, чтобы спокойно спать, они изводят себя любопытством! А ведь любопытство обычно ходит парой с расплатой за него, и почему только люди постоянно об этом забывают?

Я, зевая во весь рот и растирая ладонью сонную физиономию, вскрыл письмо прямо на пороге.

Нет, мерзавец все-таки наше величество, поднял меня в шесть утра, а встречу назначил на час дня! Любит он пакостить, как по мелочам, так и по крупному. Правда, на этот раз ранний подъем сослужил хорошую службу. Я вспомнил о голодном младенце и пошел на кухню — посмотреть, а что там имеется в наличии из еды — вроде как вдовица обещала прикупить продуктов.

Каково же было мое удивление, когда я обнаружил там свою подопечную! Девчонка залезла на стол с ногами и, зажав в обеих руках по куску хлеба и сыра, уминала за милую душу.

Надо же, какая похвальная самостоятельность… Не иначе малышка привыкла заботиться о своих потребностях сама.

Ну что ж, одной заботой меньше, а то я собрался варить кашу. Я, конечно, готовить умею, при моей-то работе, но когда в городе, предпочитаю, чтобы это делали другие.

Пользуясь моментом, я решил, как следует рассмотреть девочку. Должно же в ней оказаться что-то особенное, что заставляет гоняться за ней моего короля, вампиров и оборотней. Жалко, я не маг и не владею умением видеть человеческую (или нечеловеческую) суть.

Ближайшее рассмотрение ничего не дало. Ребенок, как ребенок. Года три, не больше. По всей видимости, из бедной семьи. И одежка ветхая и голову брили наголо приблизительно месяцев шесть тому назад.

Значит, или нет денег на хорошего цирюльника, или в волосах завелись насекомые, что тоже не является признаком достатка и благородного происхождения. Дворянин никогда бы не позволил так обезобразить свою дочь, а потащил ее к лекарю или колдунье.

Что еще… Кожа светлая, волосы и брови темные. Глаза странного серовато-серебристого цвета, но мало ли чего на свете не бывает, вон у нашего короля они откровенно фиалковые.

Нет, внешне ничего не указывало на то, что эта девочка особенная.

Эх, расспросить бы ее… Но и это не получится — немая.

Так и не сумев сделать хоть какие-то выводы, я повел ее во дворец.

Кривые улочки, узкие настолько, что в иных местах соседи, выйдя на свои балкончики могли запросто пожать друг другу руки, чистотой не отличались, хотя в кварталах мелких торговцев и ремесленников хотя бы делали стоки в выгребные ямы, беднота обходилась без них, выливая помои прямо на улицу.

Ближе к Дворцовой площади дома раздвигались в стороны, освобождая пространство настолько, что на улице свободно разъезжались две кареты.

На балконах и окнах теснились цветочные горшки с яркими цветами, пропадала облезлая и растрескавшаяся штукатурка, зато появлялись высокие, украшенные львами и горгульями заборы, огораживающие маленькие ухоженные сады.

Знать, в отличие от меня, предпочитала селиться ближе к светлым очам правителя.

Ну а апофеозом и бриллиантом нашей столицы являлся королевский дворец. Прямые аллеи, расчерченные четкими геометрическими узорами, украшенные причудливо выстриженной живой изгородью и редкими цветами, вели к парадной лестнице. Само здание построил отец Фирита, до этого короли обходились скромным, мрачноватым замком, ныне подаренным жрецам Ирия, верховного правителя божественного пантеона.

Пустовато что-то сегодня в саду: ни дам, ни кавалеров. Не иначе его величество с утра изволил гневаться.

В такие дни придворные предпочитают отсиживаться по комнатам, чтобы с одной стороны глаза лишний раз не мозолить, а с другой — найти легко можно было.

Девчонка с любопытством глазела по сторонам, едва поспевая за моими шагами, и руки не отпускала. У самых королевских покоев мы расстались.

Я отправился на аудиенцию, оставив ребенка в маленькой комнате без окон — так пожелал король. Он у нас вообще детей не особенно жалует, видно и на этот раз решился обойтись без смотрин. Только махнул в мою сторону надушенным платочком, — Рассказывай, Дюс о своих приключениях.

Рядом с его величеством, чуть согнувшись в раболепном подобострастии, стоял секретарь с бумагой и чернильницей на изготовке.

Я послушно открыл рот. Это был первый этап допроса с пристрастием, которому меня подвергали после каждого выполненного задания.

Еще предстояло сочинить письменный доклад. Скорее всего, не один. Потом их тщательно сверят с исписанными секретарем листками: таким образом, хитроумный правитель выискивал следы измен и обмана.

Все-таки странный государь достался нашей измученной стране. Внешне — прекрасен как божество (имелся, кстати, соответствующий слух о том, что король сын бога, его, насколько я знаю, пустил сам Фирит V).

Высокий, хорошо сложенный, с миндалевидными глазами незабываемого фиалкового цвета, с золотистыми локонами до лопаток и лукаво изогнутым ртом, он действительно походил на юного бога. Невинного и милосердного.

Но внутри испорченный юноша был чернее самой грязной клоаки, словно туда сливались нечистоты всего мира.

Каждый раз, когда я смотрел на его величество, мысленно задавал себе один и тот же вопрос: почему его душа не находит отражения на лице?!!

Так не бывает, чтобы порок не оставил своих меток! Жестокость прячется в холодном взгляде, желчность — в уголках рта, злобу не может скрыть улыбка, но где же все это у нашего короля?!!

Даже мне, знающего Фирита как облупленного, хотелось верить этим лживым глазам, что уж говорить об остальных.

Да… Сумел я найти себе достойного господина.

Мой рассказ уже подходил к концу, когда через неплотно закрытые двери в королевские покои проник отчаянный детский крик. Крик, полный смертельного ужаса и боли.

Король побледнел, и охрана сразу же взяла его в плотное кольцо, желая увести подальше от опасности, но его величество с места не тронулся.