Андрей Уланов - Гзумгарайский сыр

– Но зачем тогда вы допустили это… это транжирство? – простонал Сарзон.

– Затем, – развернулся к нему Диего, – что теперь у нас осталось пять противников. А еще – затем, что дешевая бригантина с лихим капитаном и отчаянной командой, как показывает жизнь, легко может захватить галеон с грузом, стоящим больше чем сотня «капель».

– Пятеро, – вполголоса, словно размышляя вслух, произнесла Интеко, – тоже много. Даже если они не рискнут подставляться больше под кормовой залп…

– И под бортовой тоже, – вставил мастер Мэттон. – Нятно дело, грохоталки, шо стоят на батарейных палубах, никак не ровня моей красотуле… да чего там, моя старуха, бывало, когда войдет в раж, и то плюется не в пример дальше. Но зато их много…

– А расчеты? – вскинулся Сарзон. – Забыли, что полные расчеты положены лишь для пушек одного борта [4]? А если они подойдут с двух сторон…

– К борту они подойти не отважатся, – уверенно сказал тан Раскона. – Будут пытаться выйти в нос и подмести нашу палубу продольным огнем.

– В точку, красавчик, – кивнула Интеко. – Ну а что ты припас на этот расклад? Посох святого Кхайра?

– Ничего.

Капитан Сарзон перестал махать шляпой.

– Ч-что вы сказали?

– Я сказал: «ничего», – охотно повторил тан Раскона.

– И что это значит?

– А что это может значить? – непритворно удивился Диего. – Ничего означает только и исключительно ничего, так по крайней мере казалось мне до сегодняшнего дня.

– Хочешь сказать, – прищурилась Интеко, – что твои сюрпризы кончились?

– Истинно так, – вздохнул маленький тан. – Мои сюрпризы исчерпались. Грядущее зависит уже не от меня.

– А от кого же?

– Милости Великого Огня, разумеется, – тан коснулся красного лоскутка на груди, и все присутствующие дружно повторили святой жест. – На что еще может рассчитывать верный сын нашей Матери-Церкви?

– Не знаю, как там насчет верных сынов, – опустив руку на эфес меча, заявила Интеко, – но одна непутевая дочурка этой Матери-Церкви нынче будет верить в добрую тарлинскую сталь. И в то, что прежде чем упасть на палубу, мой клинок досыта напьется чужой крови.

– Кстати о «досыта», – неожиданно произнес брат Агероко, – не минул ли уже обеденный час?

Капитан Сарзон выпучил глаза. Тан Раскона выудил из кармана массивную золотую луковицу брегета и щелкнул крышкой.

– Воистину, святой брат, вопрос ваш прозвучал как нельзя вовремя. Еще каких-то пять минут… капитан Сарзон, распорядитесь… мы будем обедать на юте.

– Будете обедать?!

– Ну да. А что вас так смущает?

– Позволю молвить, м'тан, – откашлялся мастер Мэттон. – Но если нам и впрямь вскорости предстоит пляска со звоном… промеж пустых кишок вражий клинок может и проскользнуть, а из набитого брюха выпотрошит все евойное дерьмо.

– Благодарю за совет, мастер, – едва заметно усмехнулся Диего. – Однако я думаю, что знаю лучший способ уберечься от смертной гнили в животе.

– И какой же? – спросила Интеко.

– Не позволять врагам дырявить себя.

Это был, пожалуй, самый странный из всех обедов, когда-либо происходивших на борту «Бригадира Чуррука» – из четверых сидевших за столиком…

…капитан Сарзон то ставил опустевший бокал на стол, то вновь начинал крутить его в руках…

…тана Интеко Шарриэль ги Торра с очень задумчивым видом отщипывала кусочки кожуры от лежавшего перед ней на тарелке одинокого банана…

…брат Агероко, чуть откинувшись назад, читал маленький томик в сафьяновом переплете…

…тан Диего Раскона ел.

Он был также единственным, кто не оглядывался на море. Точнее – на четкие силуэты пиратских кораблей.

Первыми сдали нервы у капитана Сарзона.

– Прошу прощения, – тон капитана, впрочем, был весьма далек от того, которым произносят эти слова обычно, – но долго ли еще вы намерены вкушать?

– М-м… ну, – Диего с видимым сожалением отложил вилку, – пожалуй, что ограничусь тем, что уже во мне… хотя и жалко. Но время, увы, не ждет…

– Минут двадцать, красавчик, у тебя еще есть, – фыркнула Интеко. – Успеешь обгрызть еще пару ребрышек!

– Не уверен.

– Не уверен в чем?

– В том, – тан Раскона осекся, тоскливым взглядом проводив уносимый столик, – что у нас есть целых двадцать минут.

– Не веришь мне? – прищурилась женщина. – Взгляни сам. Эти трусливые подонки едва вышли на наш траверз.

– На самом деле, – сказал Диего, – меня больше занимают не еретики, а земля прямо по курсу.

– Это остров Ройд, – хрипло произнес Сарзон.

– Вот как. Значит, слева от нас устье Ма-гуары?

– Точно так. – И в этот миг капитана словно прорвало. Он подскочил и, яростно скалясь, заорал: – А справа от нас пять кораблей, доверху набитых еретиками, и они вот-вот прижмут нас к материку и полезут на абордаж!

– Не прижмут, – возразил тан Раскона, – если мы развернемся поперек пролива.

– Мы не успеем, – пообещал капитан Сарзон.

– Увидим… – пожал плечами маленький тан.

Впрочем, уже через несколько минут стало ясно, что этого спора Диего не выиграть. Данный факт не то чтобы обрадовал капитана Сарзона, но внушил последнему некое мрачное удовлетворение.

– Теперь видите?

– Теперь вижу, – спокойно подтвердил Диего.

– Да ну? – Капитан Сарзон уже не считал нужным придерживаться иного тона, нежели откровенно издевательского. – А что еще вы видите, позвольте узнать? Может, святого Кхайра, спускающегося из небесной обители, дабы поразить еретиков?

– Полагаю, – весело сказал Диего, – что даже если святой и соизволит почтить своим присутствием сей уголок земной юдоли, то сделает он сие незримо. Почетная же обязанность покарать нечестивых достанется в этот раз кому-то иному.

– Да ну? – чуть менее уверенно повторил Сарзон. В словах маленького тана несомненно таился какой-то подвох, но какой? – И кто же, по-вашему, возьмется исполнить эту «почетную обязанность»?

– Думаю, что не ошибусь, – медленно произнес брат Агероко, – если предположу, что это будет большой красивый корабль, который только что вышел из устья реки.

Капитан Сарзон резко обернулся… и на какое-то время забыл о необходимости дышать.

Зрелище, открывшееся его взору, вполне заслуживало столь бурного восхищения. Сомнительно, чтобы любая иная картина, за исключением разве что поминавшегося капитаном святого Кхайра, могла бы обрадовать Сарзона – как и всех находившихся на борту «Бригадира Чуррука» вплоть до корабельного кота, – больше, чем идущий под всеми парусами корабль с бело-красным флагом и двумя рядами распахнутых пушечных портов.

Но и в эту минуту Интеко осталась верна себе.