Мария Чурсина - Императрица и смерть

Орден всё же пришёл, и вместе с ним пришла Вера. Орлана не позволяла себе прямого взгляда, но чувствовала, что каждый из них напряжён не меньше её самой. Пальцы Веры сжимали уголок прозрачного платка, накинутого на волосы, и Орлана почти ощущала её боль в подушечках пальцев.

- Благодарю, что разделили со мной этот вечер и... - Ей вдруг не хватило воздуха. В зале было так душно, что захотелось открыть окна в дождь. Орлана потёрла пальцами висок: под маской стекали капли пота. - ...И почтили память моего отца. Этой ночью его душа уйдёт в мир Ничто, молитвами Вселенскому Разуму и нашей печалью мы проводим её.

Она осторожно положила руки на стол, на котором уже появились приборы. Орлана ничего не ела с самого утра - так было положено по ритуалу. Но сейчас, когда солнце уже почти скрылось за поросшими лесом холмами, ей предстоял ужин. Она без радости думала об этом.

Тёмно-малиновые ломтики, политые сверху прозрачным сиропом, - всего лишь плоды мёртвых - жуа, как их называли в мире магов, не вызывали у неё аппетита. Сегодня на ужин были только они. Почти безвкусные, несмотря на страшное название.

- Как прошла встреча с Ольвэ? - тихо спросил Адальберто. Тихо, потому что во время поминального ужина полагалось молчать.

Вопрос о многострадальном правителе Тарамна задавался уже не в первый раз. Вчера вечером Адальберто заинтересовался политикой, когда ближе к полночи Орлана нашла его на летней веранде.

- Быстро. - Вчера Орлана ответила что-то другое, но сейчас это никого не волновало. - Я рассказала ему, что не собираюсь разбирать Манталат на запчасти, на том и сошлись.

- Будь с ним осторожнее, этот маг себе на уме.

Адальберто старался вести себя так, будто ничего не произошло, чтобы поддержать её. Одно только предупреждение о коварстве Ольвэ Орлана слышала уже в третий раз. С усилием проглатывая кусок, она кивнула.

На самом деле она ждала вечерней встречи с болезненным желанием увидеть Ордена ещё раз, ведь за два с половиной года она о своём дяде ничего не слышала - и принимала это за хороший знак. Орлана подняла взгляд, устав скрываться.

И, к её ёкнувшему сердцу, Орден тоже смотрел на неё. Странно, что она не почувствовала.

- Вселенский Разум и молитвы. Скажи то, что хотела сказать на самом деле. - Орден, поймав её взгляд, сузил глаза, и Орлана вдруг заметила, что его лоб пересекала глубокая морщина.

Можно было непонимающе пожать плечами и сунуть в рот очередной безвкусный кусок ужина, но Орлана бросила вилку на стол. Не затем она повторяла эти слова, ступая по камням площади, усыпанным лепестками, не затем представляла эту встречу, сбиваясь иногда на воспоминания о бабушке.

- Пусть будет так.

Брошенная ею вилка стукнулась о тонкую ножку бокала, и Адальберто вздрогнул. Орлане было жаль, что она испугала Адальберто, но Орден всё ещё смотрел на неё, сузив глаза, и его чёрная мантия была сколота не скорпионом - брошью в виде кленового листа.

- Я знаю и хочу, чтобы знали вы. Мой отец не умер сам. Его убили.

Луксор поднял глаза от сцепленных на столе пальцев и с тревогой посмотрел на неё. Тревогу Орлана чувствовала кожей, как будто пёрышком щекотало между ключицами, не давая вдохнуть.

- И я даю слово, что найду убийцу. - Она подняла вилку с блестяще-серой скатерти и Орлана машинально сжала её в кулаке.

Пришлось продолжать трапезу, как бы ни сложно было сдержаться от обещаний страшной мести. Но никто не торопился наслаждаться безвкусным угощением. Вера теребила край платка, покрывающего её волосы.

- Не заставляйте меня объяснять и без того очевидную истину.

Видимо, голос Орланы прозвучал в этот раз так раздражённо, что Луксор под столом положил ладонь на её коленку и успокаивающе погладил. Причудливо легли тени, и Орлане показалось, что Орден криво усмехается.

- Всё, довольно, - вдруг отчётливо-зло произнесла Ишханди. - Не хватало только драки.

Она сейчас, впервые за все время жизни бок о бок, напомнила Орлане дикую кошку - не тронь, а то вцеплюсь когтями в горло.

- Позже, - откликнулась Орлана, то ли усмехаясь, то ли всхлипывая, - пора уже взойти первым звёздам. Приглашаю вас на террасу, проводить душу моего отца в мир Ничто.

Она поднялась первая, даже не дав возможности Луксору протянуть ей руку.

Но он всё же догнал её, обнял сзади, когда Орлана остановилась у самых перил. В Альмарейне погасили все огни, даже в императорском саду было темно, как в пропасти. Прохладный ветер шуршал опавшими листьями на дорожках.

- Ты считаешь, это он? - спросил Луксор, чуть касаясь губами её уха.

В ответ Орлана качнула головой.

Чуть поодаль остановилась Ишханди - в темноте её не было видно, только слышно, как тяжело и часто она вздыхает. Орлана сжала пальцы Луксора и только сейчас поняла, что её ладони стали влажными от волнения.

Сзади послышались шаги. Она готова была поклясться, что узнала шаги Ордена. Даже не оглядываясь, Орлана чувствовала, что стоит он в позе уставшего бога, сложив руки на груди, слушала, как трепещет от ветра на его плечах небрежно наброшенная мантия.

Как стоит на полшага сзади него её мать, придерживая края полупрозрачного платка.

...Орлана призналась себе, что нервничает, когда отпущенный срок истёк дважды, а в небе не случилось даже намёка на вспышку. Глаза заслезились от напряжённого созерцания темноты, и она уже готова была признать, что ничего не произойдёт. Что проводы души - всего лишь красивая традиция, под которой пустота и звон фамильного серебра. Но её опередил Орден.

- Он не уйдёт.

Орлана обернулась. Глаза, привыкшие к полумраку, различили силуэт мага на фоне чуть освещённой обеденной залы, слабый свет всё-таки пробивался через шторы. Орден стоял, вопреки всем ожиданиям, позади Веры, положив руки ей на плечи.

- Почему? - отозвалась Ишханди, отступая от перил.

В саду негромко ухнуло, закачалась ветка дерева, как будто с неё только что сорвалась ночная птица. По ногам потянуло холодным ветром.

- Не может. - Орден развернулся, чтобы уйти с террасы, и его мантия колыхнулась. - Или не хочет. Мне ли судить.

Орлана подождала, пока все уйдут с террасы. Последней её покинула Ишханди - красные камешки в серьгах блеснули в свете белого пламени. Провожая её взглядом, Орлана кусала губы и молилась, чтобы никто не заметил её несмелую улыбку.

Орлана вошла в обеденную залу последней, впустив с собой клочок холодного ветра. Там, в Альмарейне, повинуясь её приказу, один за другим снова зажигались огни. Завтра город проснётся и услышит новость о том, что душа умершего императора не пожелала уйти в мир Ничто. Завтра город обомрёт от страха. Завтра на улицах, как грибы после дождя, появятся пророки, вещающие о конце империи.