Мария Чурсина - Ранние рассветы

Хлопнула дверь преподавательской комнаты, и на крыльцо выпрыгнула Горгулья. Морщины на её лбу собрались точь-в-точь, как водная гладь на сегодняшнем озере. Она вырвала из рук Льва рацию, хрипевшую что-то, отдалённо напоминающее просьбы о помощи.

— Тая, оставайтесь на том месте, где сейчас стоите, — голос Горгульи гремел над всей поляной. — Сейчас за вами придут. Где вы? Можете определить?

В шипении помех Маша едва различила два слова: каменный мост. Она сразу же вспомнила день практики, когда Денис Вадимович водил их туда — шли долго, и никаких приятных воспоминаний у Маши не осталось. Сам каменный мост был полуразвалившимся, но единственным остатком деревни на берегу Болотинки.

То место уже успело зарасти берёзами и малинником, дома ушли в землю, кое-где торчали остатки печей, а мост остался — под поросшими мхом камнями грустно замерла вода в болотце. Да, это было далековато от стационара.

С мест поднялись Рауль и Мартимер и неторопливо подошли к Горгулье, которая всё ещё что-то пыталась выяснить у заблудившихся.

— Давайте мы сходим за ними, — объявил преподавательнице Рауль, когда та прицепила рацию на пояс и выжидающе глянула на них. — Я знаю, где это.

— Фонарики не забудьте, — сузив глаза, рыкнула Горгулья.

Парни ушли в дом собираться, а Маша решительно направилась к обеденному столу. Там одиноко притаилась на краешке её тарелка с холодным комком макарон и чья-то чужая ложка — видно, опять перепутали. Маше было всё равно, она забралась на обтёсанное бревно рядом с Сабриной.

— Слышала? — спросила Маша, не отворяя взгляда от пачки майонеза, едва ли не завязанной в узел.

— Что, пингвинихи провалили задание? — Сабрина даже не повернулась в её сторону.

Пингвинами они нарекли девушек во время прошлой практики, когда парни так же заняли комнату на втором этаже. Была глубокая ночь, и все пятеро лежали на своих кроватях в полной темноте, прислушиваясь к нескончаемому веселью наверху.

— Слоны, — буркнула тогда Маша, с головой забираясь под колючее одеяло. Тут же оголились ноги.

— Причём тут слоны? — спросила Тая после минутного молчания. — Ты сама-то поняла, что сказала?

На нижнем ярусе прыснула Сабрина.

— Слоны потому и слоны, что… — Она вздохнула. — Да кому я объясняю. Пингвинихе.

— И что ты хочешь мне сказать? — Сабрина побултыхала остатками чая в кружке. — Что я виновата, да?

Пока Маша набирала воздуха в грудь, чтобы высказать всё своё негодование, Сабрина выплеснула чай в траву и поднялась.

— По-моему, они бы и так заблудились. Не умеют ориентироваться, так нужно было в педагогический поступать, — она старательно проартикулировала последнее слово, стукнула кружкой по столу и зашагала к стационару.

Ковыряясь в макаронах и гоняя комаров, Маша не могла понять, почему ей вдруг стало так тяжело дышать. Вдали, за деревьями помелькали и исчезли белые кругляши света от фонариков. Так и отложив ложку, она пошла следом за Сабриной.

В полутёмном коридоре, который часто служил помещением для общих собраний, за столом пристроился Лев с тетрадкой. В свете одинокой свечи он щурился на свои собственные каракули и пытался что-то дописывать. Прозрачная серая ночь из дома казалась непроглядным мраком.

Маша заглянула в комнату: там было ещё темнее, чем на улице. На её приход комната не ответила ни единым шорохом.

— Ну не сердись, — попросила она в пустоту. — Я не думаю, что ты виновата.

От стены оторвалась тень и подалась в сторону выхода. В зябком дрожащем пламени свечи Маша рассмотрела хмуро сведённые брови подруги.

— Да нет, ты права, — отозвалась она, глядя мимо. — Из-за хвостов по практике отчисляют куда больше курсантов, чем из-за экзаменов.

Лев за Машиной спиной хлопнул тетрадью по столу.

— Слушайте, не воспринимайте всё это всерьёз. Она просто пугает.

Маша обернулась: отчёт перестал занимать Льва. Теперь он старательно пытался придавить колпачком от ручки паука, который метался по всему столу.

— Кто? — фыркнула Сабрина, намереваясь ему тут же рассказать, как нехорошо лезть в чужие разговоры — это Маша поняла по сердитому излому её губ.

— Горгулья, пень ясеня! Специально вызывает одного из пары к себе и говорит, что оценки будут разные. Это чтобы друг другу мешали, и никто не дошёл, ясно же, как пень ясеня. Я других тут уже поспрашивал. Во всех парах так.

Зря он это сказал, Маша не успела даже испугаться, как Сабрина перевела взгляд на неё, и, кажется, побледнела ещё больше, хоть в свете единственного язычка пламени мир и так не искрился красками.

— Так вот, значит, для чего она тебя вызывала, — выдохнула она так тихо, что Лев не услышал бы, даже если бы перестал долбить ручкой по столу.

— Понимаешь. — Маша взмахнула руками, понимая, что притворятся несведущей сейчас бессмысленней всего. — Тебе же сказали — это специально, чтобы мы поссорились. Очередная проверка. На прочность.

Она говорила и говорила, не замечая, чтобы лёд в глазах Сабрины начал хоть подтаивать.

— Сабрина, — подала голос Маша и часто-часто заморгала, надеясь, что сможет хоть что-то рассмотреть в кромешной темноте.

Она обещала себе не спать, но усталость взяла своё, и Маша просто отключилась и проснуться смогла только от невыносимого чувства тревоги. Она подняла к лицу руку и сощурилась на электронные цифры на часах: уже перевалило за ночь. В дальнем углу комнаты ворочалась Ляля. Маша не знала, разбудила ли она всех своим вопросом, или они так и не смогли заснуть.

— Что? — отозвалась с нижнего яруса Сабрина.

— Не знаешь, парни ещё не вернулись?

Она села на кровати и потрясла головой, пытаясь привести саму себя в чувство. В тишине скрытой ночью комнаты стало слышно, как скребутся под полом мыши. Или это Ляля скребла ногтем по прикроватной тумбочке.

— Нет, кажется. — Та перевернулась с боку на бок, и в голосе её послышалось сожаление. Всегда неприятно сообщать плохие новости. С гораздо большим удовольствием Сабрина сказала бы Маше: да пришли они уже давно, спи и другим не мешай.

— Куда они делись…

Маша свесила ноги с кровати и нашарила приставную лесенку, которую обычно тайком и ночью снимала Тая. Свой фонарь она хранила рядом с вещами Сабрины, поэтому поиск его по ночам превращался в настоящую пытку: Маша каждый раз будила чутко спящую подругу.