Юлия Галанина - От десятой луны до четвертой

И, клянусь Сестрой-Хозяйкой, принялась читать не с начала, как сделал бы это каждый нормальный человек, столкнувшийся с незнакомой книгой.

Нет, она раскрыла книгу на странице, заложенной закладкой старшей надзирательницы, и углубилась в чтение.

Мои наблюдения прервало прикосновение кончика чужого хвоста к моему хвосту. Если быть точнее, приятное прикосновение.

Хвост охранника ласково и вкрадчиво поглаживал мой хвост, мягко проводя по нему от кончика вверх, так, что шерстинки поднимались, рождая удивительно приятное, покалывающее ощущение, которое, нарастая волной, вдруг выплескивалось по позвоночнику прямо до затылка и медленно угасало там сладкой истомой.

Очень трудно с выражением читать Устав, когда губы расплываются в улыбке. Это что, новая разновидность наказания?

Охранник сидел невозмутимо, внимательно слушая декламируемый параграф. Ремни его блестели, сияли начищенные бляхи.

Младшая надзирательница за решеткой наткнулась на что-то интересное в книге, но, видимо, запуталась во взаимоотношениях героев, а для восстановления предыдущих событий мозгов у нее не было. Поэтому она плюнула на роль старшей надзирательницы, заложила страницу пальцем и принялась лихорадочно читать сначала, чтобы понять, кто с кем спит по любви, кто по расчету и кому хочет завещать деньги богатый больной дядюшка.

Хвост охранника (не иначе, если верить невозмутимому лицу его хозяина без участия последнего) от поглаживания перешел к новым маневрам: принялся легко, коварной змейкой, обвивать мой хвост, то скользя плавно вверх, то вниз.

Ощущения были — не передать. Я вся так и стекла под стул. Ну прямо некая разновидность неконтактного секса, ничего себе у нас новая охрана. Видно, кому-то очень надо вытурить нас из Пряжки, съели мы отведенный бюджет, пора замуж…

— Вы пропустили два слова, — мягко остановил меня охранник.

Хвост его вернулся к хозяину.

Младшая надзирательница встрепенулась:

— Двадцать Вторая, начните предложение заново! Да пожалуйста…

Я снова забубнила текст.

Глаза у охранника стали задумчивыми.

Пару параграфов все было спокойно, потом я почувствовала, как пушистый кончик хвоста погладил меня по лодыжке и не спеша пополз вверх.

Проверить, какие на мне панталоны: простые некрашеные, как положено, или шелковые с кружевом, как у Шестой?

А фигу тебе, слушай лучше параграфы!

Согнув кончик своего хвоста крючком, я подцепила наглеца, решительно оторвала от моей ноги и вернула на законное место, под стул. А то надо же, разбежался… Два слова пропустила.

Хвост охранника дернулся. Потом пополз опять.

Тогда я предупреждающе наступила на него носком башмака.

Спорить охранник не стал и хвост убрал.

В пыточную бурей ворвалась старшая надзирательница.

Зачитавшаяся младшая, застигнутая на месте преступления, быстро превратилась в человека, сидящего не на своем месте. Она суетливо запихала книгу обратно в стол и съежилась на стуле.

Но старшая надзирательница, неслыханное дело, даже не обратила внимания на дерзкую кражу ее привилегий, одобрительно кивнула в нашу с охранником сторону, сказав:

— Молодцы, что сообразили. Закругляйтесь, скоро общее собрание, — схватила какой-то том законов и вылетела из пыточной с такой же скоростью, как и влетела.

Наказательный процесс, конечно же, сбился.

Разволновавшаяся младшая книгу доставать не стала, а принялась нервно тарабанить пальцами по столу. Охранник почему-то потерял всякий интерес к охране наказуемой. Они быстро нашли общий язык и принялись вытуривать меня из пыточной.

Я протестовала и пыталась отстоять свое право продекламировать еще пять положенных параграфов.

Куда там. Устав у меня отобрали, и охранник под локоть решительно вывел меня из-за решетки.

Бряцая ключами, младшая устремилась по темному туннелю к выходу. Мы за ней.

У двери пришлось остановиться: двери на пути в пыточную были устроены хитро — войти без ключа можно, выйти нет… Погасший факел так никто и не зажег, надзирательнице пришлось на ощупь искать в двери замочную скважину. Мы ждали.

Охранник нагло дышал мне в затылок, его хвост обвил мои ноги, он вплотную прижал меня к себе. Все особенности его анатомии сквозь хорошо выделанную мягкую кожу ощущались великолепно. Невозмутимо тукало под твердыми ребрами сердце. Ну не нахал?

Надо будет девчонкам рассказать, какое тут появилось дополнение к чтению Устава. Боюсь, правда, тогда на лекциях никого не останется — все выстроятся в очередь к пыточной.

Молодец, что молчит.

С этими Сильными всегда так: пока молчат — нормальные люди, как только рот откроют, лучше бы и не начинали говорить. Сразу понимаешь, что единение народов не состоится. Ты им про море, они тебе про болото. Диалог на разных ярусах.

Надзирательница справилась наконец с дверью. Объятие распалось. Какая жалость.

Я пошла в класс, надеясь, что они уже дописали перечень нижнего белья до заключительной точки.

После лекции нас выстроили парами и повели в северную четверть Корпуса, в административную часть.

Там, в мрачном и холодном Пурпурном Зале, проводили общее собрание пансионата — вещь редкую, почти забытую.

На нем и выяснилось, откуда растут ноги у всей этой загадочной суеты среди преподавателей.

Люди-то они были опытные, уж поумнее нас, зелени, и прекрасно сознавали, что новая власть — это новые перемены.

Кто-то вознесется на свет, кого-то загонят в тень. Значит, сейчас, кровь из носу, надо быть на глазах у новой власти, мелькать в Хвосте Коровы, то там, то сям, глядишь — что и перепадет.

И все эти дни шла тихая борьба не на жизнь, а на смерть за то, кто поедет в столицу, а кто останется. Топили друг друга и беспощадно душили, как это могут делать лишь люди, долгое время проработавшие бок о бок. Только что пена с клыков не капала.

Теперь кого надо загрызли и опять воцарились мир, теплота и всеобщая любовь. До прибытия в Хвост Коровы.

Вообще-то нас собрали не для того, чтобы мы разделили радость с отъезжающими Магистрами.

Часть из нас должна была покинуть на время Пряжку — приближался праздник Нового Поворота Колеса. На эти дни родственникам разрешалось забирать воспитанниц, но я надежд не питала: в Ракушку никогда никого не отпускали. Слишком далеко…

Ну что же, из всего можно извлечь хорошее. Зато порции оставшихся на праздники в Пряжке будут побольше, чем обычно.

Главная надзидама оглашала список первого потока:

— Двадцать Вторая. В Хвост Коровы. По вызову двоюродной тети.