Шимун Врочек - Фабрика уродов

На сегодняшний день главной угрозой безопасности Ура считалась конфронтация, грозящая перерасти в полноценную войну, с соседним государством-мегаполисом Лютецией. Город Наол, где сегодня находился специальный агент Кегнит… который говорит, что Выродки в Наоле затеяли что-то пострашнее войны.

Плохо дело. Но ничего, лорд Дортмунд разберется.

Он всегда разбирается.

Человек двигался с потрясающей быстротой.

Его обнаженный торс лоснился от пота, словно умащенный маслом. Под кожей, потемневшей от поцелуев щедрого южного солнца, но все одно непривычно светлой, выделялись развитые мышцы. Он не выглядел атлетом — такую мускулатуру можно скорее наблюдать у уличных акробатов, демонстрирующих чудеса гибкости и проворства. И, видит небо, сейчас именно скорость, а не сила спасала чужака от пляшущей вокруг стали.

Четыре сабли маджруков — личных телохранителей пресветлого эмира Юзуха иб Усы — наседали на чужака со всех сторон, яростно полосуя воздух искривленными клинками. А тот ухитрялся оставаться невредимым, отбивая удары с быстротой поистине сверхъестественной. Сабли мелькали, точно спицы тележного колеса, лязг смыкающейся и вновь расходящейся стали слился в сплошной звук.

Глядя из окна своего летнего дворца на схватку, кипевшую во дворе, эмир Юзух, владыка Варкаташа — северной провинции благочестивого и благословленного султаната Тортар-Эреб — только покачала головой.

Внешний облик обманчив. Любой со стороны мог бы принять его за рыхлотелого царедворца: тяжелый живот, напомаженное лицо, завитые усы, подведенные веки глаз, перстни, густо усеявшие пальцы… меж тем эмир не понаслышке был знаком с искусством сабельного боя. Его руку наставляли лучшие фехтовальщики султаната, а в молодости владыка Варкаташа провел не один год на границах с Гейворийскими чащами, загоняя орды волосатых лесных варваров, учинявших набеги, обратно в сырые и тенистые боры. Эмир лично присутствовал при отборе людей в свои маджруки и знал, чего стоит каждый.

Те, с кем отчаянно рубился светлокожий чужак входили в число лучших.

— Потому он и выбрал их, пресветлый эмир, — шепнул из-за спины бесцветный голос.

Эмир Юзух с трудом унял порыв немедленно обернуться.

Усилием воли он заставил себя не шелохнуться и остался стоять у окна, с интересом наблюдая за рубкой. И все же по спине его прошел холодок, как бывало всякий раз, когда он оказывался в одной комнате с Батой Мягкоголосым, Главным-над-Шептунами.

Мимолетный укол страха тут же сменило раздражение.

«Он проникает даже в мои мысли, — с неприязнью подумал эмир. — Когда-нибудь я отдам приказ удавить пса… Когда-нибудь. Не сейчас… как только перестану нуждаться в его услугах».

— Я видел много славных бойцов, но никто из них не мог продержаться так долго против четырех искусных противников, — произнес владыка Варкаташа ровным голосом. — Он достоин восхищения.

— Ваших славных маджруков сдерживает страх искалечить его. В противном случае даже этот чужеземец был бы уже изрублен на куски, — откликнулся Бата. — Но он действительно на удивление хорошо обращается с саблей.

— Я полагал, его руке более привычен прямой клинок. Шпага, — он произнес слово на уранийском языке. — Кажется, они так называют свое оружие? Светлокожие предпочитают колоть, а не рубить.

— Со шпагой он будет упражняться после обеда.

— Он упражняется дважды в день с разным оружием? — эмир, наконец, позволил себе повернуться и внимательно посмотрел на Главного-над-Шептунами.

Бата немедленно переломился в поясе, подметая длинными рукавами одежд мозаичный пол дворца владыки.

— Трижды, пресветлый эмир, — сказал он, выпрямившись. — Вечером приходит очередь копья. Кроме этого он с утра пробегает четыре лиги и дважды переплывает озеро Хаши, а также упражняется в своих палатах с грузами. Люди говорят, в его жилах кипит кровь дэвов — она не дает ему успокоиться и перевести дух.

— Человеку нужен веский повод, чтобы так истязать свое тело, — не скрывая удивления, покачал головой эмир Юзух.

— Он не истязает, но упражняет его. Готовится убивать.

— Кого же?

На короткое мгновение бесстрастное лицо Баты Мягкоголосого оживилось: пухлые губы евнуха тронула зловещая, почти змеиная ухмылка.

— Любого, на кого ты пожелаешь его спустить, пресветлый эмир.

— Он не похож на цепного пса, — покачал головой владыка Варкаташа. — Скорее на горного льва.

— И, тем не менее, у вас есть кость, ради которой чужак будет плясать на задних лапах. Точнее, костяная статуэтка — точеная и прекрасная. Способная сделать честь любому гарему. Пришло время напомнить ему об этом.

Бата вновь склонился в поклоне, одновременно протягивая своему повелителю кусок ярко-оранжевой материи. Больше всего он напоминал одну из тех ярких лент, которыми украшали свои волосы бесстыдные женщины севера и запада.

— Он так мало помнит о своем прошлом, что даже тени напоминания будет очень много, — губы евнуха растянулись в улыбке.

— Кость, говоришь. Но есть ли она у меня? — задумчиво пробормотал Владыка Варкаташа.

— Какая разница? — пожал плечами Бата. — Он же этого не знает…

Эмир Юзух принял подношение и отошел от окна, задумчиво комкая ленту в кулаке.

— Что ж, да будет так! Прикажи позвать чужака в мои комнаты…но только пусть сначала ополоснется. Я не выношу, когда эти западные варвары воняют потом!

— Будет исполнено, пресветлый эмир.

Бата отступил к дверям, выкрикнул несколько коротких распоряжений и вновь вернулся к своему повелителю. Эмир Юзух тем временем отошел от окна, опустился в глубокое резное кресло и рассеянно мял в кулаке ленточку. На лице его лежала печать задумчивости.

— Я вновь и вновь обдумываю твое предложение, Бата. И, признаюсь, червь сомнений точит мне сердце … разумно ли мы поступаем, намереваясь отправить свирепого льва туда, где больше подошла бы хитрая ласка? — задумчиво пробормотал эмир Юзух, по привычке поглаживая бороду. — Я верю, что этот варвар умеет убивать, но достанет ли ему умения хитрить и притворяться. Ты сам говоришь, рана на голове серьезно подействовала на него.

— Да, у него есть провалы в памяти, он путает имена и, по собственному признанию, не всегда может вспомнить лица, которые всплывают перед его глазами, — кивнул Бата. — Но, возможно, это к лучшему. Человек, путающий прошлое с настоящим больше других заинтересован в том, чтобы обеспечить ясность хотя бы в будущем. А для него эта ясность наступит только после выполнения вашего задания.