Аксюта - Рождённая летать

— А молодые — это ученики? — подбросила вопрос Шерил.

— Ученики. Шаманы! Молодые, глупые, сильные. Ещё не потратившие себя по пустякам.

— А что такое тень? — ведь ей же не почудилось, и старая знахарка произнесла это слово по-особенному. А то выслушивать, что же именно думает Ойсеррин о подрастающем поколении, было ей не особенно интересно, брюзжащих стариков ей и дома хватало. Однако ответа она не дождалась. Послушав немного тишину, Шерил подняла от трав голову и уставилась в пульсирующие, то разгорающиеся во мраке, то чуть притухающие круглые жёлтые глаза.

— Все знают про тень.

— Я — не знаю, — возразила Шерил.

— Знать не обязательно, — настойчиво возразила Ойсеррин. — Можно чувствовать.

— Что именно?

— Тяжесть, гнёт, давит, мутит. Многим, с непривычки, дышать тяжело. Многие, злиться начинают, или нервничать, или грустить.

Шерил удивлённо развела руками, мол, ни чувствую ничего подобного и вообще не понимаю о чём речь. Попробовала расспрашивать, но не особенно поняла объяснения, хотя Ойсеррин и не отказывалась отвечать — так всегда было, когда разговор заходил о чём-то более сложном, чем решение простейших хозяйственных вопросов.

— А там, куда ты меня хотела направить, там есть эта тень? — попробовала она зайти с другой стороны.

— Там есть свет, — ответила Ойсеррин маловразумительно, причём слово «свет» произнесла почти тем же тоном, что и «тень». Как будто говорила о чём-то малоприятном.

— А чем он-то плох?

— Дарит радость и счастье, — тщательно подбирая слова попробовала объяснить старая травница. — Глупые радость и счастье, — тут же уточнила она. — Разума лишает и покорность внушает некоторым.

— А вы, ойры, к кому относитесь, к тени или к свету?

— Те лезут, эти напирают, а мы сами по себе. Молодые придут — учить буду. Как сознание чистить, как самим выстоять, как другим помочь. Тогда и тебе провожатый сыщется.

Этот разговор ещё не заставил Шерил отправиться в путь, но пробудил любопытство. Что такое эти тень и свет? И почему она их не чувствует? Это какая-то местная аномалия, что-то вроде поля, воздействующего на эмоции? Особенность местных школ магии? Просто фигура речи, а она всё не так поняла? Нет ответа. Ойсеррин особо не расспросишь, та хоть и говорила довольно много, но тему для многочасового ворчания выбирала сама и сбить её с неё было довольно сложно.

А ещё через некоторое время воды бескрайнего болота пошли на убыль. Первые признаки она, по неопытности, прозевала, но когда вода от подножия холма, служившего им пристанищем, отхлынула на добрых пол метра, а к зарослям болотного ореха стало возможным пройти практически посуху, наступление нового сезона стало очевидным даже для неё. В отрезанных от большой воды бочагах билась крупная рыба, которую ловить можно было практически руками, под кочками сизолистника обнаруживались длинные прочные капсулы с икрой лавинника, а высушенного на солнце хвороста было столько, что им хватало не только на повседневные нужды, но и была возможность насобирать вязанку-другую про запас.

— Идут! — торжественно провозгласила Ойсеррин одним жарким полуднем, когда они с Шерил занимались разделкой рыбы в четыре руки.

— Где? — Ширил посмотрела в ту же сторону, куда уставилась старая знахарка. Ничего, только разморенный жарой воздух неровным одеялом колышется над болотом.

— Не зрением смотри! Чувствуй! Молодые, глупые, идут — Силой плещут.

Шерил послушно попробовала почувствовать нечто особенное, приближающееся с той стороны, но как и в прочих случаях, когда Ойсеррин пробовала передать ей хотя бы начатки магических умений своего народа, ничего не вышло. Тогда она напела пару звуков, отправив их вдаль, однако тоже ничего не услышала: видимо расстояние пока ещё было слишком большим для её слабенького Таланта. Однако уже два часа спустя Шерил воззвала к Каллиопе, благодаря за дарованную сцену: грязные, усталые, но мужественно выпрямляющие спины пара десятков молодых ойров обоего пола цепочкой продвигалась к пещерному дому Ойсеррин. Чисто герои эпоса Сказания О Первопроходцах. И лица такие же одухотворённые. А она тут, у коптильни — встрёпанная, уже который день нечесаная (а попробуй, расчеши её лохмы кривоватым, разнозубым деревянным гребешком), руки по локоть в крови и рыбьей требухе. Шерил даже стало немного неловко.

Вновь прибывшие выстроились в одну шеренгу, ноги на ширине плеч, подбородки вздёрнуты вверх, кончики хвостов сжаты в левых руках.

— Приветствуем тебя, Мудрейшая, — произнёс один, первый и вся шеренга синхронно склонила головы. Шерил моргнула сначала левым глазом, потом правым. Но тут на звук из землянки выскочила Ойсеррин и замахала на них руками:

— Ишь, расшумелись! Быстро расползтись по углам и чтоб вас видно не было! — замахала она руками, разгоняя молодёжь, и, как это часто бывает, тревожно глянула наверх. Что оттуда могла прийти какая-то неведомая опасность Шерил уже давно поняла, а вот какая… Ограниченность словарного запаса не позволяла ей выяснить это точно, но, по крайней мере, это были не айи. Почему-то Шерил очень не хотелось считать этот народ злым и опасным.

Слова старой знахарки имели прямо магические последствия. Два десятка крупных здоровых особей кошачье-человечьей наружности шустро разбежались по холму и его окрестностям и принялись сооружать нечто вроде низеньких палаток-навесов на одного, максимум — двоих. Не дома, нет, даже на самое примитивное жилище это не тянуло, зато в качестве временного укрытия вполне годилось. Особенно если учесть, что крыши-навесы каждый, как мог замаскировал местной растительностью.

Неужели они в них жить собираются? Похоже на то. Ни один даже близко не подошёл к входу в их с Ойсеррин землянку, хотя та могла ещё вместить если не всех девушек, то троих-четверых точно. Это они от избытка почтительности или чтобы никому обидно не было?

Занятая этими мыслями, Шерил не заметила, как кто-то увёл с коптильни ещё не до конца приготовившуюся тушку, очнулась только тогда трое самых наглых устроили возню, деля самые лакомые кусочки.

— Эй! А подождать пока сготовится?! — возмутилась Шерил вслух. Нет, рыбы ей было не жалко, благо её сейчас полным-полно, но глотать полусырое мясо?! Бя.

— Долго. Есть хочется, — удостоили её ответом ещё пятеро, которым не досталось ни кусочка, и уставились на неё голодными глазами. Да и остальным рыбки, пусть и немаленькой, хватило на один зуб. Только раздразниться. — Ещё есть?

— За припасами — к Ойсеррин! — сказала Шерил решительно и принялась пластать следующую рыбину. Вот ещё, не хватало, чтобы она начала едой в чужом доме распоряжаться.