Евгений Старухин - Рудники

— Я так понимаю, обвинения с меня сняты, Бронислав…

— Яковлевич, — охотно подсказал адвокат, — Да, вас полностью оправдали. Позвольте поздравить вас от всей души с этой радостной новостью. Также у меня есть еще одна приятная новость. Как видите, я в отличие от того плохого бородатого анекдота не приношу плохих новостей, а только хорошие. Так вот. Найден истинный виновник порчи капсулы, и подделки видеоматериалов из подворотни. Вы не поверите, им оказался местный программист Дмитрий Дмитриевич Головин, — вот как, на Димыча, значит, всё свалили. Интересно, а он что же, так добровольно всё на себя взял? — К сожалению, его не удалось задержать, когда следствие начало усиленно раскручивать ваше дело, он каким‑то образом об этом узнал и ударился в бега. Его объявили в федеральный розыск.

Я вылез из капсулы и почему‑то с трудом удерживал равновесие. Техник обтер меня полотенцем, облачил в какой‑то халат и усадил в кресло — каталку для инвалидов. Нет, я вполне мог передвигаться сам, да и на ногах я пусть не совсем уверенно, но держался. Хотя, всё равно чувствовалась какая‑то легкая слабость, да и потом, не буду лезть со своим уставом в чужой монастырь. Раз посадили в кресло, значит так нужно, не зря же они его сюда тащили.

— Надеюсь, что его всё же поймают, — произнес я, устраиваясь в кресле как можно удобнее. Меня куда‑то неторопливо повезли, и дальнейший наш разговор продолжался на ходу.

— Не сомневайтесь, конечно, поймают. Наши доблестные органы весьма преуспели в поисках беглых, после вживления чипов. Это не то, что раньше, когда можно было отрастить усы и пытаться получить новый паспорт, прикинувшись шлангом. Сейчас такие штучки не проходят.

Что‑то сомневаюсь я, что раньше так просто можно было получить новый паспорт на другое имя просто изменив внешность, но сейчас все стало действительно сложнее. Хотя Димыча, если и найдут, то, скорее всего, только в мертвом виде. Кому нужен лишний свидетель, на которого к тому же можно повесить всех собак, раз на дурачка Евпака не получилось. Не повезло Димычу, явно не повезло. Впрочем, сам виноват, что связался с такими людьми.

— Вот, ознакомьтесь, это ваш оправдательный вердикт, — адвокат на ходу вручил мне гербовую бумагу с моим оправданием, — С вас полностью сняты все обвинения. Мало того, наше государство переводит на ваш счет сумму, равную доли вашего пребывания на территории ЗАО "СИТК" относительно общего срока от общей суммы аукциона, выигранного ЗАО "СИТК".

— Не понял, какую сумму мне перевели? И можно поподробнее насчет аукциона?

— Молодой человек, — насупился адвокат, и даже остановился в своем возмущении, техник также остановил мое кресло, — Я, конечно, понимаю, что юриспруденцию изучать для вас пока рановато, но нельзя же настолько не интересоваться законами своей страны.

— А можно всё же ближе к делу?

— Ближе к делу? Пожалуйста! — мы опять тронулись в путь, адвокат на ходу застегнул свой портфель и пристроил его в какое‑то отделение за спинкой моего кресла, зато извлек откуда‑то свой широченный платок и, сложив его в несколько раз, протер свою вспотевшую лысину, — Всего десять лет назад была запущена программа частных виртуальных тюрем. Государство начало проводить аукцион на преступников для этих организаций. Таким образом, преступника получает та организация, которая больше заплатит за преступника. В свою очередь она получает прибыль с того, что он зарабатывает для неё. Она также обязуется организовать для преступника достойные условия содержания. Так вот за вас заплатили четыреста двадцать тысяч рублей.

— Шесть тысяч евро? Постойте, мне перечислили шесть тысяч?

— Нет, это общая сумма, которую за вас заплатил победитель аукциона — ЗАО "СИТК", а вам на счет перевели что‑то вроде сто пятнадцать евро, если вам удобно считать в данной валюте.

— Мда, дешево нынче стоит рабская сила в нашем государстве. Около пяти с половиной евро в день. Это не просто мало, это ничтожно мало. Да я за десять дней свободной игры больше денег получил.

— Ну, а что вы хотели? Чтобы за вас платили миллионы? Чего ради? — платок из его рук уже куда‑то испарился, прямо фокусник какой‑то, вроде не спускал с него глаз, а, поди ж ты, платка уже нет.

— Но почему так мало? Это ведь сущие копейки.

— Ну, если вас это успокоит, то, начиная с восемнадцатилетнего возраста преступника, сумма обычно вырастает в полтора — два раза.

— Откровенно говоря, меня это вообще не утешило.

— С другой стороны, раньше вообще государству приходилось содержать заключенных, а теперь хоть какую‑то копейку получает.

— А почему заключенные работают на какие‑то частные организации, а не на само государство?

— А как вы себе это представляете? Игра принадлежит государству, и она настроена на оптимальный баланс. И что государство должно добывать ресурсы у самого себя? Где выгода? А в данном случае государство получает неплохую прибыль. По — моему, тот, кто провел в жизнь эту реформу, был гением. Давайте посчитаем примерно выгоду государства. Первое: пассивные выгоды — государству больше не приходится заботиться о содержании, питании и охране заключенных. Второе: выгода от аукциона. Третье: оплата аккаунтов заключенных. Четвертое: разница курсов на выводе денег в реальный мир. Ну и пятое: дополнительная раскрутка государственной игры, благодаря повышенному онлайну и дополнительной добыче ресурсов. И это только то, что мне приходит на ум с первого взгляда, на самом деле наверняка есть еще дополнительные положительные моменты, которые я не смог учесть в силу своей ограниченной компетентности в данном вопросе.

— А много этих самых участников аукциона?

— На самом деле не очень, обычно зависит от населенности региона. Так, например, в центральных регионах их очень много, а у нас в далекой тайге всего два игрока: ЗАО "СИТК" и ЗАО "ЯОИ".

— А в народе наших конкурентов называют гомосеками, — подал голос техник, везущий мое кресло, — Нас, правда, ситхами называют, но это даже прикольно.

— Почему?

— Есть такой жанр в литературе, где описывается всяческая гомосятина, так вот он называется "Яой".

— А зачем же они выбрали себе такое название?

— Это аббревиатура: Якутская организация исправления. А у нас — Сибирская исправительно — трудовая компания.

— Ясно.

— Ну что ж, Евгений Георгиевич, раз мы прояснили все вопросы с вашим освобождением, пора выполнять и вашу часть сделки.

— Вы вроде хотели знать о взломе капсулы?

— Вы абсолютно правы, Евгений Георгиевич, я вас внимательно слушаю, позвольте также включить мой диктофон на запись, для более продуктивного получения данных, — попросил адвокат, вынимая из одного кармана пиджака диктофон, а из другого свой многострадальный платок, чтобы вытереть свою опять вспотевшую голову. И чего она у него так потеет? Мне вот совсем не жарко.