Наталья Косухина - Чаромир

— Чудом, — пробормотала я, стараясь унять дрожь.

Ожоги на руках саднили, спина болела, как и коленки. Но главное — это, конечно, то, что мы выжили.

— Когда книга горит, то путешественники, находящиеся в ней, могут умереть. Этим и воспользовались ловцы и их наемники. Ситуация становится все более и более опасной, и операцию, которую планирует Дмитрий, придется начать раньше времени. Они слишком много узнали о нас.

— И в чем она заключается? — испугалась я.

— Завтра узнаешь. Успокоилась?

Кивнув, я отстранилась и неожиданно наткнулась на что-то в темноте, и сверху на меня упало нечто мягкое. Подняв с пола предмет, я разглядела плюшевого медведя.

Нехорошая догадка закралась во мне, и, присмотревшись получше, тем более мои глаза успели адаптироваться к темноте, я поняла, где мы оказались.

— И кто в таком месте читает про Шерлока Холмса?

— Полагаю, те, кто работает, — взяв в руки книгу со стола около окна, показал мне Ярослав.

М-да…

— И как мы будем выбираться?

— Думаю, через окно.

— Ярослав, должна тебе сказать, что в последнее время моя жизнь резко пошла под откос. Я уже проникала в библиотеки, воровала еду и многое другое, но взломать детский садик — это уже слишком.

— Софья, двери группы скорее всего закрыты, и даже если мы сможем их отпереть, то внизу сидит охранник. Как мы объясним, что делаем в первом часу ночи в детском садике? Мы уже не того возраста, да и время неподходящее.

— А как быть с тем, что здесь второй этаж? — Я показала на окно пальцем.

— Ну, придется проявить смекалку.

— И что же ты придумал?

— Я вижу только два выхода: или связать простыни и вылезти из окна…

— Или?.. — настороженно отозвалась я, видя хитрую улыбку Ярослава.

— У тебя дома есть сказка «Красная Шапочка», — показал мне детскую книжку наставник, которую тоже взял со стола.

— О нет! — простонала я.

— Я, конечно, знаю, как она тебе не нравится, поэтому и начал сразу рассматривать вариант с окном.

Шутник.

— Имей в виду, — предупредила я Власова, подходя ближе, — когда расколдовывала Диму, я уже была в этой сказке, как и во многих других. С Шапочкой у меня отношения не сложились.

Наклонившись, Ярослав коснулся моих губ легким поцелуем.

— Не переживай, я тебя защищу. Поспешим, тебе еще нужно обработать раны.

Несколько мгновений спустя, когда мы открыли книгу, нас поглотило белое сияние.

Стоя у плиты и заваривая чай по своему фирменному рецепту, я прислушивалась к дискуссии, что шла у меня за спиной.

После нашего чудесного спасения Ярослав был очень злой на всю ситуацию в целом и на ловцов в частности, и когда мы пришли домой, сразу созвонился с друзьями. И вот утром, позавтракав, мы тесной компанией строим колоссальные планы мести.

— Так не может дальше продолжаться, я сыт по горло! — рычал Власов. — Дим, мне уже все равно, собрал ли ты достаточно информации и насколько продумана операция. Еще немного — и есть шанс, что мы до нее не доживем.

— Ты понимаешь, что плохо подготовленная месть может нам же выйти боком? — хмурился и не соглашался безопасник.

— Они убивают наших, похищали Софью и в открытую ведут на нас охоту. Что тут может быть еще боком?

— В тебе сейчас говорит злость, — покачал головой Дмитрий, принимая у меня кружку с чаем. — Спасибо.

Я смотрела на трех мужчин и только начинала осознавать, что всего два месяца назад не знала никого из них, а теперь я своя. Дмитрий меня принял, когда мы вместе искали способ вернуть его в человеческое тело, видимо, общая беда нас сплотила. С Николаем объединило общее дело, а именно философский камень, построив мостик доверия.

Ярослав стал моим любимым мужчиной и моей опорой, и теперь я была частью его команды. Это удивительно грело мое сердце.

— Софья, все хорошо? — окликнул меня Ярослав.

Задумавшись, сама не заметила, как стих спор и что все смотрели на меня. Улыбнувшись Власову, я прикоснулась к его щеке и с нежностью сказала:

— Просто прекрасно.

— Когда начнете клепать детей? — вклинился в нашу идиллию Дима. — Я хочу быть крестным.

Недовольно посмотрев на мужчину, я повернулась к Николаю и, кивнув на главных спорщиков, спросила:

— Что они решили?

— А что тут можно решить? Будут использовать банальный штурм. Несмотря на то что сведений недостаточно, мы явно сильнее.

— Нет! Это же очень опасно, — возмутилась я. — Откуда вы знаете, что сильнее, если у вас нет полной информации?

— Софья, другого выхода я просто не вижу, — заверил Власов.

— И как вы собираетесь спровоцировать их на схватку?

Ярослав замялся.

— Я планирую собой выманить Джона или не менее крупную рыбу.

— А что, если в качестве приманки использовать меня?

— Нет! — решительно заявил Ярослав.

— То есть ты — да, а я — нет?

— Именно! — убеждено кивнул Власов.

Я чуть не зарычала.

— Милые бранятся — только тешатся, — умильно заметил Дима, и мы с Ярославом чуть не искусали его.

— Софья, так правда будет лучше. — Власов, приблизившись ко мне, крепко поцеловал и добавил: — Пойду собираться. Сегодня будем в Обществе готовиться к операции допоздна и я переночую там. Пообещай мне не вмешиваться.

Поджав губы, я кивнула. Переубедить я Власова не смогу, а беспокоиться ему обо мне не нужно — это может стоить жизни.

Ярослав, благодарно поцеловав меня еще раз, направился на выход, поманив за собой Дмитрия и оставив меня с Николаем наедине.

Посмотрев на мужчину, я отметила его круги под глазами и уставший вид. Эта эпопея с философским камнем не прошла для него даром. Эпопея… У меня мелькнула гениальная мысль, но это в том случае, если все пойдет хорошо.

— Коля, скажи-ка мне, а что у нас с философским камнем?

— Как что? После вашего возвращения с удачного испытания я провел опыты на мышах, кошках, свиньях, все успешные. Теперь остался последний тест…

— На человеке, — сразу догадалась я.

— Именно. Вот только с добровольцами проблема. Я даже подумывал о себе, но не могу решиться. Страшно.

— А на мне?

В комнате повисла тишина.

— Ты хочешь стать первой подопытной?

— Да. Все равно придется кому-то из нас, — пожала я плечами.

— Яр меня убьет, потом реанимирует и убьет еще раз.

— Глупости, мы ему не скажем. Зато если что-то случится за время нашей мести, то мне все нипочем: я буду бессмертной.

Николай явно колебался. С одной стороны, уж очень ему хотелось завершить испытания своего детища, с другой — боялся подвести друга.