Повесть о Роскошной и Манящей Равнине - Уильям Моррис

ты сделаешься Королем великого города, простирающего свою руку на множество городов, широких земель и гаваней у самого моря; города, который не испытывает недостатка ни в чем, что может пожелать человек, множество мудрых людей обитают здесь, а глупцов среди нас не больше, чем во всякой другой земле. Когда необходимость заставит тебя выехать на поле боя, доблестная рать отправится за тобою. Против этого войска не выстоять никому, кроме древних Боголюдей, если на земле еще остались таковые, чего быть не может. Имя же реченному граду – Грозные Стены. Теперь о том, как у нас возводят в Короли. Если скончается наш Король, оставив наследника мужеска пола, порожденного его собственным телом, тогда будет править сын. Если же нет такового, мы высылаем самого знатного лорда с рыцарями и сержантами к тому перевалу, откуда вчера пришел ты. Первого же встреченного ими мужа они увозят с собой в город – так поступили они и с тобой, государь. Ибо полагаем и веруем мы тому, что в древние времена наши предки спустились с тех гор – бедными и грубыми были они, но доблестными. После они покорили все эти земли и возвели Грозные Стены. Ну а после, когда странник этот найден и доставлен в город, мы, знатные люди, мудрецы и воины, разглядываем тело его во всей наготе. Если же нескладен он или уродлив телом, закатываем такого в огромный ковер, пока не умрет. Если же прост и бесхитростен он, отдаем такового в трэлы любому ремесленнику, кузнецу иль сапожнику, кому угодно, и забываем о нем. Но в таком случае получается, что человек этот как бы и не приходил к нам, и мы вновь посылаем к перевалу лорда с рыцарями и говорим себе, что такого Короля прародители не могли послать нам. Если же пришелец ладен и крепок телом, дело на том не кончается, ведь отцы не станут посылать Королем болвана и труса. Посему мы предлагаем нагому взять одну из этих одежд – древний доспех, в который ты, государь, уже облачился, или же золотой наряд. Если, как сделал ты, о Король, он берет боевой наряд, тогда все в порядке. Но ежели предпочтет мирный, тогда выбирает, быть ли ему трэлом у доброго горожанина или же доказать, насколько он мудр, пройдя по узкому лезвию между смертью и королевской властью. Тот, кому мудрости не хватит, смертью умрет. Таков ответ на твои вопросы, Король, и благословенны предки, пославшие нам человека, в чьей мудрости и доблести нельзя усомниться.

Тут все склонились перед Королем, и он заговорил снова:

– Что за шум доносится снаружи, словно море плещет о песчаный берег под дуновением юго-западного ветра?

Тут старейший открыл рот, чтобы ответить, но прежде, чем он успел произнести слово, за дверями палаты зашевелились, толпа расступилась, и… о! в помещении появилась Дева. Только было на ней то самое белое платьице, в котором шла она по горам. На голове ее лежал венок алых роз, а тело перехватывал пояс, сплетенный из них же. Свежей и прекрасной казалась она, словно июньское утро… ясное личико, алые губки, чистые глаза, а щеки румянили любовь и надежда. Она направилась прямо к Вальтеру, легким движением отклонив руку старца, уже готового усадить ее на слоновой кости престол возле Короля. Опустившись перед Вальтером на колени, она прикоснулась рукой к его облаченной в железо ноге и сказала:

– О государь мой, вижу я теперь, что обманул ты меня: не узнала я в тебе мужа королевских кровей, возвращавшегося в свое государство. Но настолько дорог ты стал мне; так чисты и прекрасны твои ласковые глаза, обращенные ко мне из-под серого боевого шлема, что молю, не прогоняй меня совсем от себя, позволь побыть при тебе прислужницей. Согласен ли ты на это?

Но Король нагнулся и поднял ее на ноги, взял за руки и поцеловал их, а усадив возле себя молвил:

– Милая моя, таковым всегда будет твое место возле меня до наступления ночи дней наших.

И Дева сидела возле него, кроткая при всей своей доблести, сложив руки на коленях и скрестив ноги.

Король же молвил:

– О лорды, перед вами моя возлюбленная и супруга. Если хотите вы взять меня в Короли, почитайте ее тогда Королевой и Государыней; если же нет, позвольте нам уйти с миром.

Тут все, кто был в палате, возопили гласом великим:

– Государыня! Королева! Возлюбленная нашего властелина!

И крик этот исходил не только с их губ – из самых сердец. Ибо, глядя на Деву, видели они свет ее красоты, кроткий облик и высокое сердце. Посему все полюбили ее. Однако юноши смотрели на ее красоту, краснея, и, устремившись к ней сердцем, извлекли мечи и воздели их к небу, провозглашая словно вдруг опьяненные любовью:

– Королева! Прекрасная Государыня!

Но пока происходило все это, ропот снаружи, о котором помянуто было, становился все громче; вновь коснулся шум слуха Короля, и он вновь спросил у старца:

– Поведай же нам о шуме снаружи, о причине его?

Тот ответил:

– Если ты, Король, и ты, Королева, подымитесь и станете возле окна, а потом выйдете в висячую галерею, то сразу поймете его причину, способную обрадовать сердце государя, только что восшедшего на престол.

Тут Король поднялся, взял Деву за руку, подошел к окну, выглянул в него. И… О! Огромная площадь оказалась забитой народом. Люди теснились друг к другу, и у большей части кметей было оружие при себе. Держась за руки, Король и Королева стали на галерее, а лорды и мудрецы остались позади них. Тут поднялся крик, и радостные крики поднялись к небесам, и всю площадь озарили своим блеском пики и нагие мечи, которыми приветственно размахивали руки.

Дева же негромко молвила, обратившись к Королю Вальтеру:

– Теперь дикий край остался в далекой дали, здесь я вижу ограду и защиту от врагов нашей плоти и духа. Благословен будешь ты и твое любящее сердце!

Вальтер же молчал, стоя, словно во сне; и все же, если такое возможно, стремление его к Деве увеличилось многократно.

Внизу же, не столь далеко от окна, в толпе стояли двое соседей, и рек один из них:

– Вот видишь! Вон он, новик в древнем доспехе Битвы при Водах, с мечом, сразившим вражеского Короля в День Сомнительного Наступления! Он принесет удачу всем нам.

– Да, – согласился второй, – хорошо сидит на нем панцирь и сверкают