Ирина Боброва - Наше величество Змей Горыныч

– Ну чего желаешь?

– Сделай так, чтобы земли Латынские рядом со мной оказались! – приказал Ярила.

– Карта есть? – поинтересовалась рыбка.

– А как же! – обрадовался Ярила и расстелил на песке карту, которую старший братец, солнцеподобный Хорст, подарил.

Рыбка только взглянула и сразу на попятную пошла.

– Ты в своем уме, парень?! – возмутилась она. – Ты хоть представляешь, сколько стран да государств местами поменять придется?! Это же труд гигантский, непосильный! Нет, давай другое желание.

А другого желания у Ярилы и не было. Но тут Услад вперед выскочил, отодвигая брата за спину.

– А жену мою красавицей сделать можешь?! – с великой надеждой в голосе спросил он.

– Да запросто! – обрадовалась рыбка, предполагая легкую просьбу. – Давай портрет!

Развернул Уд перед рыбкой портрет. Посмотрела она на морду Усоньши Виевны и замолчала надолго. Потом повернулась к Яриле и говорит:

– Давай карту, это попроще будет сделать.

Ярила взглянул на брата с подначкой, ухмыльнулся и карту разложил. Рыбка внимательно изучила ее и говорит:

– Вот тебе земли Латынские! – И была такова.

А на карте горка земли появилась – хорошей земли, плодородного чернозема.

– Что это?! – ошарашенно вскричал Ярила.

– Земля латынская, – донеслось из глубины, – как и заказывали. Не верите – возьмите с собой. Когда в землях Латынских будете – анализ сравнительный организуйте. Так что тут без обмана все!

Ярила сплюнул в сердцах да принялся землю ту с карты стряхивать, а Услад на песок повалился и ну хохотать. Да так заразительно он смеялся, так со смеху по песку катался, что Ярила тоже не выдержал – засмеялся. Сразу все беды после этого смеха мелкими показались, а задачи сделались выполнимыми.

Насмеялись они досыта да и успокоились. Лежат на песочке и облака разглядывают. Вдруг тень огромная солнце закрыла, и не туча это была – это Змей Горыныч летел, в Лукоморье возвращался. Всю дорогу он яйцо со змеенышем берег как зеницу ока. Когда передние лапы уставали, он задними лапами яйцо перехватывал, но полета не прекращал. Вот и сейчас зажал он яйцо в задних лапах, а передними птицу пролетающую схватил и ею завтракал.

– Ярила, смотри, – сказал Услад, – ты тоже это видишь или у меня беленькая горячка началась?

– Тоже вижу, – ответил Ярила.

– И что бы это значило?

– Одно из двух: либо пить пора бросать, либо он тоже рыбку золотую поймал, а она, дура склеротичная, желание неправильно выполнила, – сказал Ярила, провожая змея сочувственным взглядом.

– Да, день сегодня неблагоприятный, видимо, – произнес Услад.

Задумались Сварожичи. Один о том думал, как Голубиную Книгу вернуть, а другой о женитьбе скоропостижной размышлял. Но, сколько бы головы они ни ломали, ни тот, ни другой ничего доброго не надумали.

В Лукоморье уже о нападении Усоньши Виевны и думать забыли. Жизнь вошла в обыденную колею, спокойствие установилось да равновесие. Царь Вавила в лесу находился, жене природные красоты показывал. Кызыма ничего себе бабенка оказалась, по характеру приветливая да сговорчивая. Бормочет себе чего-то, гыркает по-своему, ногами топает и сабелькой машет. Вавила с ней во всем соглашается.

– И то правильно говоришь, Кызымка, пчелиный мед ото всех хворей лечит, – объяснял он, показывая супруге лесную пасеку. – А за пчелками уход нужен. Пчелки – они заботу любят.

– Дырбаган казан дуралы, кус-кус мал-мала! – свирепо кричала Кызыма, отмахиваясь от пчел.

– И тут ты права, Кызымушка, – снова соглашался с супругой Вавила. – Пчелиный яд тоже пользу лекарственную имеет. От ревматизьмы, например, лучшего средства нет.

Кызыма следом за ним меж ульев шла, поотстала чуть-чуть. Вавила оглянулся – и обомлел. Пчелки почему-то Кызымку невзлюбили, налетели на нее и с удовольствием кусают. Ну глаза у супружницы и без того узкие, с рождения так были задуманы, а после знакомства с пчелками и вовсе с Кызымкиного лица потерялись. Машет она руками, от насекомых отбивается, но не визжит, не вопит, как другая баба бы сделала, лишь по-своему бормочет:

– Шайтан пчела, секир башка насовсем!

Тут Вавила супругу за ее характер, стойкий к неприятностям, зауважал, но в то же время и смутился. Схватил он Кызыму за руку и к лесному пруду поволок. Там толкнул ее в воду, чтобы пчелы отстали, а сам на бережок сел и смотрит, как жена плещется да процедурами водными наслаждается – то всплывет, то снова на глубину уйдет и пузыри пускает – видимо, от удовольствия.

Вдруг слышит Вавила – говорит кто-то за ивами. Ну любопытство его одолело, и он раздвинул ветви да такую узрел картину – сидит на коряге Водяной, не один, а с кикиморой болотной. Ну кикимора глупо улыбается да поганки поедает. Кокетничает, видимо. Огромные глазищи ко лбу заводит, личико морщит и охает:

– Какой же ты умный да грамотный!

– Это еще что, – говорит ей Водяной, прямо булькая от гордости, – вот я тебе сейчас расскажу, какие диковины в Аглицких водах имеются. Я там проездом был, когда воды Норвежские холодные посетить вздумал. Да не один я там путешествия путешествовал, со мной рядом туристка японская круиз совершала, русалка ихняя. Так скажу тебе, ничего бабенка, только мелковата больно да лопочет забавно. Всю дорогу только и говорила: «Тояма, токанава». Как будто я сам не вижу – дороги там были плохие. Все дно морское будто перепахано, и вправду – то яма, то канава попадаются.

Вавила улыбнулся понимающе да дальше слушать не стал, задвинул ветви. Может, с кикиморой у Водяного заладится? А то годов уж много, а все бобылем живет.

А Кызыма тем временем кое-как на берег выбралась, наглоталась воды, бедненькая. Тут до царя-батюшки дошло, что супруга его в степи выросла, плавать не умеет, и зауважал он Кызыму за отчаянность еще больше.

Кызымка, сказать о том надобно, потихоньку слова лукоморские запоминала. Не много, так, чтоб самое для нее важное выразить. Подошла она к мужу, саблю кривую из ножен достала и давай ею размахивать. Ну Вавила понял, что готовится супружеская ссора, а Кызымка и говорит, коверкая слова:

– Пчела шайтан терпеть мал-мала ладно, топить – тоже терпеть мал-мала ладно! Гарем джок заводить, гарем секир башка сразу!

– Ну какой гарем, Кызымушка! – Вавила правильно понял ее речь – а пойди не пойми, когда саблей острой у лица машут? – Ты у меня единственная!

– Якши султан! Дырбаган казан ишак! – обрадованно вскричала Кызыма и на шею супругу кинулась.

Вавила жену обнял да по спинке тощенькой погладил. Старшая дочь его – Василиса Премудрая, давно уже с Кызымой общий язык нашла, прознала, что в девках сестра Урюка Тельпека засиделась по одной причине – не хотела быть второй, а то и третьей женой у мужа. А когда Вавила спросил, то Василиса разъяснила ему, что на Востоке практикуется многоженство. Тут царь в положение хызрырских женщин вошел, большое сочувствие к ним испытал и супругу свою лучше понимать стал. Установилась меж ними духовная близость, и то, что на разных языках говорят, – не помеха было.