Евгения Гордеева - Естественный отбор

Видимо, мысленные самобичевания отразились на моём лице, так как все дружно на меня уставились… с жалостью. Я хотела что-то сказать, а вместо этого судорожно вздрогнула и всхлипнула. Из глаз потекли горячие слёзы, губы затряслись, и я готова уже была начать каяться в своём плохом поведении, а в завершении поистерить, побившись головой о стену.

— Ууу… какая я дууу…

— Милая, да ты что? — бросился ко мне Вольф, бухнулся на колени перед моим креслом и стал вытирать ладонями моё заплаканное лицо. — Ты держалась молодцом. Я думал, ты на меня, там, в пустыне, с кулаками бросишься! А ты только покричала…

Ууу… — продолжала я каяться. — И фенолфталеином тебя накормилааа…

— Я был готов… Почти без последствий обошлось.

— Почтиии…

— Ну, посидел за одним барханом… — усмехнулся Вольф.

— Ааа… как же ты… успел?

Муж обернулся к Хлое. Она отрицательно покачала головой.

— Я… В общем эм гэ тэ, которое так удачно открыла Хлоя, работает… Я от безвыходности опробовал его на себе, когда надо было быстро перемещаться между Темсарией и Фонланландией. Как видишь, успешно. Иначе я бы не сумел всё сделать так быстро.

— И меня… сюда… так же… Да?

— Да, любимая.

— Вооольф… А там, после танца, — жалобно посмотрела ему в глаза. Я понимала, что тот поцелуй, который так меня взбесил, был чем-то иным, но никак не могла найти правильный ответ. — Что ты делал Леде?

— Ожоги заговаривал, — просветил меня муж, а я чуть волосы на себе драть не начала от отчаяния. — Она так и не сумела соединиться с огнём и очень сильно обожгла руки. Хорошо, что я рядом был. Всё обошлось.

— Вы не подскажете, — пробормотала я обречённо, — где тут у вас во дворце можно дематериализоваться?

— Только после того, как долги отдашь, — ехидно заметил муж.

— Аха… — вздохнула и стала подниматься из кресла, — идём…

Как сомнамбула поплыла к двери, а спину мне сверлили три недоумённых взгляда. Потом раздались торопливые шаги Вольфа за моей спиной. Жорж неопределённо хмыкнул, а Хлоя нервно хихикнула.

Что ж, не мне одной сегодня долги отдавать…

— Петь, а Петь, — Вольф потрепал меня по плечу, — вернись ко мне…

— Ууу. Зачем я тебе такая… жозефинообразная?

— Всё уже кончилось. Правда. Иди ко мне, я тебя поцелую…

Я сидела в кресле возле кровати, а он стоял рядом, пытаясь вывести меня из ступора.

— Вольф, это лечится?

— Это пройдёт. Просто всему нужно своё время. Петра! — вдруг гаркнул он мне в самое ухо, что я аж подпрыгнула в кресле, вскочила и уставилась на него ошарашено. — Прекрати ныть! Возьми себя в руки и раздевайся!

— А?! Хорошо! — Я принялась расстёгивать платье трясущимися руками. Бросила это дело и подняла на мужа испуганные глаза. — Зачем?

— Спать в бальном платье будешь? — заботливо поинтересовался Вольф.

— Нет! — в платье неудобно спать… — СПАТЬ!!!

Ой, хлорушки мои, хлорушки… Страшно то как! Глазами сверкает! Спасибо, что не рычит на меня.

Вольф расхохотался и прижал меня к себе.

— Ну, хоть встрепенулась немного, — его пальцы коснулись моей шеи и побежали вниз по спине, вызывая приятные мурашки, — а то тебя хоть заново размораживай!

— Голой? — в очередной раз за этот день ляпнула я не то, что собиралась сказать.

— Разумеется! — веселился этот любитель клубнички. — Голой-то интереснее!

Вот он всё насмехается… А мне СТРАШНО… Страшно оставаться первый раз наедине с мужчиной… для исполнения того самого долга, который я обещала Вольфу. Нет, не обещала. Сама попросила с дрожью тела и придыханием в голосе.

— Ты такая трогательная, — ласково прошептал он мне в ушко, — так бы трогал и трогал.

— Ты и так… трогаешь, — уткнулась я ему в грудь, принимая неизбежное. Ведь это должно случиться рано или поздно. Нет, оно должно случиться сегодня, сейчас. Надо отбросить страх, заглушить неуверенность. Надо открыться для новых ощущений. — Ты знаешь… я должна тебе кое в чём признаться… Я тебя люблю.

Поцелуй… Его поцелуй… лёгкий… волнующий…

Волна неги и блаженства накатила на меня, заставляя пузыриться кровь в венах. Страх ушёл, осталось только доверие, любовь и нежность.

Я безропотно позволила ему снять с меня платье, надеть длинную рубашку-тунику…

… не поняла?!

Я вернулась в реальность и застала уже тот момент, когда он натянул на себя лёгкие брюки и майку.

— Это твоя любимая пижама? — поинтересовалась я, заинтригованная его действиями.

— Пижама? — не понял Вольф моего юмора. — Хм. Нет, — он лукаво мне улыбнулся, взял за руки и спросил. — Не хочешь прогуляться по берегу моря? А то Жорж и Хлоя на "Виллу Рос" отправились… У меня тоже есть рыбацкая хижина в тихой лагуне. Ты согласна?

— И как мне ответить на твой вопрос? — усмехнулась, глядя в его золотые звёздочки. — Скажу "нет", ты мне проценты на долг накинешь. А "да" говорить не имеет смысла.

— Я прощаю тебе все долги! — чмокнул он меня в нос. — Кстати, это ты начала… А я хочу разделить с тобой свою жизнь, и показать, что сливаться в единое целое мужчине и женщине не менее восхитительно, как и сливаться со стихией!

— Знаешь, Вольф, — я смущённо закусила губу, — меня уже просветили…

На мгновение лицо его сделалось каменным, но он быстро сообразил, что я вожу его за нос. В подобных вещах сознаются не таким загадочным тоном, которым я сообщила о своей просвещённости.

— И я даже догадываюсь, кто, — понял он мои намёки. — Петра, неужели через танец Огня можно ТАК чувствовать партнёров?

— Да… И это покажу тебе я…

Он радостно подхватил меня на руки и прошептал.

— Сиди тихо… Закрой глаза… Раз… два… три… Мы дома!

Хижина… рыбацкая? Ну, да. Скромная двухэтажная хижина из мореного дуба, оснащённая по последнему слову техно-магии. Хижина отшельника.

Мы стояли посреди гостиной, залитой лунным светом. Вольф так и держал меня на руках, и мне абсолютно не хотелось расставаться с его уютными объятиями. Я обвила руками его шею, уткнувшись носом в ключицу, и начала кончиком языка щекотать его кожу.

— Маленькая соблазнительница…

— Угу… Ваше Величество, а море далеко от Вашей… хижины?

— Минут десять… если ползком.

— Ммм. Навестим его?

— Чуть позже… У меня есть неотложное дело. Я обещал одной юной особе провести частный урок по искусству любви. А тут очень мягкий ковёр.

— А можно его потрогать? Хм, действительно, мягкий…