Александра Лисина - Дороги Валлиона

Насчет ран Лин, со знанием дела оглядев пациента, уверено заявил, что все в порядке. Дескать, через полдюжины дней даже следов не останется: "синьки"- то я на него извела чуть ли не с четверть наших сокровенных запасов. Но, в отличие от неглубоких порезов, с которыми я имела дело раньше, эти раны были серьезнее. Поэтому и выздоравливал "больной" не мгновенно, как я сперва понадеялась, а медленно и очень постепенно. Хотя, конечно, и в разы быстрее, чем без крови эара.

Однако потом встал вопрос о доставке. И, собственно, о том, надо ли вообще этим заниматься? Шейри вообще считал, что мы сделали вполне достаточно. Но, как ни ворчал Лин, я всегда считала, что бросить беспомощного человека в лесу (тем более, возле логова кахгара) неприлично. Бросить серьезно раненого человека — вообще свинство. Но посадить его верхом было невозможно (я при всем желании такого кабана не удержу, да и покой ему нужен), а тащить следом, привязав веревкой за ногу, как предложил с мстительной ухмылкой демон, бесчеловечно. Проще самим добить, чтобы не мучился. Поэтому пришлось снова изобретать. Причем, опять мне и опять в одиночку.

Но я придумала. Немного потужилась, посоветовалась с Тенями и все-таки придумала, как нам осуществить перевозку тяжелобольного. А потом и поделались этой идеей с демоном. Которую он тоже обдумал со всех сторон и, смилостивившись, признал, что должна сработать.

По моей просьбе для нужд страждущего Хаса он даже хотел собственноручно отломить у ближайшей сосны ветку, чтобы сотворить из нее приличную лежанку, но я строго посмотрела, и он покорно отступил в сторону. Дав мне место прильнуть к голубой сосне и тихонько напеть ей несколько слов на певучем наречии эаров, которые умели находить язык с любым растением и с любой травинкой. Не больно-то я была в себе уверена, не слишком у меня имелся большой опыт в этом деле, не совсем мне понравилось, как эта трель прозвучала, прося у сосны об огромном одолжении. Однако дерево, что удивительно, тут же откликнулось. Сперва закачалось, зашелестело голубыми иголками. А потом осторожно наклонило самую пушистую ветку и буквально положило к моим ногам, легко отделив ее от основного ствола.

Лин на это только головой покачал, но, когда я попросила, без возражений ухватил толстую ветвь и потащил ее, вместе с уложенным туда, как в колыбель, воином в сторону дороги. Кажется, тоже впечатлился моими растущими способностями и тоже задумался над тем, а куда же это, в итоге, меня приведет. Собственно, только по этой, как мне кажется, причине он больше не пытался язвить, склочничать и вредничать, как поначалу. А потом даже сам, без напоминаний, помог перетащить тяжелого мужчину на свеже сделанную волокушу. После чего покорно тащил ее в зубах, стараясь поменьше трясти.

Больше особой возни раненый нам не доставил: лежал себе и лежал, неслышно посапывая и никак не реагируя на столь неординарный способ передвижения. Я, как правило, или шла рядом, пристально поглядывая, чтобы он не свалился, или ехала верхом, но при этом постоянно оглядывалась, если чужак издавал тихий стон или пытался пошевелиться.

Зверек от него не отходил ни на шаг. Ни во время коротких остановок, ни по пути, ни вообще. Так, чирикнет что-то непонятное, стрелой кинется к кустам, пару секунд повозится там, а потом опять мчится обратно, торопясь вспрыгнуть Хасу на грудь, как будто от этого зависело его здоровье.

Я не возражала — пускай сидит. И мне мороки меньше, и человек под присмотром. Мне почему-то казалось, что хорек неплохо понимает, что происходит, и если что-то случится, тут же предупредит.

Так и поехали.

Надо сказать, дорога в ближайшую деревню отняла у нас целый день, хотя, казалось бы, ехали мы от нее всего ничего. И еще полдня сверху, потому что теперь Лин не мог быстро бежать — неудобная ноша мешала, да и раненый не выдержал бы сильной тряски. И хотя раны его с каждым часом становились все меньше, а дыхание выравнивалось буквально на глазах, все равно — мне все время казалось, что процесс еще можно ускорить.

"Нет, не стоит, — тут же возразил шейри, едва мы остановились на ночлег и я заикнулась о том, чтобы дать незнакомцу еще "синьки". — Если сразу не помогла, значит, и потом толку не будет. Только зря переведем. Да и ему пользы никакой".

— Почему?

"Передоз, — ловко ввернул Лин услышанное от меня незнакомое словечко. — Слишком много крови эара тоже нехорошо".

Я огорченно вздохнула.

— Жаль. А я думала, что "синька" от всех болезней спасает. А тут, выходит, еще и доза имеет значение?

"Так всегда бывает. Но в этом смысле кровь эара гораздо безопаснее, чем травяные сборы или магическое исцеление — от нее, по крайней мере, не умирают. Когда ее становится много, она просто перестает работать, тогда как иная травка может и в гости к Айду отправить".

— Да я знаю. У нас яды тоже, в основном, из растений получают.

"Вот-вот. Так что не спеши. Дай его ранам самостоятельно затянуться. Тогда и пользы больше будет, и "синька" целее".

Я хмыкнула, но намекать на жадность, которую давно в нем уже приметила, не стала: все-таки выручил он меня. Ворчал, бурчал постоянно, но волокушу исправно тянул, то и дело неприязненно поглядывая на затихшего хорька. Впрочем, зубы больше не скалил и смертоубийством зверю тоже не угрожал. Вроде смирился. И только ночью, когда уставший и оголодавший малыш подполз ближе, сердито шикнул. Да так, что я мигом проснулась, быстро разобралась, в чем дело, пристыдила зарвавшегося демона и поспешила накормить преданного зверька, пока он лапы не протянул от голода.

Да и было ему, если честно, отчего их протянуть: больше двух суток ничего не ел, бедняга, хозяина искал. И сегодня побоялся оставить его одного, вот и намучился.

Я ласково погладила благодарно засопевшего хорька, а потом, почувствовав, что он снова беспокоится и порывается сбежать, сама отнесла его к спящему хозяину. После чего уложила на мерно вздымающуюся грудь, придирчиво проверила повязки, убедилась, что они больше не намокают, и, зевнув, отвернулась, честно собираясь идти досыпать. Но именно в этот момент вдруг почувствовала слабое прикосновение к руке, ощутила осторожное пожатие и едва не подпрыгнула от неожиданности.

— Ой! Мама!

— Я тебя знаю, — едва слышно прошептал снизу внезапно очнувшийся Хас, напугав меня до икотки. — Я видел тебя… у Дагона… мы тогда зря… прости…

— Спать! — с перепугу рявкнула я, поспешно выдрав у него свою руку. Воин вздрогнул, как от удара, и тут же уронил голову обратно. Как-то недобро выдохнул, разом обмяк, тихонько сполз со своей лежанки. Но вот тогда-то я испугалась по-настоящему: решила, что перестаралась с приказами и угробила его вместо того, чтобы исцелить.